Гроссмейстер стоял перед шахматным столиком и пытался понять стратегию противника. Почти полпартии уже прошло, а «раскусить» визави всё не получалось. Чёрная клетка «е5» превратилась в чёрную дыру, засасывающую в себя пешки и фигуры обеих сторон.
Организаторы турнира были людьми с фантазией и, видимо, именно этим каждый раз привлекали к себе внимание как именитых, так и малоизвестных шахматистов. Вот и сейчас разработали свою новинку со сложной системой подсчёта очков. Можешь играть на одной доске, а если чувствуешь в себе достаточно уверенности – можешь сыграть хоть на двадцати! Другими словами, внесли элемент одновременной игры.Противников игрокам выбрала электроника, она же выдала и маршрут для «многостаночников», так как турнир организаторы устроили в тихом городском саду, а столики были расставлены замысловато и на большой территории.
Эта доска под номером «5» и была причиной его тревоги. Кресло напротив него было пустым. «Наверное, тоже наматывает километры от доски к доске», - решил он. Мало того, что за всё время турнира «гросс», как уважительно звали здесь таких как он «шахматных светил», ни разу не видел своего оппонента, так и возникшее какое-то время назад ощущение «дежавю» назойливо свербило во лбу. А вот у других досок – хоть бы что!
Он посмотрел на стоявшие за границей игрового поля «вылетевшие» фигуры - поровну. А толку-то? Но играющий чёрными противник хочет всеми силами овладеть этим полем. Зачем? Всё отнюдь не явно! Почесав в очередной раз лоб, «гросс» взялся за белогривого коня и «слопал» на злополучной клетке вражескую пешку. Конь был боевой, прошёл не одну шахматную баталию. Это властелин белой армии определил по выщербленному у коня уху.
«Хороший ты коник, а вот всё равно несдобровать тебе, обречён ты», - как-то мимоходом подумал игрок и нажал кнопку на часах.
Не спеша гроссмейстер пошёл по тропкам к своей следующей доске, посматривая на изменяющуюся обстановку на чужих досках. Оценивать ему это было нетрудно, и проходящие в стороне партии выстраивались в его голове в виде «тайм-лапсов», то есть быстро меняющейся последовательности картинок.
Вот по воле двух молодых игроков шахматные армии быстро-быстро порубили друг друга, и более удачливый чёрный король с помощью слона и коня безуспешно гоняется за голым королём противника по пустоши поля. Судя по хаотичной погоне, дело закончится ничьей, но «погонщик» не может с этим смириться и от этого ещё больше распаляется.
«Эх, молодо-зелено! Не хватает и знаний, и опыта… . И вся партия – ради чего? - и опять вспомнилась доска «5» - И у меня там всё к этому идёт. Что не так?!».
На следующем игровом поле грусть развеялась. Противник то здесь, то там наскакивал на боевые порядки и тут же вынужденно отступал. «Кавалерист! - определил гроссмейстер.- Ну ничего, помашет сабелькой, да и успокоится, а там я его дожму».
Он сделал ответный ход и пошёл дальше: «А может и не буду дожимать. Парень он славный и думать научится. Потерзаю да предложу ничью. Видно что умница, так что оценит жест доброй воли. А пока что с его рейтингом победа над ним стоит недорого.»
Рейтинг! Тут это слово стало чуть ли не символом турнира. Для поднятия своего рейтинга маститые мастера брали дополнительные поля брани, хотя и понимали, что не везде «потянут». Он тоже чуток нагрузил себя сверх меры, но это его даже вдохновляло, так как давно хотел проверить в деле своё умение вести многоплановые баталии. Он был амбициозен и чувствовал себя на взлёте карьеры. Может быть, осознание своей значимости в шахматных кругах сказалось на внешнем облике, но вот минуту назад за своей спиной услышал тихий говор: «Глянь, лорд прошествовал». Это внимание ему льстило, и он знал, что в любой момент кто-нибудь да наблюдает за ним.
Следующий игрок был гроссмейстеру давно знаком, не раз они схлёстывались на турнирах. Такой же как и он, «гросс», сидел в кресле и поджидал его. Они не были друзьями и наверняка каждый из них в начале партии мысленно произнёс: «Сударь, к барьеру!». Визави чуть улыбнулся и жестом предложил присесть. Скорей из вежливости предложение было принято, но как только его тело расположилось в уютном плетёном кресле, «гросс» ощутил скопившуюся в нём с утра усталость. Это не ускользнуло от внимательного взгляда старого знакомого, однако его взгляд выражал сочувствие: «Я сам умаялся…». Гроссмейстер огляделся вокруг: сад в очередной раз изменил свой вид за время движения по тропе поединков. Эту особенность в изменчивости облика сада он заметил ещё раньше, но именно сейчас, будучи в расслабленном состоянии, это постоянное преображение произвело на шахматиста сильное эмоциональное воздействие.
«Это какой-то японский сад камней!» - подумал он и посмотрел в небо над собой. Оно было синим-синим, без единого облачка и от того казалось бездонным, оторванным от мира.
«Благодать-то какая!» - как-то по-юношески пронеслось у него в голове. «Благо Дать!» - он почувствовал разлившееся по всему телу умиротворение. Это отрешение от действительности длилось несколько мгновений, но эффект очищения оказался ошеломляющим.
Опустив голову, гроссмейстер увидел подле себя юношу-волонтёра, тут же спросившего не желает ли чего игрок. Попросив стакан воды, «гросс» включил своё внимание на соперника, не зря же он терпеливо ждал-поджидал его, наверняка подготовил сюрприз. Тот, выждав требуемую паузу, не спеша и с некоторой театральностью передвинул свою фигуру и посмотрел на гроссмейстера. Для него была важна реакция на столь неожиданный ход! И он получил удовольствие от увиденного! Поднявшись, соперник с лёгким поклоном удалился, оставив нашего шахматиста в глубоком раздумье. Неожиданный переворот событий на шахматной доске потребовал усиленной работы органического компьютера под названием «мозг», а потому вслед за принесённым стаканом воды последовал заказ и на чашечку кофе с закуской.
Парировав удар, гроссмейстер продолжил игру на других досках. Некоторые соперники были оригинальны и изобретательны, другие – банальны и до безобразия предсказуемы. От последних постоянно хотелось зевать: «Что общего может быть у них с шахматами? Это же случайные фигуры! Даже не фигуры, а проходные пешки, по прихоти кукловода одевшие наряды фигур и оставшиеся по существу истуканами, исполнителями чужой воли. Пешки-пешчонки-песчинки…».
За всю свою многолетнюю практику маэстро столько сыграл партий и столько их проработал, что, казалось, новых вариантов и быть не может. Ан нет – может, и он это знал.
Очередная доска из маршрута встретила его обыденно: он играет чёрными, а часы показывают, что ход – его. Благо что устроители турнира применили часы лишь как индикатор очерёдности ходов, а отведённое для игры время – от первых петухов до первых сверчков, то есть весь световой летний день.
Первые мгновения он вспоминал предыдущие ходы этой партии. Восстановив в памяти все события, гроссмейстер обратил внимание на последний ход, сделанный противником.
Белый конь смотрел на него с поля «е5» и пару раз дёрнул выщербленным ухом!
«Не может быть! Так не бывает!» - весь мир, кроме этой фигуры, вдруг стал одним мутным пятном, маэстро машинально бросил взгляд на номер доски – пятая… .
Его бросило в жар, а по спине пробежал озноб, инстинктивно он упёрся руками в спинку кресла, а в глазах потемнело. Ощущение нереальности заполонило всего его, руки и ноги стали ватными и кончики пальцев покалывали иголками.
«Как же так могло случиться, что я стал противником самому себе, что компьютер-распорядитель допустил такое, что судьи ничего не заметили, что обозреватели и зрители тоже ничего не заметили, а самое главное – я сам это заметил только сейчас, сыграв добрую часть партии? Теперь уже глупо обращаться к судьям, да и вообще к кому-либо. А как будет выглядеть турнирная таблица по этой партии: «левая половина мозга выиграла у правой»? И каков смысл в её продолжении?» - вопросы без ответов, сюрреализм.
В этот момент гроссмейстер поймал себя на том, что весь ворох его мыслей наваливается на одну чашу весов «Внутреннее Равновесие», и название этой чаши – «моё реноме». Как только эта ситуация вскроется, а это неминуемо, от его доброй славы мудрого шахматиста не останется и фундамента, только ленивый не посмеётся ему вслед: «Он играл сам с собой и выиграл!».
Маэстро вновь поднял голову и взглянул в синеву. Только на сей раз никаких эмоций не возникло. Опуская голову к шахматной доске, он невзначай взглянул на группу обозревателей и журналистов. Они тоже что-то рассматривали в небе! Всё-то у них под контролем, ничто не ускользнёт от их наблюдательных глаз. Впервые «гросс» пожалел, что он всегда у всех на виду. Сейчас ему захотелось стать маленьким и незаметным. Абсурдность ситуации затмила разум, мысль о спасении своей репутации стала единственной в его сознании. Какие шахматы?! Ведь сейчас речь может идти лишь о нём, выстроившем своё имя в постоянной борьбе! Грудь сдавило от обиды на всех, в том числе и на себя, и от несправедливости случившегося. Вдыхая глубоко воздух, он запрокинул голову: «Господи, что делать? Как ты это допустил? Почему вляпался именно я?».
«Я - допустил?? Вообще-то, создавая этот мир, я и не думал, что мои дети пойдут путём ристалищ и развлечений.Вы сами называете построенный вами мир ярмаркой тщеславия, где каждую вещь, даже самих себя, вы превратили в товар, продаваемый и покупаемый. Придумали свою систему ценностей, на самом верху которой разместили деньги и власть. И забравшиеся на верхушку карьерной лестницы с высокомерием взирают вниз на «неудачников», а те то заискивающе, то яростно заглядывают наверх.Кстати, а почему вы, обращаясь ко мне, всегда смотрите в небо? По той же логике? Я же здесь, с вами, вокруг вас. А ты за столько лет жизни обратился ко мне впервые! И по какому поводу? Твоей жизни что-то угрожает? Нет! Ты просто боишься, что пострадает твой имидж. То есть твоё мнимое положение в такой же иллюзорной иерархии общества», - Создатель понимал, что гроссмейстер не услышит его, но и промолчать не захотел.
Создавший всё, окружающее нас, давно уже наблюдал за теми, кто горделиво называл себя «царями природы».
- Какие же вы цари? Поработители? Да! Из века в век вы пытаетесь подчинить себе и окружающий мир, и себе подобных. Ради чего? Чтобы еды было больше, чем ты сможешь съесть? Чтобы одежды было больше, чем ты сможешь одеть на себя? Нет и нет. Чтобы подданные чувствовали свою ущербность и знали своё низкое место? Пожалуй, да. Возвышение себя за счёт унижения других!? Незавидный выбор.
Вот шахматисты играют в свою игру: кто при равных начальных условиях поработит короля противника. Поиграли и сложили фигурки в общий ящик до очередной партии. А кому-то этого мало. И он направляет на бойню не чёрные и белые фигурки из дерева, а одетых в красные, зелёные, синие, белые или чёрные мундиры таких же людей как и он сам, только он называет себя «королём», а всех остальных – «пешками», независимо от звания.«Как же это красиво!» - восхищается король, глядя с высокого холма на красные квадраты своих войск на зелёном ковре. «Какое великолепие!» - вторит с другого холма его оппонент, рассматривая своё воинство в белом. Ещё неделю назад они вместе дружно кутили, и не было намёка на их непримиримость. А ещё через месяц они забудут о сегодняшней битве и на какое-то время вновь станут лучшими друзьями. А «пешки»? Ну что ж… . Они и были пешками именно для сегодняшней битвы. А к следующей баталии подрастут очередные пешки, и не надо у них спрашивать, хотят они воевать или нет, потому что за предыдущие века бесправия в их сознание прочно внедрено чувство безысходности и бессмысленности жизни.
Плотным и смутно просматриваемым слоем времени покрылись те события, ставшие историей, а положение фигур по сути не изменилось. Только вместо королей и шахов появились президенты и премьер-министры. Казалось бы, с появлением у обычных людей большей свободы и права выбора держателям мира сего станет сложнее реализовывать всё те же игры? Ничего подобного! Просто игроков стало больше. Каждый играет на своём ярусе. «Верх» крутит дела международные, а также присматривает за «внутренней» партией. Политические партии – уровнем пониже – пыхтят друг на друга, но меру знают. Бизнес всегда занимался многоходовками, тут и говорить не о чем. Пропаганда – тоже без дела не сидит: надо обеспечить прикрытие всех ярусов да поддерживать промытое состояние мозгов у электората. Ну а штабисты-военные – у них давно все варианты рассчитаны и «пешки» подсчитаны.А ведь каждый ярус живёт по законам шахматного турнира: кто кого переиграет и на каких условиях заключат соглашения о перемирии.
«Так почему вы считаете, что я должен вести вас как поводырь ведёт слепых? Проснитесь, откройте глаза и посмотрите вокруг! Примите мир сердцем своим! Холодный расчётливый разум восприняли за ценнейший инструмент, а все человеческие чувства объявили ненужным хламом. Когда же игры разума приводят к беде, указываете мне на моё несовершенство. Как просто: тупо выполнять работу зная, что ответственность за результат можно скинуть на другого, к примеру, на меня!» - Создатель всегда размышлял о беспечности людей в жизни, но в данный момент он смотрел вместе с гроссмейстером в одну точку – на коня в поле «е5».
Конь ждал своей участи. Правым глазом он скосился на чёрного офицера на поле «g7», которого все называли слоном. Почему стройного офицера назвали столь грузным и неповоротливым животным? Это было непонятно, хотя в этот момент ответ казался вовсе неважным. Офицер тоже знал и будущее коня, и будущее своё – через ход они оба окажутся вне битвы.
Маэстро приходил в себя. Он сидел в кресле и переосмысливал происшедшее с ним. Карьера шахматиста была стремительной с самого начала его увлечения. Свой дар видеть в расставленных на доске фигурах динамику борьбы он считал естественным. И всё в карьере гроссмейстера шло гладко от турнира к турниру. Высоты покорялись одна за другой, а самоутверждение незаметно стало стержнем его деятельности. В какой-то момент он стал воспринимать жизнь как набор шаблонных ситуаций.
«Как могло случиться, что я, интересовавшийся всем происходящим в мире, вдруг незаметно для себя одел шоры и превратился в лошадь в упряжке? И вместо бескрайних просторов всматриваюсь только в эту пыльную дорогу пред собой, вытоптанную и исхоженную несчётным числом людей, таких же как и я. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!». Сколько раз я подсмеивался над этой фразой и ни разу не примерил её к себе. Считал себя непогрешимым и выше других? А ведь в какой-то момент я стал банальным пижоном!.. Павлины, фазаны либо другие птицы-красавицы восхищают нас именно по человеческой шкале оценок красоты, а сами живут своей жизнью, не ведая, что стали эталоном. А люди не нашли ничего умнее, чем переложить повадки птиц и животных на свою жизнь и соревноваться между собой в совершенствовании подражания.Смешно и грустно одновременно», - последние слова чуть не сорвались с его уст.
Досада, возмущение и страх ушли, фигуры на шахматной доске вновь стали реальностью. Почему он запаниковал? Ситуация не вместилась в ячейки шаблонов его разума? Но ведь всё расположенное перед ним он целиком создал сам, это его детище без всяких натяжек. Почему же он должен стыдиться своего результата, тем более перекладывать ответственность на безмозглый компьютер? С какого перепугу он усомнился в своём таланте? Для него эта древняя игра никогда не была отражением примитивного побоища. «Гросс» знал все тонкости игры и умел выстраивать комбинации, и никто в сложившейся позиции не сможет обвинить его в подстраивании партии под себя. Его и назвали «великим мастером» за то, что он всегда принимал решение, реализовывал его и принимал всю ответственность на себя.
И эта турнирная нелепость с последовавшей вслед минутной слабостью лишь стряхнула дрёму с его засыпавшего на Олимпе сознания. Неважно, сколько партий сыграл маэстро и в скольких одержал победу. Важно то, что он сделает сейчас. А завтра будет важным то, чего потребует от него приходящий день. И так будет день за днём, без всякой оглядки на прежние заслуги.
Решение было принято, и рука потянулась к доске.
И конь, и офицер в оцепенении следили за этим жестом, потому что ожидали неизбежного. Но рука пронеслась над их головами и опустилась на другом фланге. Они ещё не поняли, но уже почувствовали: что-то изменилось, произошло невероятное. Появилась надежда.