Болгарское побережье встретило ярким солнцем, оправдывая данное собственным названием обещание. Дочери радостно скакали вокруг Алекса и, даже не пробуя зафиксировать телефон в неподвижности, фотографировали любую попадавшую в поле зрения ерунду, от надписи ЛЕТИЛО на здании аэропорта до котенка у цветущей клумбы. Он с удовольствием отметил, как больше и больше становится похожа на него старшая: аккуратные черты лица, стройная фигура, внезапные перепады настроения — не то подростковые, не то фамильные лазаревские. Младшая не казалась похожа ни на него, ни на мать, зато не стеснялась проявлять дочерние чувства: охотно подставляла круглую щечку для поцелуя и смело чмокала в ответ колючую скулу. Его брак в прошлом году был завершен как успешный долгосрочный проект: за погубленную молодость бывшая супруга получила в утешение их старую квартиру, новую грудь, не возражала против регулярно высылаемых алиментов и охотно позволяла детям проводить время с папой. Поднабравшись ума за пятнадцать лет совместной жизни, зря не ругала отца своих детей за бывшие грехи, берегла авторитет; даже фамилию оставила.
В Болгарии забавно. Славянская лень и общие советские корни делают местное гостеприимство ненавязчивым. Никто не торопится и не рвется из всех сил, чтобы угодить. Знойные болгарки не принимали близко к сердцу заинтересованные взгляды Алекса и болтали со своими коллегами по работе. Пассажиры единственного рейса заполнили крохотный аэропорт, по-московски деловитые и напористые торопились пройти флегматичный контроль, и, победно обойдя своих недавних соседей по креслам и выбравшись наконец на улицу, проваливались в тяжкую отупляющую жару. Загорелые таксисты вяло предлагали ехать. Шофер автобуса с толстым пузом и не помещающимися под рубашкой волосами небрежно и нехотя грузил кладь.
Дорога казалась живописной, по правую руку сквозь лес иногда проглядывало долгожданное море.
Гостиница представляла собой наследие не столь давних, но уже легендарных времен. Быть может, сам товарищ Брежнев открывал этот объект совместной дружбы и по такому случаю посещал товарища Живкова или как его там, союзного беднягу для коммунистических поцелуев взасос.
Приветливый парень в униформе помог донести тяжелые чемоданы. Алекс порадовался неожиданной помощи и, в очередной раз, своей обретенной свободе — только его бывшая супруга по своей неорганизованности была способна напихать в багаж столько ненужных вещей. Вместо чаевых учтиво поблагодарил.
Обстановка в номерах не смутила своим минимализмом отца и порадовала новизной дочек. Особенно понравился старый телевизор и непереведенные на русский мультфильмы.
Море в первый день было неспокойное. Желтый флаг предупреждал об опасности. Плавание по-собачьи отменялось, зато можно было бороться со стихией — прыгать и бултыхаться. Дочери скоро освоились в бурлящем хаосе и радовались обилию новых возможностей; тревожные реплики отца пропускали мимо ушей. Набег каждой волны, тем более высокой и зловещей, сопровождался радостно-испуганным визгом. Увы, иногда ожидания не оправдывались, и грозный в отдалении девятый вал, обещавший сокрушительный напор и вынос отчаянно барахтающихся деток кувырком на берег, часто ослабевал до скучного бултыхания, не сильнее, чем в тарелке с невкусным супом. Но уж если все получалось, дочери были в восторге:
-Круто! Ты видела!
-Прикол! Зашибись! Меня с головой унесло! Давай еще!
Алекс добавлял веселья и ужаса, надсадно кричал сквозь брызги и ветер:
-Держаться вместе! Рядом! Чтоб я видел!
Выгнать их на берег в тот раз оказалось самым непростым делом.
-Еще три волны и выходим!
-Еще десять! Больших!
-Хорошо, семь больших! Большая — это мне до шеи!
-Тебе до носа!
-До носа. Раз!
-Это была маленькая! Не считается!
-Какая маленькая? Большая! Мне было до носа!
-Маленькая!
-Все, тогда десять любых!
-Пятнадцать любых!
-Хорошо! Пятнадцать любых! Раз!
-Это вообще не волна была!
-А что это было?
-Фигня это была! Вот, глядите, волна! А-а-а! А-а-а! Тьфу! Фигня, отстой! Вот еще! А-а-а!
Шведский стол в недорогих куротных местах всегда требует от гостей быстрой реакции, скорости принятия решений и слаженной командной работы. Экономный хозяин всегда готов сократить затраты на продукты и обслуживание. Лазаревы действовали четко. Алекс с младшей бросались к раздаче. Старшую дочь, как самую задумчивую, заблаговременно отправляли занимать места. Иначе нельзя — если в микросоциуме присутствует изрядная доля русских туристов, на разумное сотрудничество и солидарность рассчитывать нечего; промедлишь, зазеваешься - будь готов встретить ребрами твердый локоть соотечественника; а не то, не спохватившись заранее, изволь бродить с тяжелым подносом и искать свободное местечко среди еще свободных от блюд, но уже занятых столов под торжествующими взглядами более сообразительных россиян, обреченно переспрашивать, свободно ли, слушать гордый ответ «занято» и видеть радость на их лицах, таких родных и близких.
По части продуктов все было даже неплохо — мясных блюд хватало, были и неплохие гарниры, так что детей удавалось накормить не только сладкими плюшкам и, до которых они рвались с самого начала.
Зато листья салата два дня подряд оказывались немытыми. Словно их выдрали с грядки, небрежно отряхнули и сразу подали туристам. С комками земли.
При всем уважении к местным традициям Алекс решил внести улучшение. Поглядел по сторонам и обратился к милой двадцатилетней брюнетке с накрашенными глазками в тесной белой блузке и черной, еще смелее облегающей юбочке. Униформа словно служила цели подчеркнуть ровный загар вверх до середины плеч и вниз от середины бедер. Алекс объявил по-английски, что считает ее очень красивой (испуганная улыбка), и он уважает местные обычаи (недоумевающая улыбка), но салат все же нужно мыть (виноватая улыбка).
Прокатчик велосипедов — неряшливо пузатый мужик его лет — дремал в тени на стульчике. Алекс не стал его будить, а просто взял один педальный агрегат на четыре персоны и поехал катать дочек. Те сперва храбрились и обещали крутить педали быстро-быстро, но скоро устали. Папа скоро понял на практике, что гораздо проще бежать сзади и толкать эту большую велосипедную конструкцию, чем корчиться на неудобном жестком сиденьи и враскоряку жать на педали.
Прилично устав за прошедший час, вернулся и стал расплачиваться. Прокатчик стал что-то недовольно объяснять на ломаном русском. Якобы он успел очнуться и даже что-то кричать вслед удаляющемуся имуществу, но Алекс был увлечен накручиванием педалей. Можно было представить смятение хозяина. Естественное недоверие к русскому туристу толкало его в немедленную погоню, но природная лень и смекалка услужливо подсказывали, что папаша с двумя юными ангелочками вряд ли замыслил дурное. Хотя как знать. Оставшись на своем стульчике, бедняга весь последующий час ругал себя за неосторожность — русский турист нагло увел его раму с колесами, а он так и не помешал ему! Алекс оскорбился недоверием и заплатил ровно по хронометражу, безо всяких чаевых. Впрочем, и в хорошем настроении излишние траты были не в его правилах.
Супермаркет — это такой маленький магазинчик, где средних лет болгарка с хорошим загаром не торопясь продает всякую не слишком нужную ерунду расслабленным от жары туристам. Дочери кинулись выбирать надувных зверей для купания, затем набросились на отца и, разумеется, добились своего. Одна торжествующе несла толстенного дельфина с рукоятками для верховой езды, другая — акулу еще больших размеров. Алекс брел позади. Теперь следи, как бы не поддались ложному ощущению безопасности, не заплыли бы и не опрокинулись; не обгорели бы нежные спинки и плечики, мажь кремом или не мажь, а вода смывает, козявки же наверняка будут подолгу торчать поверх своих монстров; да под конец еще попробуй все это сдуть и в чемодан напихать, да еще с другими покупками, от которых не отбиться.
Кроме русских и восточноевропейских семей с детьми, среди гостей отеля преобладали немецкие пенсионеры. Одиноких мам, на изобилие которых он сильно рассчитывал при выборе путевок, было немного, еще меньше — симпатичных. Сам же он, папаша с дочерьми, производил несколько странное впечатление — если бы временно отсутствующая в их компании мамаша принимала душ после моря и вот-вот должна была прийти, зачем бы он тогда так энергично шарил глазами по сторонам?
За тем, что и составляло для него, бодрого стройного мужчины неопределенного возраста, смысл немногих оставшихся лет. Но вокруг была все та же унылая картина. Обвисшие подруги краснолицых тучных немцев; идеальные актеры для порно в стиле трэш. Пухловатые жены под присмотром внимательных мужей; идеальные актеры в сериалы для семейного просмотра. Тоска.
Обед не обещал ничего интересного, кроме очередного раунда вечного боя с дочерьми за принципы здорового питания. Вокруг степенно перемещались немецкие пенсионеры, бормоча «шайсе», когда у раздачи их опережал, судя по ловкости, кто-нибудь явно из России. По примеру товарищей из бывшего соцлагеря начинали суетиться и заботливые родители из малых стран восточной Европы.
Алекс, маневрируя с тарелками в руках, случайно наткнулся взглядом, задержался на миг, и, переводя сбившееся дыхание, быстро отвел нескромные глаза.
Она выделялась среди публики. Ладная фигура — не девчонка, но и ничего лишнего. Волнистые темные волосы. Уверенный взгляд серых глаз. Сжатые губы. Плечи и ноги цвета молочного шоколада — она полежала в тени не меньше недели.
-Hello, how are you doing?
-Хелло. Я только по-русски.
-Вот и отлично! Я тоже.
-Вы меня насмешили. А почему сразу не по-русски?
-Но вы же меня поняли — значит, все правильно. Как вам здешняя кухня?
-Так, ничего.
-Меня зовут Алексей.
-Татьяна.
-Я из Москвы, а вы?
-Я из Минска.
-Здорово, язык нас объединяет. Встретимся вечером, поговорим, чтоб не разучиться?
-Можно, а то я тут ни с кем не общаюсь, только я, мама и вот, дочка. А вы, я смотрю, тоже с детьми.
-Да. что ж, вечером жду вас в холле. В десять хорошо?
-Хорошо.
Вечером он усадил вволю накупавшихся дочек перед телевизором, рассчитывая, что они так и уснут под непереведенное мельтешение чужих мультипликационных персонажей, и с юным волнением отправился на встречу с Таней.
Вместо отмеченной им при знакомстве миниюбочки до середины спелого бедра она была укрыта до пят широким куском материи, по размеру и вышивке напоминающим праздничную скатерть. Из под нее выглядывали только наманикюренные загорелые пальчики.
-Привет, Таня.
-Привет, Алексей.
-Здесь только немцы вечером активно выпивают.
-Конечно, им же нужно "все включено" отбить.
-Может, сходим в сторону ярких огней, к развлечениям?
-Хочу посмотреть, что в той стороне пляжа.
Шли вдоль моря. То ли Алекс был скован, то ли их что-то разделяло, но возможности невзначай прикоснуться все как-то не случалась.
Она недавно развелась. Самой лет тридцать. Семилетняя дочь.
-Я решила до двадцати пяти выйти замуж и родить ребенка. И так сделала.
-Это правильно. Дети — главное в жизни.
-Детей кормить нужно. А я с работы ушла. Директор молодй, с людьми работать не умеет. Он меня достал. У него каждый день новые идеи. Вот я хочу это, узнай как. Я ему готовлю все, сижу, работаю, а он на следующий день уже про это забыл и у него новая идея. А все, над чем я сидела, теперь не нужно, и он об этом даже не сказал заранее..
-Угу.
Потом сидели в маленьком кафе. Темнело, ночь становилась прохладной.
-В понедельник с утра спрашивает, где документы. Я ему так и так, бригадир пропал, дозвониться не можем. А он, значит, поезжайте хоть домой к нему, но чтобы документы были. Я от него ушла.
-Да-а.
-Зарплату платил 650 долларов.
Алекс быстро перерасчитал в долларах собственный доход. И даже после вычета алиментов почувствовал большую мужскую уверенность.
-МалАя спит.
Это простонародное ударение не шло ей.
-Еще вина?
-Спасибо, мне уже достаточно.
Прикосновение.
-Ой, у меня рука холодная и липкая в чем-то.
Вынула салфетку, принялась оттирать.
-А как у вас в Белоруссии с девушками гуляют?
Приобнял за плечико, коснулся кожи.
Отпрянула. И тут же пояснила:
-Дистанцию держу.
-Так у меня нет шансов?
-Я хотела прогуляться, узнать, что вокруг. А одной, без компании, страшновато.
На обратном пути в отель встретились с чемоданным боем. Тот приветственно улыбнулся, Алекс ответил сдержанно-довольной ухмылкой со значением: «рассчитываю на конфиденциальность».
Уже на этаже со всей ненавязчивостью пригласил Татьяну в номер:
-Не попробовать ли нам вина, что отель предлагает?
-Я с мамой уже пробовала. И вообще, время еще есть. Телефон комнаты 807, звоните.
-Лучше мобильный.
-Хорошо.
Что все это может означать? Что ж, завтра покажет.
День был полон обычных дел и событий. Соревнований с другими командами за шведским столом, купаний, гуляний, мелких ссор, разного рода недобросовестных заявлений в том роде, что все уже надоело и хочется домой, что сестра офигела и выпендривается, что нужно еще мороженого и, главное, сладкой газированной воды, крайне вредной для детского здоровья.
Выбрав момент, послал Татьяне смс:
«Встретимся внизу в то же время»?
«К сожалению я сегодня занята. Как-нибудь в другой раз :)»
Совсем плохо.
Под вечер следующего дня, столь же бестолкового, Алекс подвел итоги первого этапа отдыха и с радостью отметил, что под его заботливым присмотром дочери благополучно избежали первичных солнечных ожогов и ровненько, согласно его лучшим ожиданиям, сменили белый цвет на более подходящий к местному климату. Обрадованный, решил напомнить о себе снова:
«Прекрасный день, погода! И вечер должен быть славным! Встретимся?».
«Мне было приятно просто пообщаться, но мне не нужны эти курортные романы. И главное нужно думать о детях. Спасибо вам за компанию, хорошего отдыха.»
Облом. Как жаль. Что ж, бывает и так.
Решив совершить вечернюю прогулку в расчете на интересное знакомство, на скамейке у выхода из отеля внезапно увидел Татьяну. С мужчиной. В вольной позе - она поставила ноги в тапочках на сиденье, отчего коротенькая юбочка натянулась так, что ей приходилось удерживать руками задранные вверх полусогнутые загорелые коленки и застенчиво смеяться. Острый приступ ревности перехватил его дыхание еще раньше, чем он понял, что ее спутник не кто иной, как тот приветливый чемоданный бой из гостиницы.
-А где дети? - поинтересовалась она на ходу.
-Там, - махнул он рукой в сторону.
Бой улыбался. Алекс хладнокровно и небрежно попрощался. Долго бродил по темным опустевшим тропинкам.
Следующим утром за обычным завтраком «все включено» ее глаза казались темными от синяков под глазами.
Вечером Алекс сидел в холле отеля, боролся с ленивым и небрежным гостиничным вай-файем, пробовал успокоить тоску чтением разных экономических обзоров и финансовых новостей. Таня возникла в дверях прямо из болгарской ночи и без тени смущения сказала растерянно смотревшему на нее Алексу:
-Привет!
-Привет, - ответил он машинально. За минской разведенкой шел ее бой, и, скорее всего, начиная с прошедшей ночи уже и френд.
Выглянув в окно с балкона, увидел ее на детской площадке. Она что-то говорила дочери.
Хорошему такая мамаша не научит. И, как назло, постоянно на глаза попадается.
Бой-френд лихо подлетел на мотороллере по пешеходной дорожке к стеклянным дверям отеля и ловко тормознул с поворотом в самый последний момент. Словно бы сроду не носил чемоданов, а только и делал, что катал женщин. Сидящей позади даме ничего не остается, как плотно охватить торс управляющего и прижаться к нему. Как тут удержать дистанцию, если она на отдыхе уже полторы недели?
На пляже Таня оказалась под соседним грибом в обществе своей мамы. Не отвечая на мрачный взгляд Алекса, легла на спину. Закинула руки за голову, от чего грудь поднялась выше. Согнула ноги в коленях. Загар подчеркивал гладкость ее кожи.
Алексу стало совсем худо. Он старался не смотреть, но вновь и вновь не мог пересилить горькое любопытство.
На выходе из лифта едва не толкнул спешащего куда-то боя. Тот увернулся, глядя в сторону с виноватой улыбкой.
Вечером Алекс долго стоял на балконе, опершись на перила и горько переживая.
Итак, ему сорок пять. Ей тридцать. А бою двадцать пять. И треугольник сложился не в его пользу. Его социальный статус, образование, деньги и знание языка оказались слабыми аргументами в соревновании с натиском молодой южной плоти соперника.
Грустно все это. Так и жизнь пройдет, как прошли... какие-то... да, Азорские острова.
Вечер был томным. С моря веяло прохладой, быстро темнело. Ему, уроженцу города белых ночей, эта южная темнота уже сама по себе казалась волнующей.
В соседнем ресторанчике играла живая музыка, местный певец очень похоже, с теми же губительными для женщин обертонами в голосе стал петь Элвиса Пресли:
-Wise men say
-Only fools rush in
-But I can't help falling in love with you
Алекс глубоко вдохнул свежий морской воздух и чуть задержал дыхание. Тихо выдохнул вместе с движением песни. Да, он еще глуп и полон надежд. И это не так уж плохо.
-Like a river flows
-Surely to the sea
-Darling so it goes
-Some things are meant to be
Алекс дышал полной грудью. Чистая прохладная волна понимания смывала пену смятения с его души, уносила прочь вожделение, ревность, уязвленное самолюбие, тоску по ушедшей молодости — среди этих чувств нет ничего, похожего на любовь. Жизнь коротка. Стоит ли грустить о мелочах, если ты, как и прежде, живешь ожиданием самого главного, что только и может примирить тебя с нею?
-Take my hand
-Take my whole life too
-For I can't help falling in love with you
Надежда есть. И у Алекса - энергичного и почти по-прежнему сластолюбивого, хотя ему и не тридцать; и у певца, который не станет Элвисом, зато хорошо звучит под аккомпанимент вечернего прибоя и звон бокалов с недорогим местным вином; и у ловкого с дамами молодого носильщика чемоданов (славно, что ни разу не дал ему на чай!); и у решительной мамочки из Белоруссии, умеющей сделать правильный выбор, пока ей еще тридцать. Жизнь продолжается.
На сон грядущий Алекс прочитал дочерям очередную главу из очередной толстой книжки сказок. Малышки вырастали, но сохранение этой нерушимой традиции помогало им примириться с неясным статусом отца. Нежно поцеловал обеих ангелочков в щечки и рванул в центр — там должны быть проститутки.