Л. Толич Сиреневый туман Глава 10

 
Продолжение.Начало: Часть 1,
глава 1,2,3,4,5,6,7,8,9


                Глава десятая


 В “стольном граде” прошли детство и юность Владимира Мацкевича. Впрочем, он не любил об этом говорить
 по причине, хранимой в глубокой тайне и никому не известной. Происходил он из семьи обер-офицера,
 действительного статского советника, чья кандидатура выдвигалась на пост начальника киевской
 Тайной канцелярии Его Величества.

 Однако неожиданно для всех высокопоставленный чиновник был оклеветан завистниками.
 По обвинению красавицы жены высокого чиновника в укрывательстве польских инсургентов
 (участников разгромленного восстания в Королевской Польше) велось судебное разбирательство,
 равно как и разбирательство встречного иска самого Матвея Федоровича к клеветнику.
 Затянувшийся на много лет скандальный процесс разорил православную семью Мацкевичей,
 чей род принял Святое Крещение еще во времена Польских набегов на Литву, что, однако,
 вполне вероятно, было использовано в иезуитской интриге обвинителей.

 Так или иначе обстояло дело, но только в недобрый час все четверо сыновей отставного ротмистра
 одновременно оставили учебу и были выпущены на “вольные хлеба”. Семейное предание гласило,
 что суровый отец выводил каждого за порог по очереди, перекрещивал, и отправлял
 самостоятельно добывать хлеб насущный.

 – Спокойной ночи, папа! – робко сказал Володя, нерешительно потоптавшись на пороге отцовского кабинета.
 Матвей Федорович сидел спиной к сыну, и его мощные рыцарские плечи, казалось, окаменели.
 Он медленно обернул лицо в профиль и взглянул мельком, насупившись исподлобья.
 
 – Ступай спать, Володя. Спокойной ночи. Храни тебя Господь. Завтра разбужу рано.
 Пришла тебе пора потрудиться всерьез и на совесть.
 – А как же гимназия...
 – Да никак. Иных остолопов хоть всю жизнь учи – не выучишь. Тебе, Володя, придется все
 сызнова начинать... Так уж видно Господь положил... И помни: нет ничего дороже на свете,
 чем незапятнанная честь. Ну, будет, будет, не грусти. Ступай спать, говорю.
 – Хорошо, папа, как скажешь...

 Володя поспешно удалился к себе в комнату, едва сдержав набежавшие слезы.
 Вчера ему минуло шестнадцать, и он надеялся, что отец пошутил, когда сказал,
 что надобно начинать трудиться...
 
 “Куда же я пойду? – думал Володя, ворочаясь с боку на бок на ватном тюфяке. – Господи, куда же пойду?”
 Он перебрал в памяти присутственные места, где бывал с отцом раньше. В последнее время чаще всего
 они заходили в суд. Ох, эта проклятая судебная тяжба! Из-за нее от Мацкевичей все отвернулись.
 Даже товарищи перестали приглашать его в гости, а в гимназии надзиратель брякнул на весь класс
 громогласно: “Вы, сударь, неблагонадежны-с...” Мерзавец! Надо бы с ним стреляться...

 Мысли несчастного мальчика путались от горестного чувства расставания с привычной домашней
 жизнью и невольного страха перед надвигавшейся неизвестностью. Никакой радости будущая
 самостоятельность у него не вызывала, а только тошнотворное предчувствие какого-то
 неиспытанного раньше унизительного стыда.

 Ведь надобно попросить работу... А как? Володя и пряника-то никогда ни у кого не просил...
 И что он умеет делать? Ах, да! Писать. Красиво каллиграфически писать. И считать, пожалуй,
 на счетах сможет. Да! Считать – это точно. Потом, еще чертить чертежи... Ох, да оказывается
 он много чему уже научился! Ну-ну, поглядим, как оно утром все образуется...
 
 С такими сумбурными чувствами неискушенный отрок крепко уснул в декабрьскую морозную ночь,
 за неделю до Нового, 1873 года, в городе Киеве.

 Володя Мацкевич начал свою трудовую жизнь с переписывания прошения печальной и доброй женщины
 к земскому судье, заплатившей ему за труды серебряный гривенник, а через пять лет, достигнув
 совершеннолетия, он уже был младшим волостным инспектором. На первые заработанные деньги
 Володя купил скромные подарочки маме, папе и братьям, а себе – маленькие ножнички для остригания
 ногтей и всю жизнь с ними не расставался, носил во внутреннем нагрудном кармане как талисман.
 
 Конечно же, Матвей Федорович незаметно приглядывал за первыми трудовыми опытами своих сыновей.
 Рассказывали, что в тот хмурый декабрьский день он шел за Володей до самой земской канцелярии
 и, спрятавшись за углом, тайком договорился со знакомой дамой, поручившей Володе переписать прошение.
 
 После недолгой самостоятельной “стажировки” отставной ротмистр и бывший статский советник
 Матвей Федорович все же доучивал сыновей по выбранным ими профессиям. Однако довольно скоро
 все четверо юношей покинули Киев и в короткий срок разъехались по разным губерниям.
 Сами же родители исчезли… Или, как теперь говорят, пропали без вести.

 Это было началом конца, началом полного краха и стремительного разорения православных
 потомственных дворян Мацкевичей. Можно только догадываться, какая трагедия разыгралась
 в добропорядочной семье, замученной судейскими лихоимцами... Лишь в третьем поколении Мацкевичи
 (внуки статского советника) смогли возвратиться в “стольный град” Киев, правда, уже не
 в качестве кандидатов на высокий пост, а в духе времени – свободными гражданами...

**********************
Продолжение следует