В УЩЕЛЬЕ ТЕР-АША
Со стоянки вышли в четыре часа и направились на восток вверх по ущелью реки Тер-Аша. Тропа шла по левому берегу и постепенно удалялась от реки, набирая высоту. Жара пошла на убыль, чему я был несказанно рад.
Первым шагал длинноногий Денис. За ним неотступно следовала Алёнка. Остальные едва поспевали за этой шустрой парочкой. Группа растянулась на сотню метров. Окрики командира на какое-то время сдерживали лидеров. Потом всё повторялось. На привале Регина сделала внушение Денису за быстрый темп и попросила Агатова идти первым.
Семён возглавил движение на следующей ходке и поставил вторым Яниса, который хоть и бодрился, но проявлял все признаки горной болезни. Шли чуть медленнее, зато не растягивались. Тропа вывела на перегиб, с которого просматривался плоский участок реки с многочисленными рукавами. Визуально нам казалось, что тропа спускается к этому разливу. На самом деле она просто выполаживалась. Идти стало намного легче. К шести часам мы вышли на галечник и остановились. Широченная ровная площадка идеально подходила для установки палаток. Посовещавшись с нашими «аксакалами» (Семёном, Денисом и Бугром), Регина приняла решение ночевать здесь.
Мы быстро разбили лагерь и переоделись в вечерние наряды, которые были и удобны, и практичны, но всё же имели один весьма существенный изъян – отсутствие замены на протяжении всего похода.
Единственный недостаток открытого места – далеко бегать в туалет, пока не стемнело. Регина с Алёной отправились за перегиб. Мужское население терпеливо ждало, когда они скроются из виду, а затем как по команде исполнило мелодию весёлого журчания янтарных струй в десятке метров от лагеря.
Пора было подумать об ужине. Мы с Васюковым приняли «эстафетную палочку» дежурства. Первым делом собрали в округе крупные камни и сложили из них ветрозащитную стенку. Затем Витя взял котлы и отправился за водой, а я приступил к сооружению походного очага. Забрал у Бугорского примуса, а у Дяди лавинную лопату. Плоский штык лавинной лопаты служил прочным основанием для двух примусов, устанавливаемых вплотную друг к другу. Примуса уже были заправлены авиационным керосином под завязку: Бугор своё дело знал и не ждал напоминаний. Мне осталось только подкачать насосом давление в бачках. Чем я и занялся.
Вернулся Витя с наполненными котлами, и я стал разжигать огонь. Повернул ключ подачи топлива, наполнил керосином чашечку под горелкой и перекрыл кран. То же самое выполнил со вторым примусом. Теперь была задачка посложнее – запалить керосин. Это не бензин, который вспыхивает мгновенно. Здесь требуются выдержка и сноровка. На ветру можно полкоробка спичек извести на розжиг керосина. У меня получилось с третьей спички. Результат, конечно, не супер, но меня вполне устроил. Керосин воспламенялся неохотно, как бы раздумывая: «А зачем мне это надо?» Я мысленно уговаривал его, повторяя, как мантру: «Давай, давай!» И в ответ на мои призывы пламя постепенно увеличивалось в размерах, охватывая горелки целиком. Вскоре над примусами уже вовсю горел факельный огонь, прогревая горелки до рабочей температуры.
Наконец керосин в чашечках стал заканчиваться, и пламя начало спадать. Не дожидаясь, когда оно погаснет, я повернул ключ подачи топлива, и горелки вспыхнули бледно-синим пламенем, издавая характерный равномерный гул. Я поставил автоклав на примуса и укутал его стеклотканью, оставив щель для доступа воздуха к горелкам. Повернулся к Васюкову и спросил:
- Витя, что там у тебя по раскладке на ужин?
- Макароны с тушёнкой.
- А на завтрак?
- Сейчас посмотрю, – Виктор деловито заглянул в свой блокнот, – манная каша.
- Слушай, Витя, у меня манная каша всегда с комочками получается. Давай, сейчас я буду готовить, а ты помоешь котлы. А утром наоборот. Идёт?
- Согласен, – не моргнув глазом ответил Виктор.
Я потёр руки от удовольствия. Васюков легко и непринуждённо избавил меня от пренеприятнейшей процедуры приготовления манной каши.
- Спасибо, друг! Приятно с тобой дежурить! – выразил я искреннюю признательность своему напарнику.
- Вот и славно! Трам-пам-пам! – пропел Виктор благодушно.
Что может быть проще, чем сварить макароны? Я засыпал их в подсоленную кипящую воду, убавил огонь и прикрыл крышкой. Периодически помешивал, чтобы не слиплись. Когда макароны разбухли, снял пробу. Готово! Снял с примусов автоклав и установил котёл для чая. Увеличил огонь до максимума. Теперь осталось слить воду с макарон и положить тушёнку. Дело нехитрое. Банку тушёнки я открыл заранее. Ещё пара минут, и блюдо пригодно к употреблению. Возможно, английский лорд и побрезговал бы, а «горбатая братия», я был уверен, сожрёт всё за милую душу.
- Ужин готов! – крикнул я, сложив ладони рупором.
Друзья стали подтягиваться к столу, в качестве которого служил кусок полиэтилена, постеленный на гальке. Васюков уже разложил на нём десяток равных кучек сухарей и печенья. Я встал на раздачу и орудовал черпаком, наполняя миски горячим варевом собственного приготовления, от которого исходил аппетитный аромат. Подошла очередь Викторова.
- Давай, давай! Не жалей! – подзадоривал меня шёпотом Николай.
- Закатай губищу! Я всем кладу поровну, – ответил я с каменным лицом. – Если останется, то подойдёшь за добавкой.
Коля печально вздохнул и отошёл. Мне было его искренне жаль. Парня мучила нехватка. Обычно такое случается лишь во второй половине похода.
Остальные туристы не выражали претензий к размеру пайки и вели себя достаточно сдержанно. Виктора и себя я, как и положено, обслуживал в последнюю очередь. На радость Николаю, ещё осталось немного макарон, на которые никто, кроме него, разумеется, не претендовал. И Коля стал подчищать автоклав своей ложкой.
Закипела вода. Я выключил примуса, бросил щепотку чая в кипяток, закрыл котёл крышкой и принёс его к столу. Заварившийся чай каждый наливал себе сам по мере готовности к чаепитию, зачерпывая горячий напиток из котла своей кружкой. Чай пили не спеша в больших количествах, пополняя изрядно потраченный за день запас Н2О в организме.
Солнце уже скрылось за северным отрогом Заалайского хребта. Быстро сгущались сумерки. Второй день похода неотвратимо катился к своему завершению. Витя ушёл к реке мыть котлы и набирать воду для завтрака, а мне торопиться было некуда: свои обязанности дежурного на этот день я выполнил и заслужил право на отдых. Я ещё потягивал из кружки остатки давно остывшего чая и слушал анекдоты в исполнении Дяди и Бугра, которые, похоже, соревновались между собой в острословии, стремясь произвести впечатление на Регину, а заодно потешали всех остальных.
- На киргизской киностудии сделали перевод для фильма «Чапаев», – азартно рассказывал Агатов. – В кинотеатре идёт концовка фильма. Белые напали на штаб дивизии. Чапаев кричит: «Петька, патроны бар!?» А Петька отвечает: «Ёк, Василий Иванович!» Чапаев в ужасе, – рассказчик хватается за голову, – «Ой, бой!»
Не дожидаясь, когда смолкнет смех, Бугорский начал новый анекдот:
- Приходит к молодому врачу дряхлый старичок и жалуется: «Доктор, что-то я совсем плох стал. Залажу на одну – ещё ничего. На вторую – уже с трудом. А на третью – совсем задыхаюсь». «Да Вы просто сексуальный гигант! – изумился врач. – Даже я такого не могу». А старичок ему в ответ: «Доктор, Вы о чём? Я о ступеньках».
Последние слова буквально взорвали аудиторию. Туристы смеялись до слёз. Поединок рассказчиков продолжался в том же духе. Разошлись по палаткам уже в полной темноте. Свет далёких звёзд не проникал сквозь густую толщу облаков.
Перед сном я решил отойти от лагеря, чтобы поделиться самым сокровенным с матушкой-природой и чуть не наткнулся на Викторова, застывшего в задумчивой позе мыслителя. Я чертыхнулся от неожиданности и выслушал гневную отповедь потревоженного товарища в свой адрес. Шарахнулся от него в сторону и тут же получил предостережение из темноты от Дениса:
- Осторожно! Мины!
- Понял, – пробурчал я в ответ и удалился от столь популярного места.
Облюбовав ровный пятачок, присел подумать в ночной тиши о бренности бытия. Но мои философские размышления были бесцеремонно прерваны чьими-то приближающимися шагами.
- Стой! Стрелять буду! – строго предупредил я непрошеного гостя.
- Стою! – отозвался Блондин.
- Стреляю! – я бросил ему под ноги мелкий камешек.
- Ты что, сдурел? – Евгеньев просто обалдел от такого «тёплого» приёма.
- Место занято! Не мешай удобрять почву! – выпалил я, защищая свой законный клочок земли.
- Что, уже пометил территорию? – съязвил Олег.
- Вали, вали отсюда!
Осыпая мою голову проклятьями, Евгеньев ретировался и, судя по звукам удаляющихся шагов, направился как раз в сторону «минного поля». «Обласканный» Блондином, я не стал предупреждать его об опасности.
- Твою мать! – вырвалось из глотки Олега. – Это кто ж навалил столько?!
Я не удержался и ударил в ладоши, выражая свой восторг исполнителю монолога, и был не одинок в столь высокой оценке актёрского мастерства Блондина. Мой пример оказался заразительным, и рукоплескания послышались с разных сторон.
- Браво! – заорал Бугор из темноты.
- Бис! – поддержал я товарища на волне эмоционального подъёма.
Осколки взорванной ночной тишины утонули в многоголосом ржании. Лишь Блондин не разделял всеобщего веселья и тихо матерился в темноте.
- Что там у вас стряслось? – спросила Алёнка, когда я вернулся в палатку.
- Олег на мине подорвался, – не смог я скрыть довольной ухмылки.
- А-а-ах! – всплеснула руками Алёнка. – Он же на обуви все ароматы принесёт!
Олег пришёл последним и проник в палатку с левого входа, перелезая через Дениса и Алёнку. Готовская подозрительно поводила носом, откровенно принюхиваясь.
- Ты где ботинки оставил? – не выдержала она.
- Да помыл я их, помыл! Не переживай! – нервно ответил Блондин и вдруг расхохотался, – но, признаюсь я вам, это была бомба!!! Просто теряюсь в догадках, какая форма столь богата таким содержанием! Ни коня, ни коровы с нами рядом нет…
- А ты проведи расследование, кто из нас такой плодовитый! – посоветовал я, давясь от смеха. – Мы с тобой исключаемся.
- Ну насчёт Олега понятно! А ты-то почему исключаешься? – засомневалась Алёнка.
- Олег знает! – осклабился я.
- Юра облегчался в другом месте и кидался в порядочных людей камнями! – сдал меня с потрохами Блондин.
- Ни коня, ни коровы с нами нет? – вдруг хохотнул Виктор, обращаясь к Олегу, – а сам вчера говорил «не в коня корм»!
«Корова» взорвалась от хохота. Все, естественно, поняли, на кого намекал Васюков.
- Эй, «коровяки»! – раздался из соседней палатки недовольный голос Бугорского. – Чего вы ржёте после отбоя?!
- А тебе что, завидно? – съехидничала Алёнка. – Приходи к нам, не стесняйся! Места хватит. Или возраст уже не тот? На сон тянет?
- Нет! У него возрастная бессонница! Ты, Алёна, ему снотворное пропиши! – громко выпалил Блондин.
«Корова» вновь залилась смехом.
- Что, Бугор, отбрили тебя? – возрадовался Денис. – Молчи лучше в тряпочку!
- Ну, ни хрена себе! – выругался Бугорский. – Совсем «коровяки» нюх потеряли!
- Граждане Сафоновцы! Вы там сильно не наглейте! – вмешался Семён. – Лёха прав. После отбоя нужно спать!
С Дядей лучше было не спорить. Мы сразу притихли и общались только шёпотом.
- Витя, ты будильник завёл? – спросил я напарника.
- Завёл. Давай спать!
- Давай!
Я прилагал немалые усилия, чтобы заснуть. Это было в моих же интересах. «Завтра рано вставать. Необходимо как следует отдохнуть и восстановить силы», – мысленно убеждал я себя. Но сон пришёл не сразу. Возбуждённое эмоциональное состояние не способствовало переключению мозга на канал сновидений. К тому же, я всё ещё не привык к жёсткой постели. Долго ворочался из стороны в сторону, пытаясь устроить своё уставшее за день тело как-нибудь поудобнее. Васюков уже отключился. Его мерное посапывание снова действовало на меня расслабляюще, задавало нужный ритм для дыхания и убаюкивало лучше всякой колыбельной. Незаметно для себя я погрузился в пучину сна.
***
В половине шестого будильник громко звякнул и тут же затих под тяжёлой лапой Васюкова. «Вот это реакция! –отметил я мысленно. – Либо Витя проснулся раньше и дожидался звонка, либо долго тренировался глушить мерзкий звук на первой же секунде».
- Юра, вставай, – прошептал Виктор и для убедительности легонько двинул меня локтем в расслабленный живот, чем окончательно вернул меня из мира грёз в суровую реальность.
Я не люблю оставаться в долгу и так же ласково придал ускорение напарнику ногой, когда тот вылезал на четвереньках из палатки.
- Ты что, рехнулся? – обалдел от неожиданности Васюков.
- Теперь мы в расчёте, – улыбнулся я добродушно.
- Я тебя не пинал! – возмущённо зашипел Витя.
- А я тебя не будил ударом в живот!
- Я же тихонько.
- Так и я мог сильнее.
Васюков озадаченно почесал репу.
- Ладно, проехали, – примирительно буркнул он, – вылезай, пора завтрак готовить!
Я выглянул из палатки. На внутренней стороне полиэтиленового тента образовался конденсат. Витя собрал капли прохладной влаги широкими ладонями и освежил своё щетинистое лицо. Не отвлекаясь на умывание, он отправился на кухню и стал разжигать примуса. Я последовал за ним.
- Витя! Ты наш уговор помнишь? – напомнил я напарнику о его обещании сварить кашу.
- Помню, – усмехнулся Васюков, – не напрягайся!
- Моя помощь не нужна?
- Скажу, когда нужна будет. Можешь пока принять водные процедуры! – расщедрился Виктор.
- Спасибо, благодетель! Тогда я откланиваюсь! – подобострастно расшаркался я перед Васюковым и, захватив туалетные принадлежности, поспешил на речку.
Температура воды, мягко говоря, не доставляла большого удовольствия от умывания. Но мне было предельно ясно, что совсем скоро в ледниковой зоне станет ещё холоднее. Я помыл руки, с трудом смывая мыло практически дистиллированной водой. Набрался мужества и стал чистить зубы. «Кто знает, когда смогу это сделать в следующий раз, – подумалось мне. – Впереди высокогорье». Зачерпнул воду ладонями, втянул в рот и сразу выплюнул, не в силах терпеть ломящую боль в зубах. Зачерпнул снова и стал греть воду в ладонях, пока те не посинели от холода. Прополоскал рот слегка подогретой таким варварским способом водой, ополоснул лицо и вытерся полотенцем. «Хорош плескаться! Не на курорте!» – резонно подумал я и вернулся на кухню.
Витя разводил в миске сухое молоко.
- Уже умылся? – удивился Васюков (сам-то он всегда мылся основательно, обнажаясь по пояс в любую погоду).
- Долго ли умеючи! – хмыкнул я.
- Тогда режь сыр и колбасу!
- Хорошо.
Я вооружился ножом и стал нарезать выданные завхозом продукты на десять равных частей, с любопытством поглядывая на товарища. Витя вылил разведённое молоко в автоклав, добавил соль и сахар, приготовил крупу и повернулся ко мне:
- Юра, скоро закипит! Поможешь мне? Поработаешь миксером?
- Разумеется!
- Тогда давай помогай! – скомандовал Виктор, заметив всплывающие пузыри.
Васюков убавил огонь и взял в руки пакет с крупой. Я пристроился рядом и начал энергично работать ложкой, создавая в молоке глубокую воронку, в самый край которой Витя стал засыпать равномерной тонкой струйкой манную крупу. Движения его рук были точны и плавны, как у маститого хирурга.
- Ловко у тебя получилось! – выразил я своё восхищение, когда пакет опустел. – Похоже, ни одного комочка не будет!
- Мастерство не купишь! – важно ответил Васюков и добавил с ухмылкой, – ты тоже горазд ложкой вертеть!
Вскоре каша была готова. Витя снял с примусов автоклав и поставил на них котёл с водой. Накрыл стеклотканью. Взял консервную банку из-под кофе с надписью «масло» и вскрыл ножом залитую парафином крышку. На всякий случай понюхал законсервированное ещё в Риге перед самым отъездом сливочное масло. Довольно улыбнулся и положил его в кашу своей щедрой рукой. Закрыл автоклав.
- Ну, всё! – сделал авторитетное заключение Васюков, распираемый гордостью за выполненную работу. – Теперь я могу с чистой совестью пойти умываться, а ты, будь любезен, в шесть часов разбуди народ!
- Договорились!
- Вот и славно! Трам-пам-пам! – промурлыкал Виктор свой любимый мотивчик и направился к реке.
Я взглянул на ручные часы. Стрелки на циферблате показывали без пяти шесть. До подъёма оставалось совсем немного. По себе знаю, последние минуты сна самые сладкие. Из тандема раздавался богатырский храп Красинса. «И как его там терпят? – подумал я. – Слава богу, что у нас в палатке нет такого возмутителя спокойствия. Разве что Денис иной раз всхрапнёт, лёжа на спине. Но до Яниса ему, как пешком до Китая. Да и Алёнка, спящая рядом, сразу приводит его в чувство, заставляя повернуться на бок».
Закипела вода для утреннего кофе. Я выключил примуса и снял котёл. Снова посмотрел на часы. Настала пора будить сонное царство.
- Подъём! – крикнул я во всю свою лужёную глотку, вспомнив армейские навыки.
Из командирской палатки выглянул Бугорский:
- Ты чего так орёшь? Случилось чего?
- Случилось! Шесть ноль-ноль! И каша готова!
- И всё? А вопишь так, будто нас грабят! – укорил меня Бугор.
Из второй палатки тандема высунулся Викторов и повёл по ветру своим выдающимся носом, забавно шевеля ноздрями.
- Каша, говоришь, готова. Манная? – глаза Николая светились от счастья.
- Точно! Ну и нюх у тебя, Коля! Как у собаки! Откушать не желаешь? – я был учтив, как никогда.
- Со сливочным маслицем?! – мечтательно произнёс Николай.
- С ним! – ласково улыбнулся я.
- Желаю! – Викторов непроизвольно сделал глотательное движение выступающим кадыком, не в силах справиться с искушением.
- Кто бы сомневался! – захохотал Бугор.
Николай не заставил себя долго ждать и появился на кухне первым. Я вознаградил его рвение, зачерпнув кашу сверху, где образовалась толстая жёлтая плёнка растопленного сливочного масла. Вывалил черпак в его миску и спохватился:
- Ох, забыл перемешать!
Викторов одарил меня масляным взглядом благодарного кота:
- Спасибочко!
- Большое тебе пожалуйста!
Я быстро перемешал кашу, ибо на кухню уже подтягивались другие желающие позавтракать. Остальные получали свою пайку без каких-либо преференций с моей стороны. Себя я обслуживал в последнюю очередь, заметив с некоторым сожалением, что каша в моей миске уже практически лишена благородного золотистого оттенка.
Помня о том, что мне после трапезы предстоит помывка котлов, заговорщицки подмигнул Николаю и подсунул ему опустевший автоклав. Коля оправдал мои ожидания, вычистив его своей ложкой до блеска.
Кипяток каждый брал сам согласно своим представлениям о крепости кофе. Всем полагалось по одной чайной ложечке ароматного растворимого порошка и по паре кусочков рафинада. Я, например, наливал полную кружку, а Янис и Регина предпочитали смаковать крепкий кофе и наполняли свои кружки кипятком лишь на треть.
После завтрака все мыли свою посуду, умывались. Прихватив автоклав (котёл мыть не требовалось), я тоже пошёл на речку. С удовлетворением отметил про себя, что после Колиной основательной зачистки помывка автоклава стала занятием чисто фиктивным. Ополоснул пару раз и готово.
***
Мы переоделись в походную одежду и свернули лагерь. Набили свои рюкзаки. По расписанию выход был в восемь часов. Ещё оставалось немного времени.
- Милые дамы, не желаете ли сходить за перегиб? Разведать, так сказать, обстановочку? – тонко намекнул на толстые обстоятельства Бугорский.
- А ты с какой целью интересуешься? – с пристрастием спросила его Алёна.
- Ну, ты же взрослая девочка! Место открытое. Кому-то из нас придётся бежать за перегиб. Можем, конечно, проголосовать, если хочешь!? – ухмыльнулся Бугор, заранее уверенный в результатах голосования.
- А может быть лучше приказать? А, Регина? – не сдавалась Готовская.
- Пойдём, Алёна! Их в четыре раза больше! – проявила житейскую мудрость Регина.
- Ладно, мальчики! Только мы вперёд пойдём и подождём вас за перегибом! – снисходительно сделала нам одолжение Алёнка.
- А вы не торопитесь! – многозначительно добавила Регина с улыбкой на устах.
Туристки надели рюкзаки и ушли. Стесняться было больше некого. Туристы справили естественные надобности, выдержали для приличия несколько минут, чтобы случайно не застать дам врасплох и, взвалив рюкзаки, отправились за ними следом.
- Мы устали вас ждать! – весело крикнула Алёнка, когда мы приблизились. – Нас украдут, а вы и не заметите!
- А что, есть кому красть?! – картинно ужаснулся Дядя.
- Да только что снежный человек пробегал! – рассмеялась Регина.
- О-о! Этот любит красивых женщин! – со знанием дела сказал Денис и, выдержав паузу, добавил, – в смысле покушать! А вы что подумали? У женщин мясо вкуснее!
- А ты почём знаешь? – поймал его на слове Блондин. – Каннибализмом втихаря промышляешь?
- Знакомый йети рассказывал! – добродушно захохотал Денис.
В приподнятом настроении мы шли по тропе вдоль реки, весело переговариваясь. Широкий разлив с множеством рукавов заканчивался. Долина постепенно сужалась. Тропа ветвилась, становилась едва заметной. А подъём становился круче. Разговоры прекратились сами собой. Приходилось экономить силы.
Первым шёл Семён Агатов. Ему было труднее всего. Наш маршрут лежал прямо на восток. Взошедшее солнце слепило глаза и затрудняло выбор пути. Я, как и прочие, брёл, не поднимая глаз, уткнувшись взглядом в ноги впереди идущего товарища.
Группа придерживалась установленного графика. Пятидесятиминутная ходка чередовалась с десятиминутным привалом. Впереди показался красно-бурый моренный вал. «Значит, скоро ледник», – понял я. Правее были видны заснеженные склоны вершины 4898. Где-то за ней прятался наш первый перевал с чудесным названием Белый.
Тропа исчезла вовсе. Мы шли, выдерживая направление в сторону ледника, с которого берёт своё начало река Тер-Аша. Слева по ходу движения хорошо просматривался осыпной склон перевала Шеве-Дабан. У морены остановились, чтобы наполнить свои фляги, так как далее вода скрывалась под камнями, и было неизвестно, где мы встретим её снова.
Далее группа продвигалась по моренным отложениям, свидетельствующим о том, что ледник когда-то значительно превышал свои современные размеры. Хаотичное нагромождение камней затрудняло выбор пути и осложняло движение. Некоторые камни оживали под ногами, норовя сбросить с себя непрошеных гостей. Мы старались вычислить их заранее и обойти стороной. Группа непроизвольно разбилась на несколько цепочек, идущих параллельными курсами.
Подошли к языку ледника и остановились на обед у ручья, проточившего русло в ледяном ложе. Солнце уже поднялось в зенит и припекало изрядно. Чистейшее небо без единого облачка не оставляло нам ни малейшей надежды на прохладу. Укрыться от зноя было негде.
Пока группа отдыхала, мы с Виктором трудились на кухне. Разожгли примуса, вскипятили воду, сварили суп из пакетиков и заварили чай. Обедали в самое пекло, изнывая от жуткой жары.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2016/10/13/407