Утром я скатываюсь с кровати и бегу по заданной траектории, потому что моя жизнь переложена наслаивающимся друг на друга рельсами, и при всём хаотичном их направлении, то есть некоем кажущемся разнообразии, свернуть с маршрута невозможно.
Мультик «Паровозик из Ромашково», где любопытный локомотивчик заманался ездить по плану и отправился по лугам за бабочками, матери современного мира воспринимают как сказку из «Тысячи и одной ночи», то есть красиво, но заведомое враньё.
Да, я всегда встаю в физической готовности выполнить долг, одолеваемая внутренним сомнением, откуда у меня столько долгов, эка я недальновидно назанимала!
А тут встала, отбыла утренние повинности от «а» до примерно «ш», потом накрасилась, на бегу нарядилась и рванула в немецкое заведение Vollkshochschule, что в моём ежедневном утверждённом плане вообще не значится.
Вышеупомянутое заведение занято предоставлением образовательных услуг взрослому немецкому населению. Например, вы жизнь прошли до половины и вдруг решили, что вам позарез нужно заняться фотографией на испанском языке. Пришли в эту школу и вас тут же определили: пять раз в неделю с завтра у вас Испанский с носителем из Пуэрто-Рико. На переменах можете его фотографировать, потому что он фотогеничный, ему нравится и доплачивают. Проявляем и печатаем отдельным курсом по субботам. Заплатите в кассу и не опаздывайте завтра к восьми.
Что меня туда спешно потянуло вдруг? С какого перепугу я решила сдаться эскулапам образования?
Я здесь совершенно внезапно осознала, что в жизни что-то пошло не так. Ну, глобальными вопросами типа «а как это меня замуж за здесь выйти угораздило?» или исследованием «Катя как самостоятельная единица: анализ просчётов, тайна исчезновения» я стараюсь себя больше не депрессировать.
Я изящно, по-женски скользнула по поверхности: я, осенне-неуверенная, сижу на попе в Германии. Чем можно заняться в Германии для закрепления своего «я» в жизненных бытовых обстоятельствах? Выучить немецкий язык. Просто взять и, игнорируя всякие отговорки, снова выучить изысканный инструмент Гёте и Шиллера. Опять и не взирая.
Единственное начинание, которому сегодня погода способствовала – лечь и спать до весны. Ну, может, на Новый Год проснуться, съесть кем-то приготовленный оливье и распаковать пару-тройку бриллиантовых диадем в подарок, а в основном - погрузиться в нирвану и летаргически худеть.
Но если я решила себя осчастливить, я это сделаю даже в ущерб себе.
Поехала.
Припарковалась чёрт знает где, под дождём припёрлась, чтобы выяснить:
- языковые курсы – вообще не здесь. Мы – главный офис района Целендорф-Штеглиц, но, как каждая уважающая себя штаб-квартира, имеем немеряно филиалов. Так что вам не сюда, а на юг глубоко в жопу. А что, собственно, свербит?
- уровень, на который я претендую – высший уровень преподавания немецкого для иностранной публики, так называемый C1, C2. С чего вы, собственно, решили, что вам именно туда? Да потому что я уровень C2 закончила восемь лет назад в Гёте институте в Польше, куда мне ещё податься? Если у вас больше немецкого нет на других уровнях, так как закончимшись и исчерпамшись?
- имеется брошюра с описанием, рекламой и ценами. Мы, конечно, вас возьмём, спонсоров не выгоняют, но вы как бы выдохните, обсушитесь и взвесьте, может вам не сюда?
Я вышла из этой щепетильной школы и позвонила в дверь соседнего дома.
Там живёт моя подруга Наташа. Она умная и добрая, от неё всегда можно ждать поддержки и кофе. Который я таки получила, не смотря на то, что подняла человека с постели, потому что она природу читает буквально: дождём чётко спето «спать», нормальные люди выключают моторы в пижамных штанах и не парятся по поводу утраченной самоидентификации.
Выслушав меня внимательно, Наташа сказала: нет, то что ты ломанулась на курсы, мне понятно. Но тебе нужно на категорически другие курсы. Желательно минимум дважды в неделю, можно к психотерапевту, а лучше к психиатру. Потому что немецким языком голову можно сломать, но вылечить не-воз-мож-но.
Мы очень мило побеседовали. Единственно, что расстроило – полная итоговая безысходность. Подруга сообщила, что даже самые адаптивно-флексибельные женщины в пижамах не смогут меня снабдить желаемым героином в таблетках. То есть, мне однозначно к доктору.
Но и идея учить однажды уже выученный (с огрехами, да, с пробелами и белыми пятнами в грамматике) немецкий на курсах меня покинула. По ощущениям, до весны не вернётся.
Теперь Матвей мне выдал фантастику на немецком и завтра, с 9 до 11 я буду читать, выписывать незнакомые слова и устойчивые выражения из словаря Дудена и вообще вспоминать молодость, проведённую на Остоженке в стенах Института Иностранных Языков им. Морриса Тореза.
То есть, одна, без ансамбля, сама, блин.
Возникает (если нет, то я за вас тревожусь) резонный вопрос: что я буду делать с 11 до 14, пока не прозвенит внутренний будильник бежать в магазин и за детьми?
А на это время у меня запланировано отдохновение души после интеллектуальных трудов.
Именно: сегодня куплены два белоснежных деревянных подноса и один декоративный корпус а-ля фонарь, куда ставят свечки и они романтично мерцают для тоски и любви. И завтра, выучив минимум пятьдесят новых слов и выражений, я сяду их красить акриловыми несмываемыми красками для порушенного душевного баланса.
Потому что вознаграждение – очень действенный метод мотивации. Финансовая составляющая – это грубо. Трепетным натурам нужна самореализация. Так меня научили на двухлетнем бизнес- курсе MBA, диплом об окончании которого тоже пылиться где-то в недрах быта.
Между прочим, собака Павлова тоже вполне могла бы своей слюной подтвердить дипломом о бизнес-образовании. Она всё знает о бонусах, тринадцатой зарплате и частной медицинской страховке. Павлов был прекрасным педагогом.
Мы с этой Собакой Павловной (муж считает, что Павлов – это отчество и склоняет правильно) могли бы быть сёстрами.
Естественно, мы обе красивы, это основное. Мохнаты, нечёсаны и язык на плече, а это публику неотразимо впечатляет.
А кроме того, нам присуща целая палитра рефлексов.
И по осени и весне они у нас сезонно обостряются.