Как построили плотину для какой-то там ГЭС, так и скрыли разлившиеся воды и Веснянку, и Пихтовку, и вообще большую часть природной красоты нашей. Образовалось над богатыми нивами да сочными лугами огромное водное пространство. Наши деревенские-то аж морем назвали за ширину да длину его. Ну, а городские водохранилищем кличут…
Вот так и оказалась Пихтовка под водой. Лишь крест с колокольни Богоявленской церкви остался сверкать над хмурыми серыми волнами, показывая место загубленной деревни. А когда-то в церковь эту со всего края богомольцы тянулись…
А где утес с березками-хороводницами? Где Лысая гора с ее неизведанными тайнами? Лишь водоворот крутится над ее вершиной…
Зато, говорят, у нас теперь свет электрический будет. Останется ли с нами Бог? Или его электричество заменит?
Жителей же Пихтовки переселили в ближайшее село Липогоры. Липовые горы, чтоб понятней. Так и стали мы теперь называться на пихтовцами, как раньше, а липогорами…
Лучше стало или хуже? Рассуждать об этом можно, по-разному. Дед Митяй – из всех, пожалуй, самый старый, например, частенько говаривал: «Те же штаны, только пуговицы назад». Что он имел в виду?
Разве что отличались Липогоры от Пихтовки размерами. Большое село – Липогоры, но какое-то безжизненное что ли. Избы добротные, крепкие, но все равно, что-то не так.
***
А тут как раз новый указ вышел: запретили, значит, крестьянам скотину во дворах держать. Куда ж крестьянину без скотины. Вод ведь паскудство какое. В былые-то времена целая река из коровенок текла на луга, и из дворов в нее впадали многочисленные ручейки… А сейчас…
Какую-то часть скотины прибрал к своим рукам учхоз. На всех же коровенок места в учхозовских фермах не хватило. Распорядилось начальство пустить оставшихся животинок на убой. А как это – на убой? Прикипела ведь душа-то.
Больше всех Васильевна убивалась. И есть с чего. Хозяйкой она завсегда справной была. Коровка ее, Ласточка, самая ухоженная в деревне, чистенькая. А молока столько давала – всей деревне хватало. Еще масло, сметанка, сыр. Васильевна даже на базар в город ездила. Какую-никакую, а денежку получала. Теперь же некуда стало девать такую замечательную скотинку. Что ж ее теперь – на убой!?
Просилась Васильевна на работу в учхоз. Мол, сама бы при деле. А там, глядишь, и Ласточку бы пристроила, вместо того, чтоб на убой ее…
- Ты чего это, бабка,- отмахнулся от ее просьбы учхозовский начальник,- на старости-то лет удумала? Сидела бы на печи да кости старые грела…
- Так ведь Ласточка…
- Иди уж,- и в свои бумажки зарылся.
Так и не взяли бабку на работу.
Совсем было исчахла она, если бы не Авдотьина Настя. Она хоть и перебралась с Андрейкой – мужем – в город, но и своих деревенских не забывала. Нет-нет, да и заглянет в гости.
- Вы бы, бабушка,- говорила Настя,- дело бы, какое, себе по душе нашли…
- Точно, точно,- поддакивал жене Андрей,- чего сиднем-то сидеть да сама себя растравлять?
- Чего я найду-то?- каждый раз отвечала Васильевна,- Ласточка-то моя как…- и снова в слезы…
***
- Принимайте подарок,- Настя поставила перед Васильевной небольшой ящик с просверленными дырками.
Васильевна опасливо уставилась на подарок. Внутри что-то шебаршилось.
- Что это?- подозрительно спросила женщина и осторожно прикоснулась к фанерным стенкам.
Андрей суетливо сгружал с машины стройматериалы.
- А это еще зачем?
- Сейчас увидишь,- Андрей торжественно отодрал крышку.
В руках его появились небольшие серые пушистые комочки.
- Вот, теперь займись разведением кроликов. Вроде и живность, но и не корова. Потом хоть продавай, хоть сама на мясо пусти… А можно еще и шерсть и шкуры…
Он передал кроликов женщинам и отошел к выгруженным стройматериалам. Застучал молоток, сколачивая клетки.
- Куда их поставить?- снова обратился он к Васильевне.
- Вот, прямо сюда и ставьте,- женщина растерянно махнула рукой в сторону небольшой дощатой постройки,- возле сарайки.
Кролики скакнули на свежее сено, устилающее днище клетки. Хлопнула сетчатая дверка. Щелкнул крючок. Васильевна удовлетворенно повернулась к гостям.
Внешне она сразу как бы помолодела. Даже словно светиться изнутри начала.
Будто бы и не осень стояла на дворе. На редкость теплый день бабьего лета наполнился солнцем. Литым золотом наполнились ветви окружающих берез и лип. Не зря же село Липогорами зовется. Кроны кленов, наоборот, налились бронзой. Воздух стал на редкость прозрачным. Казалось, что окружающее пространство наполнилось объемом. Горизонт, проглядывавший между бесконечных холмов нашего Уральского предгорья, невероятно приблизился. Бывает такое впечатление, что природа словно отмылась от какой-то постоянной дымки.
Завозились за сетчатой дверцей кролики. Забарабанили по сетке лапами. Легким срежетом отозвалась сетка.
- Ладно, некогда мне тут с вами,- заторопилась Васильевна, прощаясь с Андреем и Настей.
Неловко переваливаясь и охая, она заторопилась в избу. Появилась через пару минут, сжимая в ладонях яркие оранжевые морковки, видимо свежего урожая.
Кролики ухватили цилиндрики морковок лапками и принялись, забавно шевеля носиками, вгрызаться в яркую хрусткость морковок…
***
В следующий раз Андрей с семьей посетил Липогоры только через год. На улице значительно похолодало. Над оштукатуренными трубами призывно колыхались сероватые струйки дыма, неназойливо обещая благодатное тепло.
Засуетилась выбежавшая к калитке Васильевна, стараясь получше разместить дорогих гостей.
Насколько могли видеть Андрей с Настей, кроличье хозяйство Васильевны расширилось. Увеличилось не только количество клеток, но и их качество. За сетчатыми дверцами весело шебаршились гладкие ухоженные кролики.
Ольга пораженно подошла к стене клеток. Пол каждой устилал слой свежего сена. В уголке аккуратно размещалась поилка, наполненная чистой водой.
- Здорово вы развернулись,- пробормотала Настя, обращаясь к Васильевне.
- А как же,- горделиво подбоченилась женщина,- почитай, живые же существа.
- А забивать-то не боишься?- не удержался от вопроса Андрей,- Все ж живые…
Бабка снисходительно посмотрела на него.
- Так ведь и другую скотинку приходилось на мясо пускать. Кроме того соседям еще и соседям продаю. Опять кое-какую денежку имею… Да, что это я гостей-то на улице держу?- всполошилась она,- Пойдемте-ка в избу.
Промелькнули под ногами свежеструганные доски крыльца. Без скрипа открылась дверь, пропуская гостей в просторные светлые сени. Две невысокие двери напротив друг друга вели в чулан и комнату.
- Внимательней,- напутствовала Васильевна, распахивая утепленный войлоком вход в комнату,- порог тут высокий.
В лицо пахнуло блаженным теплом жарко натопленной печи.
- Располагайтесь,- Васильевна ловко накрыла столешницу вышитой скатертью,- сейчас что-нибудь на стол соберу.
- Ничего не надо, бабушка Таисия. Мы ненадолго.
- Да, как же так?- всплеснула руками Васильевна,- Ведь угостить бы вас надо. Да, и стемнело уж.
Андрей глубоко вздохнул, украдкой взглянув на жену. Настя неопределенно пожала плечами.
- Васильевна, подь сюды!- раздался за окном истошный крик.
- Что такое?- всполошилась Васильевна.
В хлябающих на ногах калошах женщина выскочила во двор. Переглянувшись, Андрей и Настя поспешили за ней. Увиденное заставило их остановиться на верхней ступени.
В прямоугольнике падающего из окна света ровным рядом лежали тушки кроликов. Всех поголовно.
Андрей бросил быстрый взгляд на клетки.
- Странно, но все дверцы закрыты,- недоуменно покачал он головой.
Настя наклонилась над распростертыми зверьками.
- У них словно всю кровь высосали,- проговорила она.
Васильевна тяжело опустилась на ступени. Из-под закрывающих лицо ладоней на пыльную тропинку падали крупные слезы…
- Чупакабра,- вполголоса авторитетно произнес подошедший Митяй…