У меня много друзей. Я их люблю и они меня тоже. Они приходят ко мне в любое время дня и ночи. Приходят, чтобы утолить свой интеллектуальный, моральный и естественный голод. Приходят, когда им грустно, и когда их переполняет радость. Приходят, когда у них нелады на работе или в семье, чтобы рассказать о самодуре и тупаре начальнике, который не понимает ценность и значимость своего незаменимого сотрудника или о стерве жене, которая никак не может смириться с тем, что после футбола «ну никак нельзя сразу же идти домой».
- А когда впечатлениями поделиться? А обсудить ситуации? И вообще, она ни черта не понимает, кроме своих тряпок и горшков!
А порой мои друзья просто вваливаются ночью со своими друзьями.
- Мы тут недалеко засиделись в кафешке. Ну, по маленькой, по одной-второй пропустили, кафе закрывать стали и нас выпроводили. Я предложил – айда к моему другу, у него всегда что-нибудь пожрать найдется. Я не ошибся, дружище? Вот видите, ребята, я был прав. У него даже пельмени есть!
И они остаются, сметают пельмени, по ходу и сосиски, и хлеб, и что-нибудь еще, что есть в моем холостяцком холодильнике. Потом друг убегает к своей жене, а его друзья остаются на ночь.
- Не идти же им пешком в Нахабино! Ты понимаешь?
Я понимаю. Пришельцы долго рассказывают мне о своей жизни, о своих начальниках, о своих женах и подругах. Я слушаю их, хотя глаза слипаются, а завтра с утра на работу, и опоздать нельзя, потому что мой начальник уже сделал последнее «китайское» предупреждение. К утру, они кое-как и кто где устраиваются, успокаиваются. И несется храп с дивана, где прикорнул один, а подсвистывает его храпу другой, кто расположился на моей кровати. Я пристраиваюсь подремать в кресле, но едва закрываю глаза, как раздается противный звон будильника! Полусонный, голодный, но очень довольный тем, что приобрел новых друзей, убегаю на работу.
Чаще всего ко мне заглядывает Левка, мой школьный друг. Мы выросли, как говорят, в одной песочнице, ходили в один и тот же садик, учились в одном классе, поступили в один и тот же институт. На втором курсе влюбились в одну и ту же девочку Ирочку.
Ирочка была тоненькой, хрупкой девушкой с непослушной копной светлых волос и удивленно-печальными черными глазами. С моей легкой руки все однокурсники стали называть ее Веточкой. Ветка-Веточка! Сколько писем неотправленных я тебе написал! Сколько нежных слов приготовил для тебя одной! Но ты предпочла Левку. Счастливые вы бродили по городу, целовались в укромных местах, а я тенью брел рядом до крови искусывал губы от боли и отчаянья.
На четвертом курсе Левка женился. Веточка была уже беременна и я, напившись до глупости, все просил: «Ветка, дай послушать, как он дерется». Веточка смеялась и позволяла приложить руку к животику. Я ничего не чувствовал, но был на седьмом небе от счастья. Через три месяца родилась Ляля. Я стал крестным! Мы с Веточкой породнились! А еще через пару лет у Левки и Веточки родился Митька. Веточка возилась с малышами, Левка днем работал в своей лаборатории, а вечерами занимался репетиторством. «Понимаешь, друг! Кормить оглаедов надо. А еще всякие трусики, маечки …. А… Зачем я, дурак, этот хомут надел!»
Я не занимался репетиторством. Я учился в аспирантуре и в свободное время бегал в молочку за детским питанием, приносил Веточке продукты, купленные мимоходом по дороге с института, гулял с ребятишками в ближайшем скверике, чтобы их усталая мама хотя бы полчасика поспала, менял им подгузники и смазывал зеленкой разбитые коленки. И был несказанно счастлив от того, что Веточка позволяет мне завязать бантик Лилечке и почитать сказку Митьке.
Малыши росли, Веточка вышла на работу, я защитился, а Левка все также работал в своей лаборатории и вечерами пропадал со своими друзьями то на футболе, то в каком-нибудь баре, а своей жене говорил, что продолжает давать уроки. Порой он перехватывал у меня сотню-другую. «До зарплаты, чесслово, отдам! Я Иришке обещал на кофточку дать, а зарплату задержали. Но я отдам!» Подходила зарплата, я забывал спросить о долге, а он забывал отдать, но это не имело значения. Мы были счастливы. Я радовался возможности общаться с Веточкой и детьми, Левка – проводить время с друзьями, а у Веточки были все мы – охламоны, оглоеды и «любимые чуды-юды»!
Но вчера я сам, собственными руками, вернее кулаками, разрушил наше счастье. Вчера я начистил морду своего лучшего друга, начистил, как кирзовый сапог.
А все началось с того, что я стал замечать грусть и слезы в глазах Веточки. На мои вопросы, отчего она грустна, не заболела ли, Веточка не отвечала и переводила разговор в другое русло. А недавно я увидел синяк у нее на руке, который она старательно прикрывала рукавом платья. И я решил поговорить с Левкой, тем более что давно мы с ним не откровенничали, не сидели за рюмочкой водовки. Однако выловить друга оказалось не так легко. Дома он появлялся так поздно, что мне было неприлично оставаться у Веточки в столь позднее время. Я уже собрался заглянуть к нему на работу, но в субботу он сам ввалился ко мне после полуночи с веселой компанией.
- Во, ребята, знакомьтесь! Мой лучший друг Леха! В детстве нас звали Лев и Лёх – один вздох! Леха, а это мои мальчики-хулиганчики! Это Ванек и его подружка Милочка, а это Митька со своей Сонечкой, но не «золотой ручкой», а это Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю ее за это, и за это и за то, что целует горячо! – и он шлепнул девушку по маленькой круглой попке, чуть прикрытой короткой юбочкой. – Так, друзья, этикет закончен! Где сумки? Девушки, бегом на кухню накрывать стол! Мужики, где горячительное? Быстрее, быстрее, незачем время терять, ночи такие короткие!
Девушки посеменили в столовую, парни вслед за ними потащили какие-то сумки, а я ошарашено смотрел им вслед.
- Лех, ну ты что? Недоволен, что ли? Пошли. Девочки сейчас стол накроют, посидим, отдохнем. Митька с Ваньком со своим бабами смоются, а для нас ты кроватку найдешь, надеюсь?
Стол действительно был накрыт с изобилием. Тут были овощи и фрукты, грибочки и курочки, маслятки и маслиночки, коньячок и шампусик. Увидев это изобилие, я понял, что в этот раз моим холостяцким пельменям ничто не угрожает. Девушки быстро освоили мою кухонную возможность, задействовав все необходимые предметы. Стол накрыли и пошло-поехало! Меня, как хозяина, усадили во главе стола, все обзорно, но крайне неудобно, я был ограничен в передвижении. Мужчины один за другим поднимали тосты, по «ходу пьесы» все фривольнее и фривольнее, женщины хихикали, кто-то из них вдруг исчезал из-за стола, потом появлялся.
Все шло как обычно, до тех пор, пока я не заметил, что Левка и Лиза долго отсутствуют. Встревоженный, что с кем-то из них что-то произошло я, выбрался-таки из-за стола и отправился их искать. Квартира мне досталась в наследство от родителей большая, четырехкомнатная. Несмотря на воздержанность, я все же поднабрался коньячку, и, не обнаружив Левку в большой комнате, побрел в спальню с одним желанием – завалиться в люльку, то бишь, в постель хотя бы на часок, уверенный, что компания и без меня прекрасно повеселится.
Весь мой хмель и сон, как рукой сняло, едва я переступил порог спальни. В моей постели, мой друг Левка занимался сексом с Лизаветой! Они были так увлечены процессом и друг другом, что не заметили мое присутствие. Я вышел из комнаты и плотно прикрыл дверь, вдруг отчетливо осознал причину и Веточкиных заплаканных глаз, и тщательно скрываемых синяков, и Митькиного наивного вопроса: «Дядь Леш, а ты нас не бросишь?» Как же так вышло, что я, друг, не заметил всего этого безобразия? Разберусь с этими вопросами потом, а сейчас…
Решительно направился в столовую, по ходу включая свет во всех комнатах и отмечая разбросанность женских интимных штучек в районе диванов, объясняющих временное отсутствие пар за столом. В столовой пир был в разгаре. Иван и Мила, уже не смущаясь, слились в страстном поцелуе здесь же, за столом. Соня с Митей пили из одного бокала какой-то коктейль. Стол с остатками пищи, недопитое вино, грязная посуда и все увиденное в других комнатах вызвало такой приступ брезгливости, что я не выдержал. Что со мной тогда случилось, я до сих пор не пойму. Всегда терпеливо переносил загулы своих друзей, а тут, хлопнув в ладоши, я громко объявил.
- Итак, дорогие гости! Быстро собрали свои вещи и на выход. Дамы, не забудьте свои трусики.
- Леш, ты чего? Обидели мы тебя? Девочки, кто Лешу утешит? – поднялся мне навстречу Иван.
- Ребята, я не шучу. Выметайтесь!
В это время в столовую вошел Левка. Из всей одежды на нем болтались лишь плавки.
- Лех, ты чего буянишь? Куда ребята на ночь глядя пойдут? До утра перекантуемся и разбежимся!
- А ты заткнись! Иди, убери шлюху из спальни, пусть вместе с ними убирается. С тобой потом поговорим.
Минут через пятнадцать мне удалось выпроводить компанию из квартиры. Левку я не отпустил.
- Иди в кабинет, я тебе там постелил. Проспишься, поговорим.
Пока Левка спал, я убрал, проветрил квартиру и пару часов прикимарил в кресле, несмотря на то, что сменил постель, но до сих пор заходить в спальню мне неприятно. Часов в семь утра я принялся будить Левку. Спросонку он принял меня за Веточку, недовольно ворчал и матерился, но когда мое терпение лопнуло, я принес графин холодной воды и вылил на него. С диким матом он кинулся на меня с кулаками и, лишь получив хороший хук, распахнул глаза и понял, где находится.
- Леха, ты? Ты чего дерешься?
- Я дерусь? Я?
Короче, слово за слово и мы перешли на кулачное выяснение обстоятельств. Учитывая, что в свободное время Левка оттягивался с друзьями в кабаке и качал пресс на Лизаветах, а я в спортзале, мне удалось быстро скрутить его и выразить все свое чувство, разукрасив его классически красивую физиономию желто-красно-фиолетовыми красками. Я лупил его и приговаривал:
- Это тебе за слезы Веточки, это тебе за ее синяки, это за слезы и страх Митьки, а это за то, что превратил мою квартиру в бордель…
Закончив поучительную экзекуцию, я отволок Левку в ванную.
- Мой физю, герой, и запомни: если я еще раз увижу слезы в глазах твоей жены, или страх в глазах детей я тебя еще не так разукрашу. А если узнаю про очередную Лизавету – собственноручно кастрирую. Запомнил?
- Запомнил. И что ты взвился? Ветка, Веточка… Какая она веточка, она давно уже бревно. Отъела задницу больше маминой, распустила живот и шляется по квартире в старых трениках. Тебе бы такую, узнал бы, что такое жена. Вот почему ты не женишься? Хомут на шею вешать не хочешь? То-то. А тут только и радости что Лизаветы есть на свете.
На эти ворчания Левки у меня ответа не было. Не мог я сказать, что мне, и располневшая после родов, Веточка дорога и любима, что не женюсь потому, что не встретил другую такую как она.
На работу Левка убежал после обеда. А я второй день боюсь зайти к ним, вдруг Левка рассказал жене, что я разрисовал его, а она мне это не простит. Как я ей все объясню? Минутку, кто-то звонит.
- Алло. Веточка, здравствуй! Почему не захожу? А я в командировке был. Да. Только что приехал. Вечером? Вечером непременно буду у вас.
Пятигорск 12.10.2016г.