Она крутит педали, и узкая полоса резины послушно режет склизкий пласт прелой листвы. Её запах повсюду; сладковатый, он слегка кружит голову. Она едет вдоль обочины, сумерки сгущаются, позволяя встречным фарам слепить её глаза.
Череда белёсых, расчерченных на квадраты, как старый шоколад, пятиэтажек потянулась из-за леса. Здесь, в посёлке, остался год назад конопатый парнишка с бедовыми глазами — её первая любовь, бессонные ночи, ресницы в росе и рассветные запахи утром. Дышали друг другом, а однажды раз — и вдребезги.
Стая невидимых в сумерках голубей выпорхнула из-под колёс. Насмешник Метерлинк, их птица так же вырвалась из рук в прошедшем сентябре.
Почтальонская сумка натирает плечо. Смешно, кем только не подрядишься работать, когда от стипендии до стипендии проходит целая вечность. Описав дугу на площади перед клубом, она спешилась и достала конверт. Тусклый фонарь нехотя осветил ей адрес: Михейчука, 16, сомнения быть не могло. Она с азартом улыбнулась и нырнула в жёлтый прямоугольник парадного.
Пять раз мелькнул её силуэт в проёмах лестничных клеток. Пять раз она взглянула из окна на темнеющий в переуке лес, поднимаясь в его "скворечник" под чердаком. Лязгнул звонок, и ворох лохматых рыжих кудрей, рассыпанных вокруг открытого лица и его голубых дерзких глаз, шагнул ей навстречу.
Помолчав, он обезоруживающе улыбнулся и жестом пригласил пройти. Шаркая большими тапками, провёл её в кухню. Освещённые безабажурной лампочкой, они тянули чай из подстаканников, как тогда, будто их путешествие и не заканчивалось вовсе. Они смеялись, пока тьма за окном не сделалась непроглядной, и не начали слипаться глаза.
Она мокро следила по залу носками, оставив парусиновые кеды в дверях. «А где Кешка?» - спросила она, вопросительно указав в пустую клетку под потолком.
«Младший брат его чересчур тискал. У бедной птицы не выдержало сердце», - насмешливо извиняясь, ответил он.
«Да, если птицу сжимать в руках, она обязательно вырвется или умрёт», - с горечью произнесла она. Взгляд упал на письмо, брошенное тут же за его спиной. Только сейчас до неё дошло, что конверт надписан его же собственным почерком.
Она тихонько рассмеялась.
«Но сегодня, кажется, Птица прилетела к нам сама?» - уткнувшись в рыжие кудри, прошептала она.
«Нам удалось приманить её, милая», - неожиданно серьёзно ответил он.
Морис лукаво улыбался, оглядывая их с портрета, висевшего над письменным столом.