Глава 19: Предательство знает мое имя.
В зале было еще более шумно, чем прежде и разошедшиеся не на шутку гости, которым определенно вскружило голову шампанское, весело проводили время. Живая музыка стала громче и быстрее, а в толпе не осталось заскучавших лиц. Близилась полночь, закуски, разносимые официантами становились все изысканнее, а вина крепчали с каждой минутой, и я бы не удивилась если бы под конец вечера, увидела в руках гостей виски или водку. В зале становилось жарко, и в тот момент, когда ко мне приблизился встревоженный Лекс, свет погас, а зал погрузился в полумрак, на потолке зажглись мириады сверкающих далеким голубым сиянием звезд, (словно в планетарии, - подумалось мне), а ель загорелась сотнями мерцающих золотистых свечей. Общее восхищение было очевидным, заиграла чудесная музыка, и я вложила свою руку в ладонь блондина, соглашаясь на танец.
Мы закружились по зале, вокруг праздничной ели, но жар никак не покидал меня. Взглянув на высокие стрельчатые окна, я пожелала, чтобы одно из них распахнулось. Спустя мгновение оно и в самом деле открылось и к полному удивлению присутствующих, в зал ворвался северный ветер, принося с собой желанную прохладу и огромные резные снежинки необычайной красоты. Многие замерли, наблюдая за кружением снежных красавиц. Казалось, что снег сыпется прямо с потолка. Лекс выглядел заинтересованным, а я, так же как и он не могла оторвать взгляда от золотистых, в свете свечей еловых веточек. Со двора донесся шум взрывающихся высоко в небесах фейерверков, никто и не обратил внимания на резкий звук выстрелов, прозвучавших поблизости, никто кроме меня и моего кавалера.
Моментально среагировав, блондин толкнул меня на пол, чтобы защитить от пуль. Но они до нас не долетели, зависнув в воздухе прямо напротив наших лиц, они осыпались на паркетный пол. Одна из гостей этого вечера заметила зазвеневшие по паркетному полу пули, а мужчина ее сопровождавший стоял прямо напротив стрелка, а потому от его взгляда не укрылся сверкающий серебристый кольт. В толпе началась паника, но я хорошо видя в темноте, с легкостью нашла среди суетящихся фигур спокойно стоящего в стороне снайпера. Его лицо скрывала широкая серебристая маска на пол-лица, линия его губ показалась мне странно знакомой, а уж застывшая на них ухмылка и подавно.
Моя реакция была мгновенной, впрочем как и его. Поднявшись с пола, я бросилась в сторону стрелявшего, в то время как он затерялся в толпе. Стрелок двигался с нечеловеческой скоростью, было очевидно, что он подобно мне, модифицированный человек, а поскольку кроме близнецов Валетте и Франсуа эксперимент "эволюция дуо" больше ни на ком не проводился, преступник без сомнения являлся одним из моих братьев. Толпа людей сомкнулась за спиной стрелка, успевшего проскользнуть в высокие створчатые двери в последний момент. У меня не было ни малейшего желания расталкивать паникующую публику. Метнувшись в сторону окна, я собиралась выбить стекло руками, но они треснули дождем осыпавшись вниз. Улыбнувшись стоявшему в центре зала Лексу, я выскользнула в окно второго этажа, приземлившись в неглубокий сугроб. Обогнув дворец с задней стороны, я увидела тень, удаляющуюся в сторону парка.
- Лука, - позвала я, и юноша в замешательстве обернулся. С мгновение он смотрел на меня, но я не могла видеть скрытого под его маской лица.
Его замешательство было минутным, неподалеку послышался отзвук быстрых мужских шагов, шаги показались мне смутно знакомыми, возможно именно поэтому, в тот момент, когда ночной воздух разорвал звук выстрела, я бросилась к распахнувшейся двери, за которой показался силуэт Лекса. Втолкнув мужчину в помещение, я с силой захлопнула дверь прямо у него перед лицом. Одна из пуль попала мне в живот, вторая в грудь, но к своему удивлению я не почувствовала привычной боли. Она оказалась краткой и незначительной, а рана затянулась почти мгновенно.
Устояв на ногах, я с небольшой заминкой догнала убегавшего от меня юношу. Почему-то я была абсолютно уверена, что им окажется Лука, каково же было мое разочарование и растерянность, когда сорвав с его лица маску, я обнаружила под ней насмешливые разноцветные глаза Адама. Кровь мгновенно отлила от моего лица, и я глупо замерла, не в силах что-либо сказать. Я плохо помнила своих братьев, и все же, подсознательно, я четко разделяла Луку и Адама. Адам был моим любимым братом, всегда заботился обо мне и готов был прийти на помощь в любую минуту. Осознание этого факта было простым и моментальным и от того, тяжелее мне становилось. Разве не он - тот, кто никогда не предаст. Разумеется, мы не виделись массу времени и росли по отдельности, прежде чем встретились вновь в Москве. Но и за то недолгое время, что мы успели побыть вместе, я поняла что могу ему доверять. Неужели это неправда? Реальность никак не укладывалась у меня в голове. Я словно находилась где-то далеко и совершенно не воспринимала происходящего вокруг.
Кто-то его позвал, я слышала его имя, звук которого завис в воздухе. Ему было пора уходить. Странно, ведь он не достиг своей цели, или все же достиг? Да и какая у всего этого могла быть цель? Он мягко улыбнулся, надавив на курок, и выстрелил в упор мне в живот. Пуля прошла навылет, но боль осталась. Поглощающая и уничтожающая боль. Он не мог меня убить, но сейчас, он уничтожил меня. Меня и мою веру в родных мне людей.
Сделай это Лука, я бы и обижаться на него не стала. Он всегда был слабохарактерным и легко подавался манипуляциям с сознанием. Но Адам, он был в своем роде уникален. Уникален в том, что никогда не поддавался чужому воздействию. Его мозг нельзя было взять под контроль, он был закрыт для всех, и я смутно припоминала разговор Иво с отцом Лекса. Когда тот отшутился в ответ на слова Гослинга о том, что взять под контроль Адама ему никогда не удавалось. И так, оставалось лишь принять тот исход, что казался самым правдоподобным и который я наблюдала собственными глазами - Адам стрелял по собственной воле. У меня больше не было старшего брата, и моя ярость была очевидной. Он уже собрался уходить, и повернулся ко мне спиной, в тот момент, когда я метнула ему в спину нож, запасливо прихваченный мною с крышки рояля. Нож вонзился в область сердца, и на мгновение, мне показалось что он вот-вот упадет в объятия серебристого снега, но этого не произошло. Он тенью заскользил между многочисленных сосен, направившись на беззвучный зов своего заказчика. Мне не хотелось его преследовать, капли крови, обагрившие снег указывали на мою маленькую месть, которую мог понять лишь один он, и суть ее была такова - сердце за сердце.
Со стороны парадного входа во дворец доносились встревоженные крики людей, и завывание сирен скорой помощи и полицейских машин, сливаясь в немыслимый шум. Мороз казалось, стал еще более суровым, чем прежде, снегопад прекратился, а на расчистившемся небе ярко сияли далекие печальные звезды. Я смотрела им вслед, не решаясь сдвинуться с места. Ноги ломило от беготни на каблуках, да и просто стоять в туфлях по щиколотку увязая в снегу было неприятно. Стянув с себя туфли, я бросила их на снег и стояла босиком, в безнадежно загубленном платье, думая о том, что завтра мне предстоит куда более кровавая ночь, полная боли и страха, а возможно этой болью теперь наполниться каждый мой день?
Задумавшись, я даже не расслышала шагов Лекса за своей спиной, а узнала о его присутствии лишь после того, как на мои плечи легла теплая шубка из рыси. Обернувшись, я уткнулась лицом в золотистые локоны мужчины, и вдохнув их приятный, немного терпкий аромат почувствовала себя спокойнее и уверенней.
Рождественского чуда не свершилось, мой первый в жизни бал был безнадежно испорчен, кавалер - едва не убит, а рождественским подарком стало предательство самого дорогого (как мне казалось) человека, да и туфельки я все-таки потеряла, обе - они утонули в глубоком сугробе и не было никакого желания их оттуда вылавливать. Но самое главное, что целью Адама был совсем не Алекс, и даже не я, это я поняла, увидев причитающую возле машины скорой помощи блондинку, с пустым взглядом голубых глаз, и тело Геннадия Вечеровского, затянутое в пластиковый пакет. Адам всего лишь отвлекал наше внимание, не планируя никого из нас убивать, вот только кто в таком случае убил Вечеровского? Ответ напрашивался сам собой - Лука.