Карточка
«А вы откель такой будете?» - обращается к «куча мала» у своих ног, единственный седой болельщик «с клюшкой», из под ладони наблюдавший как мы гоняемся за мячом в «деревенский футбол» без правил. Мне скоро шестнадцать, поданы документы в мореходку, но дожидаться вызова на экзамены родители отправили в Крым к родне отца, переехавшей недавно «по программе заселения» пустующих районов «всесоюзной кузницы здоровья».
Не поленился старик доковылять и к каналу орошавшему рисовые чеки, куда мы ломанулись искупаться и опять с вопросом: «А Вы чьи ?» «Это наверно сторож, застукавший нас в винограднике», брызгами баттерфляй подтверждаю перед девчонками на том берегу «где незабудки цветут», серьезность моих мореходных намерений, пока не расслышал: «дедом» - вдох, «воевали» - бросок, «твоим» - выдох, о котором знаю очень мало. «При старом режиме он служил в кавалерии, награжден Егорием, после «победы Великой Октябрьской социалистической революции» его отпустили домой и он «очень долго» добирался к своей молодой жене, моей бабушке. Раненного, его со стеком за голенищем сапога, привез товарищ с которым они ушли на «германскую». Хуторские догадались «откуда» они вернулись, но вся округа носила нашу фамилию, потому что прапрадед дал всем «вольную», наделив своих крестьян землей и они записались под его фамилией.
Дедушка последним «обобществился», вступив в коллективное хозяйство - из района сообщили «раскулачивают и вывозят», и он отвел в общий загон коров, барашков и лошадей, которых «за бутылку самогонки сторожу», тайно по ночам подкармливал овсом.
Краткое отступление, когда в начале 60 годов, перед снятием Хрущёва исчез из продажи белый хлеб, я на каникулах приезжая к бабушке ещё успел покрутить жернова старой дедовой мельницы, которая и через пол века продолжала исправно всем служить, привезя родителям пшеничной муки которую сам намолол .
Бабушка вспоминала, что от голода тридцатых годов их спасли голуби, разлетавшиеся при приближении продотрядов, а в Отечественную войну кролики, прятавшиеся по норам «когда полицай стрельнет». «А как выманить?» заглядывал я в глубокую яму с множеством нор. «Да охапкой травы».
Когда в 1943 году дедушки не стало, моему отцу исполнилось пятнадцать лет, взрослые при нем не вспоминали о буржуазном прошлом и тем удивительнее было встретить в крымской «переплавительнице народов СССР», от одного из недавно переселившихся: «Ну вылитый Александр, зайди карточку твоего деда подарю».
Не знаю чем руководствовалась бабуля, но когда попутчики в купе разламывали «традиционную дорожную курицу», я под удивлёнными взглядами развернул пакет с запеченными голубями, потом лежа на верхней полке меня распирало показать всем своего дедушку, мысленно представляя как выглядел бы на мне высокий кивер и белый ментик гусара Елизаветинского полка, ведь взяв старую фотографию бабушка молча ушла на свою половину, а утром разбудила и повела учить как правильно оседлать совхозного мерина.