Осень Невограда

 
    1

Ночь, поздняя питерская промозглая осень, начало зимы. Тучи затмевают даже ярко светящую Луну. Как обычно, ледяной северный ветер с дождем, пытается сбить меня с ног. Кроссовки «Нью бэланс» уже насквозь мокрые, ибо лужи обойти просто невозможно.
Иду по промзоне портового района Питера. Слева и справа бетонный забор с колючей проволокой сверху, а за ним друг на друга наставлены железные контейнеры высотой с «хрущевку», не меньше.
Их очертания видны в свете редких фонарей, тускло горящих на пустой улице.
Вокруг нет ни машин, ни людей, а единственным ориентиром служит мигающий красный семафор нерегулируемого железнодорожного переезда. Подойдя ближе понимаю, почему он сигналит. Переезд перекрыл состав выгонов из таких же контейнеров, но стоящих на специальных платформах для железнодорожных перевозок.
Обходить это безобразие нет никакого желания, поэтому я с риском для жизни пролезаю под вагонами и оказываюсь в другой части промзоны уже с более интересными пейзажами. Слева — заброшенное четырехэтажное здание, справа — круглосуточная рыгаловка для моряков и портовых грузчиков. За кафешкой улица переходит в другую, в форме буквы «т», если смотреть сверху, и заканчивается таким же бетонным забором. Она более оживленная и даже в столь поздний час по ней ездят редкие фуры и погрузчики, а за оградой видны уже не контейнеры, а светящиеся рубки кораблей. Видны и сухогрузы, и рыболовецкие траулеры вместе с танкерами. Все типы морских и речных судов, кроме пассажирских.
Холодно. Захожу в тошниловку. Обычная убогая одноэтажная коробка из бетона, видимо служившая пропускным пунктом в «совдеповские» времена или пунктом взвешивания и досмотра грузов. Стены внутри обклеены дешевыми плакатами с машинами и голыми тетками. На барной стойке стоит плазменный телик, который почему-то выключен. Под ним — музыкальный центр, из старого, хрипящего саба которого играет музыка в стиле «шансон».
В углу зала, за круглым столиком, покрытым дешевой клетчатой скатертью в цветочек, сидят три мужика в рабочих комбезах и глушат водку. Впрочем, им нет до меня никакого дела.
За стойкой лишь скучающий бородатый бармен, всем видом показывающий ненависть к своей работе.
Спокойно подхожу к нему, заказываю пирожок с мясом и двойной «экспрессо». Прошу пустой полиэтиленовый пакет, в который прячу мобильник, потому что одежда промокла насквозь. Хоть у меня смартфон «Тексет», которым можно и пиво открывать и гвозди забивать, не хочу, чтобы от воды его заклинило.
Получаю свой заказ, моментально съедаю пирожок и залпом запиваю его кофе. Не обращаю внимания на предложение бармена взять чего покрепче в столь прохладное время, оставляю полтаху на чай, выхожу на улицу и вновь погружаюсь в гнетущую, сырую атмосферу окраины Питера.
Выхожу на довольно широкий проспект, на котором даже ночью много машин, утром же и вечером он представляет собой сплошную огромную пробку. Поднимаюсь на виадук, в который он переходит. Освещение прекрасное, все видно, хотя пешеходов, кроме меня, наверное, в радиусе километра, нет. Видны лишь бесконечные лужи, слышны только звуки моторов машин, вежливо притормаживающих, чтобы не сильно брызгать на меня водой. Под виадуком железнодорожная развязка. Как сгнившее червивое яблоко, она забита бесконечными составами вагонов, один из которых медленно движется.
Останавливаюсь, облокачиваюсь на мокрые железные перила моста и смотрю вниз, любуясь мрачным индустриальным пейзажем Северной столицы.
Да, неприветливый, злой, холодный промышленный и опасный Питер мне куда ближе по духу, чем тот, который показывают по телеку.
Включаю музыку на плеере. В наушниках на всю орут «Майл факторс, Кареглазая блондинка», перенося меня на залитые солнцем пляжи, на которых растут лишь пальмы, море бесплатной текилы, знойный песок и полным-полно загорелых сисек. Босые ноги ласкают теплые волны океана. Однако, в реальности мое тело обдувает ледяной ветер, а кроссовки на ногах настолько мокрые, что стали в два раза тяжелее.
Сам не знаю, чего хочу. С одной стороны, сейчас бы пойти в бар или подвальный магаз и нажраться водки, но нет, это путь в никуда, душа проситься на выезд, но уже почти межсезонье. У Великих осталась одна игра в Уфе, но этот выезд уже завтра, а на самолет кэша не хватает. Хочется просто уехать в другой город — посмотреть на народ, их менталитет, памятники культуры, архитектуры и местные обычаи.
С этими мыслями я заканчиваю наслаждаться пейзажами окраины и медленно спускаюсь с виадука, двигаясь в сторону центра. Сам не понимаю, куда и зачем иду. Дождь стихает, а холод не чувствуется. Так бывает у людей, спасенных при кораблекрушениях в северных морях. Когда человек барахтается, то чувствует адский холод, боль, а затем тело отрубается, ничего не ощущает, погружаясь на дно, но только не в том случае, когда на утопающим спасательный жилет. Его вытаскивают спасатели, откачивают, и потом он, чудом спасенный, рассказывает друзьям о своих ощущениях, попивая вискарь в ирландском пабе.
Я же уже иду вдоль трамвайных рельс, почти вырубаюсь на ходу, несмотря на кофе. Из транса меня выводит трамвай путевой службы, едущий со стороны верфей. Он будит меня сигналами, потому как я двигаюсь навстречу ему. Приходиться прыгнуть в сторону, на проезжую часть, и по щиколотку окунуться в глубокую лужу.
В голове пролетает мысль, что это совсем не дело, надо взбодриться, а то так и уснуть можно. Также легко могут забрать полисы, приняв за героинщика.
На часах 4–30 метро откроют через час, который надо скоротать, желательно в сухом месте. Слева от меня уже высокий забор Кировского завода, а справа — элитные дома сталинской эпохи.
Прохожих вокруг по-прежнему не видно. Дохожу до одной из многочисленных проходных завода, напротив которой замечаю стеклянное здание с вывеской: «Рюмочная 24». Вот туда-то мне и надо. До подземного перехода метров триста, но машин на проспекте почти нет, поэтому я ломлюсь внаглую, через шестиполосный проспект, напрямую. Успешно его преодолев, открываю дверь в шалман.
Я единственный клиент. Меня тут же приветствует приезжий гость Северной столицы, стоящий за барной стойкой:
— Здравствуй, дорогой! — и улыбается золотыми зубами.
Нехотя поднимаю руку в знак приветствия, заказываю себе пол литровый графин водки, шаверму и бутылку кока-колы.
Первые две стопки приводят меня в чувства, тело вновь ощущает холод, поэтому начинает дрожать. Но после третьей и четвертой приятное тепло волнами проходит по всем его конечностям, даже слегка ударяет в мозг. Желание спать тут же пропадает, но в то же время мне приятно и не хочется никуда торопиться.
Наслаждаясь музыкой «Ретро ФМ» из дребезжащего приемника, растягиваю «огненный» напиток до открытия метрополитена.
В 5–30 выхожу из рыгаловки, медленном шагом двигаюсь в сторону «подземки», вход в которую совсем близко. Уже видны первые работяги с недовольными, серыми лицами, идущие на завод к своим станкам. Также встречаются их коллеги, более радостные, потому что идут с ночной смены и, судя по разговорам, ищут дешевый алкоголь, который продается круглосуточно.
Захожу в метро, покупаю жетон, под строгим взглядом дежурного сажусь на эскалатор. Водка явная паленая, жутко от нее штормит, держусь за поручни, но в горле все равно встает комок.
Вскоре оказываюсь на платформе, где довольно много людей. Первая электричка всегда долго идет, заставляя толпу нервничать в ожидании. Но вот, наконец, заветный состав синего цвета с белой полоской прибывает к краю платформы. Захожу в вагон. Со всех сторон давят люди, поэтому паленая водка дает сразу о себе знать.
Меня хватает лишь на две станции, становится очень плохо, выхожу на «Балтах», поднимаюсь к спасительному свежему воздуху.
Машин и людей вокруг уже хватает: город медленно просыпается, хотя еще темно. Я закуриваю сигарету — сразу становится гораздо легче. Отхожу на расстояние, чтобы видеть общую панораму метро и площади у него. Рядом со зданием подземки в плотную построено здание Балтийского вокзала. Зачем мне куда-то далеко ехать, пробью какой-нибудь маленький городок в области.
Докуриваю, кидаю бычок рядом с урной, иду на вокзал. Ближайшая собака будет через двадцать минут, до станции Сосновый бор. Туда и поедем. Прыгаю в нужную собу, занимаю место у окна и, когда электричка проезжает станцию Ленинский проспект, вырубаюсь спать, не обращая внимания на «оранжево-жилеточных попрошаек», требующих у меня билет.

2

Света сидела у окна своей квартиры, в девятиэтажной многоэтажке, наслаждаясь пейзажем ночного Андерсенграда. Это сооружение находится почти в центре Соснового Бора, что-то вроде местного Диснейлэнда. Внизу, на скамейке у подъезда, четверо дворовых гопников пили полторени пива и что-то обсуждали. Впрочем, девушке было совсем не до них. Из ее кристально—голубых глаз текли слезы, она думала о своей жизни. В последнее время, как казалось провинциальной красавице, ее преследовала полоса неудач.
В свои двадцать семь лет она была совсем одна, а подружки и одноклассницы разбились на три группы: первая гуляла с колясками по дворам, вторая свалила в Москву или Питер, а третья снаркоманилась и спилась.
Света же не могла найти пару, во дворе ее даже забулдыги стебали «черной вдовой». Хотя она первый раз потрахалась в пятнадцать лет. Тогда она нюхала крем для обуви «Карат плюс», пила полторени «Жигуля» со «Спецухой», но даже в то время ее не понимали. Тем не менее она не садилась на «систему». С наркоманами и алкашами девушке было не по пути. С умниками и интеллигентами тоже, потому что она ненавидела подстраиваться под кого-либо. Похожего на себя друга было просто не найти. В городке ее все считали белой вороной. Самые долгие отношения за все годы жизни у Светланы длились не более трех месяцев.
Девушка вздыхала, прижимаясь лбом к окну. Ситуацию усугубляла музыка, играющая из ее ноута. Звучала песня группы «Кровосток»: «… моя семья контролирует метадон, первым на это подписался дядя Антон, затем откинулся, батяня подтянулся, а я уж следом, свой первый чек геры я впарил в тринадцать лет соседу…».
Света задумалась о том, чтобы «поставиться», потому как весьма долго ничего не употребляла.
Ее лучшими друзьями были интернет, книги в библиотеке, а в отдельные дни тяжелые наркотики.
Несмотря на внешнюю красоту, у девушки были непонятные для большинства характер и манера поведения.
Провинциальная фея отошла от окна, налила себе двести грамм клюквенной сорокаградусной настойки. Выпила залпом, снова вздохнула, затем зашла в интернет, где стала тупо просматривать одни и те же видеоролики.
В социальных сетях Светлана сидеть не любила, ей больше по душе приходились статьи и видео, связанные с оккультизмом и мистикой. Сидение же в «Контакте» не доставляло никакого удовольствия: со многочисленными «френдами» постоянно что-то происходило, а у «белой вороны» каждый месяц из года в год перетекал в «день сурка».
За окном начало светать. Девушка снова взглянула во двор. На скамейке рядом с детскими каруселями и статуями Андерсенграда она увидела странного типа в пальто с «компасом» и кепке «Лонсдейл». Парень сидел в одиночестве, хлебал джин-тоник из полторашки. Раньше Света его не видела во дворе. Было что-то загадочное и манящее в этом персонаже. Очень хотелось с ним познакомиться. На подсознательном уровне Света чувствовала некую их схожесть.
Для храбрости девушка залпом добила настойку, наскоро оделась и пошла во двор, навстречу неизвестности и своему любопытству.

3
 
Кое-как просыпаюсь, выхожу на вокзале в Сосновом Бору. Милый, маленький красивый и чистый городок. Даже не скажешь, что тут атомная станция. Прохожу мимо местного стадиона, несколько этажного торгового центра с «Макдональдсом» и местного краеведческого музея с библиотекой, которые еще закрыты в столь ранний час.
Меня радуют сразу три вещи: работает круглосуточный магазин в подвале, где всегда продадут бухло, дождь почти стих, а главное, через квартал находится одно из моих любимых мест в России — Андерсенград.
Без проблем покупаю колобаху «Блэйзухи», перехожу улицу и занимаю скамеечку напротив миниатюрного кирпичного замка со скульптурами, который переносит меня в детство, точнее, в сказки Ганса Христиана Андерсена.
В одиночестве наслаждаюсь атмосферой, пока не замечаю странную особу на соседней лавке.
Высокая, стройная блондинка в кожаной куртке, брючках и кедах «Лакост» на босу ногу. Она смотрит на меня леденящим, странным, но заинтересованным взглядом.
Явно непохожа на деревенскую гопуху. Думаю, что неплохо бы заговорить с ней. Глотаю порцию «Блэйзухи», подхожу к цыпочке, достав из кармана сигарету, и спрашиваю:
— Милая леди, простите, у вас не будет зажигалки?
Девушка загадочно улыбается, передает мне красный «Крикет» и хитрым
— Слушай, ты ведь вроде не местный, раньше во дворе тебя не наблюдала. Недавно переехал? Одет не как местная гопота, правда, рожа такая же, плюс херню такую же пьешь, но что—то в тебе есть манящее, притягивающие.
Я в шоке секунд тридцать от такого приветствия, но потом собираюсь, делаю максимально интеллигентное лицо и отвечаю:
— Девушка, поймите, я из Питера, просто решил посетить ваш маленький, уютный городок, атмосфера здесь классная. Сейчас просто сижу, наслаждаюсь «Блэйзером» с деградацией. Люблю это делать в столь аморальную, мерзкую погоду, причем именно таким маргинальным способом. Если вам не нравится, то приношу свои извинения!
Девка хитро смеется и заявляет:
— Однако, ты странный, что можно в нашей дыре делать?! Тут кроме Андерсенграда с атомной станцией ничего нет. Хотя я сама обожаю такую погоду, по-моему, прекрасный день для смерти! Молюсь всем богам, чтобы эта станция когда-нибудь взорвалась к чертям собачьим, тогда этот проклятый город станет второй Припятью! Да и вообще, зачем ты пьешь такой кал, давай лучше по венам бахнем, могу достать лучшие в нашей деревеньке «мясо» или «соль». Кстати, я Света, погремуха Ворона, если что, люблю мистику, а также тяжелые наркотики…, — заканчивает.
«М-м-м, какая милая девочка», — думаю я и говорю свое резюме:
— Илья, тридцать лет, свободный, скажем так, художник, погонялово Хейтер…
Знаете, в наше время трудно найти, особенно в городе, девушку с такими интересами. Обычно все современные тетки любят мажоров на своих тачках, модные клубы, дебильные компьютерные игры. Однако, вы совсем не такая, как мне повезло, нашел редкий, почти исчезающий женский вид. Я думал, такие уже либо замужем, либо перевелись…
Она надувает щечки и то ли в шутку, то ли всерьез комментирует:
— Ну машины я тоже люблю, только нравится их угонять у мажоров, а потом разбивать. Не торгую жопой как современные тупые, ванильные курицы.
Она определенно мне нравится. Не знаю, что ответить. С трудом выдавливаю из себя вопрос:
— Как ты относишься к аморальным местам города? Что-то мне подсказывает, тебе там нравится, и ты проведешь мне экскурсию!
—Ты прав, сгоняем за драгами в одно место. Просто там любит тусить мой бывший. Идиот до сих пор в меня влюблен, поэтому мне нужна защита сильного и красивого мужчины, тем более из Питера, — попрошайничает Света, положив голову мне на плечо. Кудри ее светлых волос щекочут мой нос. Невозможно отказать столь милой попрошайке, и я соглашаюсь:
— Ладно, поехали, только веди себя хорошо и без шуточек с подставами!
— Конечно милый, следуй за мной, — игриво и загадочно произносит Ворона, встав со скамейки. Залпом допиваю «Блэйзуху» и иду за ней. Она кажется мне восхитительной, особенно в такую погоду, да еще под алкоголем.
Мы встаем на остановку, к которой вскоре подъезжает желтый «Икарус». Света заходит первой, я покорно следую за ней. Обнимаю ее и кричу на весь салон:
— Класс детка, я лет пятнадцать-шестнадцать на таком не ездил!
Светлана прикладывает указательный палец к губам и шепчет, затыкая меня:
— Милый друг, ты как дикарь, будь тише, мы на таком дерьме тут постоянно ездим!
Замолкаю, ловлю на себе несколько удивленных взглядов обывателей в салоне. Молча смотрю в окно, пока Света не дергает меня за плечо, чуть не оторвав «компас» с рукава моего пальто. Мы выходим на разбитой, асфальтовой площади. Из декораций вокруг замечаю лишь металлическую остановку, в нее вмонтирован круглосуточный ларек, в котором продается бухло. Прямо как в девяностые. За лабазом раздолбанные участки, «шесть соток», некоторые явно нежилые, а вокруг всего этого царствует густой сосновый лес.
Без спроса в торговой точке беру себе банку джина, затем мы выходим на грунтовую дорогу садоводства, которая на девяносто процентов состоит из грязи и луж. На разбитых заборах замечаю табличку: «улица Карла Маркса». Открываю банку, смеюсь и спрашиваю свою спутницу:
— Малышка, неужели в этой дыре еще названия улиц есть?!, — После чего по-быдлядски ржу.
— Ах ты алкаш, городской, вы там у себя совсем зажрались? Считаете нас деревней? Ну ка, дай хлебнуть своего пойла, — с наигранной злостью просит Света.
Послушно иду за ней, усиленно маневрируя между лужами. Впереди вижу маленького, толстого «бычка» в кожанке и тришках, который идет в обнимку с двумя деревенскими потаскушками.
Света тормозит, хватает меня за плечо и испуганно шепчет:
— Милый, это он, спасай! — мне почему-то становится жалко ее.
Делаю шаг вперед, при этом крепко сжимаю в кармане свой газовый баллончик «Шок» и раскладной ножичек «совковой» марки. Сам не знаю почему, но доверяю новой подруге с первой минуты. А колхозный ублюдок орет:
— А, Светка, потаскуха, себе какого-то нового полупокера нашла? Ща вы у меня оба в лужах искупаетесь!
 «Это ты зря, уже личные оскорбления, заслужил ножа», — думаю со злостью.
Подхожу к деревенщине вплотную и с улыбкой до ушей приветствую:
— Здравствуйте, — при этом одновременно заливаю морду баллончиком гопнику, а ножом несколько раз бью, бью в шею и делаю контрольный удар под дых.
Ублюдок хрепит, из его рта течет кровь, которая слегка пачкает мне джинсы, а тело жертвы встает на колени передо мной. Кровь хлещет фонтаном из дырки в шее. Животное испускает предсмертный хрип, как издает последний гудок корабль перед тем, как утонуть. Две его шмары начинают визжать и орать на всю деревню.
Заливаю их тоже баллоном и строго приказываю:
— Так, суки, мордами в землю, будете орать, отравлю вас вслед за другом, в ад!
Они хнычут, схватившись за свои морды, встают на колени прямо в грязь! Из-за моей спины как чертик из табакерки вылетает Светка, берет за волосы жирную рыжую колхозницу, тащит ее к бетонному столбу электропередач, после чего с силой и жестокостью бьет дуру виском об это сооружение.
«Да, внешний вид обманчив», — думаю я.
Рыжая с жирным ублюдком наконец замолкают, а оставшаяся в живых прошмандовка лишь хнычет, опустив руки по локоть в грязь.
Я улыбаюсь, смотрю на Свету, радостно сообщаю ей:
— Поздравляю, милая! Мы подельники теперь!
В глазах моей подруги шок, это слегка заводит, но наслаждаться победой некогда, командую:
— Теперь бежим отсюда, милая! Рвем в Питер, я достану там тебе драги! — после этих слов, Света берет меня за руку и, не обращая внимания на грязь, мы бежим по лужам обратно к остановке.
Оказываемся на асфальтовой площади у железной остановки. Делаю нам обоим замечание:
— Проклятие, у живой дуры трубу не забрали, она же мусоров вызовет! Так, Светка, шаг назад, ты палишься перед продавцом лабаза! Придется тебе ехать со мной в Невоград, иначе небо над тобой будет в «клеточку», — заканчиваю я неуместной шуткой.
Ворона вздыхает, покорно, с безнадежностью прижимается ко мне. По ее щеке течет скупая слеза. Она произносит:
— Знаешь, Хейтер, ты отморозок! Не поверишь, но меня это заводит!
Поднимаю руку, чтобы поймать «попутку». Тормозит старенький «Фольксваген-Гольф», за рулем которого сидит дедок. За пару сотен договариваемся доехать к кольцу маршрутных автобусов, которые идут в Питер.
Через десять минут оказываемся на нем. Местный «шумахер» вежливо прощается с нами.
Я нервничаю, как и моя подруга, поэтому покупаю колобаху «Блэйзера», Светка не имеет ничего против. Мы садимся, оплачиваем проезд, затем наш автобус почти сразу трогается. Через час мы уже в Питере, около станции метро Автово.
Выбрасываю в урну опустошенную бутылку. Света целует меня в щеку, затем ехидно выдает:
— Ведь говорила вначале нашего знакомства, что прекрасный день для смерти.
Эта фраза радует и пугает меня одновременно. Теперь и не знаю, кто из нас двоих отмороженнее.
На часах около двенадцати. Тучи в небе расходятся. Питер встречает нас столь редким для этого времени года солнцем — это знак того, что ночью уже будут заморозки и гололед.

4
Парень с симпатичной блондинкой в обнимку стояли на кольце маршруток Санкт-Петербург — Сосновый бор. Молодые люди закурили, девушка сердитым голосом внезапно заявила:
— Ведь ты говорил мне, что у тебя нет зажигалки! Все мужики козлы! Цепануть меня так решил? Сволочь!
Молодой человек засмеялся:
— Увидев тебя, моя красавица…, — но вдруг Света перебила Илью, запрыгала вокруг него, при этом орала на всю улицу. Так она отреагировала на табличку на двери у дома справа. Там находился музей Анны Ахматовой. Ворона дрожащим голосом умоляла:
— Милый, давай сходим туда, она одна из моих любимых поэтесс, пожалуйста!!!!
Хейтер спокойно и равнодушно вздохнул, дав ответ безучастным тоном:
— Хочешь иди, я сегодня много выпил, такой шмон перегаром, что Анна в гробу перевернется. Лучше подожду тебя пока у дома, наберу своих барыг, чтобы без проблем взять тебе драгов.
— Только не убегай, любимый, — девушка нежно поцеловала его в щеку и побежала в музей, не забыв «стрельнуть» полташку на вход.
Парень же достал мобильный телефон, и стал делать вид, что ищет номера барыг, которых он на самом деле не знал. Вместо этого Илья просто-напросто сидел с трубки в Контакте и болтал с друзьями «ни о чем»…
Вскоре Света вышла из музея и спросила:
— Ну как там наши барыги поживают?
Илья же сделал лицо «кирпичом» и принялся грамотно врать:
— Пока не берут трубки, давай немного погуляем, поболтаем, узнаем друг друга получше. Мы повязаны кровью как-никак.
— Все правильно, одним баяном поставимся, — резонно заметила Светка.
Молодые люди взялись за руки и пошли в сторону Кировского завода, прихватив с собой колобаху джина.
Илья предупредил подругу:
— Все, достали эти «лимонадоподобные» напитки, в следующий раз берем водку!
Девушка смущенно, с некоторым даже испугом посмотрела на молодого человека, при этом с опаской произнесла:
— Илюша, ты полный отморозок, я тебя боюсь!
— Я знаю, милашка, — спокойным голосом ответил Илья, обняв подругу за талию.
Светлана открыла «Блэйзуху», затем пара не торопясь пошла в сторону центра города.
Молодые люди прошли мимо «стекляшки», в которой начались утренние приключения Ильи. В этот раз он показал на нее пальцем и тоном экскурсовода дал совет:
— Вот тут самая плохая и паленная водка на юго-западе, не вздумай покупать!
— Конечно не буду! Я не посмею ослушаться своего экскурсовода! — молодые люди хором рассмеялись.
Так с шутками и историями из жизни Хейтера они пешком дошли до станции Нарвская, где Свету заинтересовала площадка с триумфальной аркой. Она достала телефон, дала его Илье и попросила сфотографировать себя несколько раз в разных ракурсах на фоне этого памятника архитектуры. Недовольный экскурсовод взял аппарат, комментируя:
— Как будто первый раз в Питере, живем ведь рядом, — после чего выполнил просьбу подруги и сделал несколько фотографий.
Светка же в очередной раз наградила друга поцелуем за фотосессию.
Слева от арки находился торговый центр с продуктовым магазином на цокольном этаже. Хэйтер залпом допил джин. Тоном, не терпящим возражений, показал пальцем на здание, приказав при этом:
— Теперь идем туда, за водкой, как я и обещал!
— Я почему-то так и знала, что ты это скажешь!
— Так ты ведьма, или экстрасенс? — с сарказмом спросил Илья.
Пара снова хором засмеялась и зашла через автоматические двери в коммерческое сооружение из стекла и стали.


5

Я захожу, держа Светку за руку в магазин. Нас слегка шатает. Кошелек худоват, но надо быть джентльменом, поэтому, несмотря на внутренние сомнения, беру бутылку хорошей водки, после чего тащу Ворону в Екатерингофский парк. Параллельно рассказываю ей городские легенды про этот район, парк и Обводный канал. Девушка любит мистику, поэтому внимательно, открыв рот слушает каждое мое слово. Это замечательное и приятное ощущение.
В парке чисто, вместо насыпных дорожек из песка мы шагаем по ковру из опавших листьев.
Занимаем более-менее чистую скамейку. Я разливаю пойло по стаканам, а Света задает неожиданный, но в то же время интересный вопрос:
— Милый, а с кем из персонажей книг классической литературы ты себя ассоциируешь?
— Хм, неплохой вопрос…, — задумываюсь на пару минут, осушаю стопку, а затем уверенно отвечаю:
— Со школяром Жеаном из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго.
— Почему такой необычный персонаж? — удивленно хлопая глазками спрашивает Светлана.
— Ну, во-первых, я подонок и приспособленец. Во-вторых, пью как с ворами, так и с мусорами и, как правило, за их счет. В-третьих, мне хорошо там, где другим людям плохо.
Подумав немного добавляю:
— Скажи, а с кем ты себя ассоциируешь, миледи?
— С Жоан. Непонятной и одинокой актрисой из книги Эриха Ремарка «Триумфальная арка», тоже Франция.
— Жоан и Жеан, — загадочно проговариваю я и мы который раз хором смеемся. Выпиваем еще по одной стопке.
— Странно одно, мы пол дня друг друга знаем, но складывается впечатление, что знакомы всю жизнь, я тебя, по-моему, люблю, милый.
— Знаешь, это потому, что у нас общая цель, вместе мы сделали большое дело. Светик, у меня такие же чувства к тебе, только давай, как допьем водку, заедем на «базу», на джинсах остались следы крови колхозного свиненыша. Это палево, мало ли менты… А вечерком заедем на Мужества, там в общагах всякого добра полно, — хитро развожу я Светлану на вписку к себе, при этом почти не вру. Я действительно знаю там кучу наркоманов и барыг, но общаюсь на уровне «привет–пока». Их номера мне не нужны, поэтому у меня и не записаны. Зря. В жизни всякое случается, бывает так, что даже самые ненужные вещи и люди становятся необходимы. Просто мне ни к чему наркобарыги, потому как сам не употребляю. Надо и Свету отучить, но, как говорится «Рим не сразу строился».
Света опускает глаза в землю, осушает еще один стакан, потом подводит итог:
— Да, ты прав, еще вздремнем пару часиков, а то меня тоже штормит от алкахи.
— Золотые слова, ты умница, — хвалю Светика и наливаю еще по стакану.
Пузырь заканчивается быстро. Беру ее за руку, веду через парк. Мы выходим на Лифляндскую улицу и прыгаем в первый подъезжающий трамвай. Света прилично захмелела, поэтому громко жалуется, тоном быдло-бабы:
— На любимой девушке экономишь? Нет бы на маршрутке или такси меня покатать, а то на долбанный трамвай. Ненавижу электротранспорт!
— Дурочка, сейчас в городе уже пробки, а трамвай идет по выделенной полосе, мы прибудем в пункт назначения в два раза быстрее твоей маршрутки! — грустно вздохнув, учу Ворону нюансам питерской жизни.
Вскоре мы прибываем на нужную остановку. Шатаясь, выходим из трамвая, с трудом ковыляем до моего подъезда. Штормит так, что еле попадаю в замок ключом. Наконец, с трудом открыв дверь, снимаю обувь и бухаюсь в кровать не снимая одежды. Рядом со мной точно также вырубается Светка.
Сон алкаша короткий и нервный. Открываю глаза, за окном уже темень, на термометре ноль градусов, поэтому ищу какой-нибудь свитеров для Светланы. Так, как она одета сейчас, бедняга замерзнет и простудится. На себя же надеваю спортивный костюм, поверх — ветровку «Фред Перри». Выгляжу колхозником, но это не важно! Главное, тепло.
Бужу Светку со словами:
— Подъем, уважаемая. Приглашаю вас на экскурсию по аморальным местам Северной столицы. Встаем, встаем…
Сонная Ворона, зевая и моргая покрасневшими глазами, делает заявление, от которого я чуть не падаю в обморок:
— Милый, ты нарядился прямо как мой бывший…
— Так, уважаемая, попрошу не сравнивать меня с колхозным биомусором, — тупо прерываю ее глупые размышления.
— Извини, пожалуйста, любимый, не подумала…
— Ладно, на первый раз прощаю. Одевайся быстрее, поехали, надо успеть на метро, — прерываю извинений девушки и сую теплые вещи.
Света быстро их одевает. Свитер ей, конечно, немного велик. Он делает ее забавной, похожей на деревенщину. С трудом надев кожанку поверх него, моя подруга становится немного жирной. Ворона, кажется, и сама это понимает, оценивши себя в зеркале прихожей.
Я понимаю это по ее смущенному взгляду, ведь глаза девушки могут многое рассказать, и подбадриваю подружку:
— Нормально ты выглядишь, я не лучше. Пошли быстрее, опаздываем!
— Какой ты проницательный, милый, обожаю тебя, — хихикает Света.
Быстрым шагом выходим из дома, прыгаем в маршрутку. Пробок в сторону центра в это время нет, и уже через пятнадцать минут мы в Автово.
Берем жетоны, преодолеваем турникеты и ждем электричку на пустой платформе.
Станционные часы показывают пол девятого вечера. Света обиженно бьет меня кулачком в грудь, начинает жаловаться, хвастаясь при этом:
— Ах ты, врун, метро у вас до ноля работает, я это знаю! Я на Малку пару лет назад ездила, читала свои стихи, люди мне кидали мелочь. А если не успевала на электричку или метро, то проводила ночь у Вечного огня. Красота… Гитара, «Три топора», творческие люди вокруг… Романтика…
— Ну ты же у меня талантливая девочка….
Наконец подъезжает электричка. Прыгаем в нее и скоро оказываемся на Площади Мужества.
Торопливо идем через парк, мимо нового стадиона, на котором горят фонари. Команда третьего дивизиона завершает тренировку. Я же продолжаю экскурсию:
— Вот замечательный стадик, можно смело смотреть на трибунах с пластиковыми стульями матч, при этом не стесняясь попивать водочку. Один из моих любимых стадионов в России.
— Прикольно, куда больше нашей городской арены, — восхищается Светлана.
— Со мной еще не то увидишь, но наш путь идет куда дальше. Видишь старое двенадцатиэтажное здание в форме корабля?
Света утвердительно кивает.
— Вот туда наш путь, прибавь шагу, — поторапливаю я подругу.
— Обожаю подобные места, прямо отсюда чувствую запах смерти, аморализма, риска и драгов! — тоном знатока заключает Ворона.
— Ты прямо экстрасенс у меня. Хотя нет, буду называть тебя Ведьмочкой.
Света хихикает и дальше мы шагаем молча.
Через десять минут мы у одного из подъездов общаги. Спрашиваю у трущейся там молодежи, в открытую курящей плюхи:
— Пацаны, а где Мюллера найти можно? У меня к нему важное дело есть!
Карланы удивительно на меня смотрят, а самый бойкий из них заявляет:
—Хэйтер, чего, на наркоту подсесть решил?!
— Не твое дело, так где он?
— Еще не подъезжал, но должен, он обычно в это время появляется!
— Понятно, спасибо, — с этими словами отвожу Свету в сторону, чтобы мы могли на расстоянии наблюдать за подъездом. Эта компания не сможет нас видеть, потому что мы стоим в темноте. Зато их видно отлично, как на ладони. Также слышны слова мелкой гопоты.
Наконец к дому подъезжает красный «Хендай-Элантра» с тонированными стеклами и знакомым номером. Это тачка Мюллера. Я снова говорю Свете командным тоном:
— Сейчас идешь за мной и подтверждаешь весь тот бред, что буду говорить человеку в той красной машине. Это наш барыга.
Света покорно кивает головой, даже сквозь темноту ночи видно, что в ее глазах пробегает искра злости и какого-то спортивного азарта. Это делает ее прекрасной. Моя подруга прямо как валькирия.
Подхожу вразвалочку к машине и стучу по колесу ногой. Удивленный Мюллер открывает дверь. Как же сильно он изменился, видать наркобизнес пошел в гору: драповое пальто, брюки в полоску, лакированные ботинки и аккуратная стрижка. Барыга спрашивает:
— Здорово, Хейтер, что забыл в столь поздний час в наших краях?
— Привет, Артем. Познакомься, это моя сестра из Минска, Аня зовут. Ее очень интересуют «вкусняшки», что ты продаешь, лавэ есть, возьмем «меда» оптом, спасай!
Мюллер загадочно улыбается, затем нервно оглядываясь шепчет:
— Садитесь в машину, прокатимся, тут такие вещи лучше не обсуждать, попрошайки с общаги сейчас набегут!
Я сажусь вперед, Светка залезает на заднее сидение. Артем заводит машину, выезжает на Гражданский проспект, двигаясь в сторону Просвета, на котором, если верить слухам, у него «база».
Ведьмочка явно нервничает, и, к сожалению, демонстрирует это всем своим видом. «Эх, дурочка моя, зачем так палишься», — думаю я. Это походу чувствует и Мюллер, потому что заезжает в «карман», идущий вдоль проспекта, останавливает машину и дает нам расклад:
— У меня только мифедрон сегодня, но если докажете платежеспособность, то заедем к серьезным людям на Северный проспект. Только смотрите, там от пятерки, люди серьезные, берем под мою ответственность!
Показываю кошелек, там около пяти кэсов, но Артем вздыхает и упрекает меня со Светой:
— Вы что, на эти копейки хотите взять пятеру «мяса» ?! Вы реально меня подставить хотите?!
У Светы нервно бегают глаза, я же делаю «каменное лицо», затем уверенно вру:
— У меня на карточке около тридцота, давай доедем до любого Сбербанковского автомата и снимем деньги, все равно по пути…
— Смотри, у метро Гражданский проспект будет, я звоню и договорюсь, мне еще косарь сверху за беспокойство, — строго предупреждает Артем.
Он звонит и договаривается о скорой встрече на пересечении Светлановского и Суздальского проспектов, этого уже достаточно. Когда Мюллер кладет трубку и зачем-то проверяет баланс на своем смартфоне, молниеносными движениями несколько раз бью его ножом в кадык и в районе сонной артерии. Он хрипит как не прочищенная раковина, все стекла, консоль, как и моя куртка, в крови. Света лишь испуганно взвизгивает, глядя на это.
Я же перекидываю умирающее тело на заднее сидение к Ведьмочке, глаза которой излучают животный страх, даю ей совет:
— Обшмонай этого дебила, у него в кармане явно есть драги, а главное мобилайзер от тачки, без которого мы не заведемся. А будет сопротивляться, добей его! — с этими словами передаю нож Светке, перелазаю за руль. Как хорошо, что тачка тонированная и случайные прохожие не могли видеть сцену, произошедшую внутри.
Сев за руль, врубаю первую передачу и жму газ в пол. Мы едем за драгами!
В салонное зеркало заднего вида вижу, как моя подруга наносит еще пару ножевых в хрипящее тело, которое минуту назад звали Темой Мюллером. Затем она обыскивает труп.
В глазах Ведьмочки снова пробегает дьявольская и злая искра.

6

Красный «Хендай» летел по Гражданке и, нарушая все правила дорожного движения, свернул на Северный через двойную сплошную, чуть не столкнувшись с «Газелью» на встречной.
Девушка на заднем сиденье сделала строгий выговор водителю:
— Илья, ты ненормальный! Я чуть от разрыва сердца не умерла! Сейчас бы на борту этой ворованной машины с тобой ехало бы два трупа, а не один! Кстати, содержимое куртки нашего покойничка весьма интересное, — отшутилась в конце замечания Светлана, причем таким спокойным тоном, будто всю жизнь работала в морге, и обыскивать мертвых ей не впервой.
Смазливую мордашку девушки покрывали пятна крови Мюллера, но она была так увлечена поиском, что даже не замечала этого.
Илья сбавил скорость и в ответ наигранно обыденным голосом лениво отшутился:
— Прости, любимая, стекла заляпаны кровью, это портит обзор.
На пересечении Суздальского и Светлановского он остановил машину и включил аварийные сигналы. Налево от машины в бесконечность светом тусклых фонарей уходил Светлановский проспект. С правой же стороны за горизонт тянулись гаражные кооперативы конца восьмидесятых годов. Скоро их наверняка снесут и построят новые высотки, как и на всех окраинах Петербурга, думал Хейтер, а в слух поинтересовался,
— Видишь, слева Светлановский проспект? в честь тебя назвали! Ну а если серьезно, что у нас по хабару от жмурика?
— Так, ну три пакета какого-то белого порошка, видимо мифедрон, про который он говорил, в них где-то по единице, пойдет! Кошель, в нем порядка трех косарей, смартфон HTC и ствол, — тоном заправского судмедэксперта продиктовала Света.
Илья резко повернулся назад, с интересом глядя в лицо подельницы:
— Вот это уже заманчиво, а то надоело всех резать, пора отстреливать!
Ворона послушно протянула ствол Хейтеру. Тот с видом знатока покрутил его в руках, достал магазин, проверил патроны. Их было всего четыре. Объяснил:
— «ПМ» с гуляющим стволом, травмат, говно. За чирик и на «Юноне», и на «Уделке» не проблема достать. Но если стрелять в упор, то сойдет, хотя нож тоже будет полезен, чтобы добить. Сейчас возьмем «меда» на халяву.
По встречной полосе медленно проезжал «Уазик» с мигалками и синей полосой на боку. Это заставило Илью сразу поменять тему разговора:
— Так, а вот это мне уже совсем не нравится. Если нас застанут в таком виде, в ворованной тачке… Это сразу статьи сто пятая, сто пятьдесят пятая, сто шестьдесят вторая, сто пятьдесят восьмая и еще какая-то… По факту — это будто что мы поиграли в игру «GTA», только не на компьютере, а в живую, поэтому меняем место дислокации.
С этими словами Хейтер отключил аварийки, воткнул первую передачу и медленно поехал вперед.
— Милый, куда мы едем, а как же драги? — поинтересовалась Светка, девушке так хотелось наркоты, что она забыла про реальную опасность.
Илья же увидел узкий пролет между двумя гаражными кооперативами, на него можно было свернуть с проспекта.
Он резко повернул руль вправо и нажал на газ, зацепив глушаком заброшенные рельсы перед въездом в кооператив. По ним уже, наверное, десять-пятнадцать лет не ходили поезда. За заброшенным железнодорожным путем была грязная грунтовая дорога, вся в лужах. Заканчивалась она бетонным забором. Илья уперся в него капотом, заглушил двигатель, после чего пояснил напарнице свои дальнейшие действия:
— Светка, мы же на связи, у нас ведь трубка нашего терпилы, я объясню им, куда подойти. Ты видишь, что не только в вашей дыре грунтовые грязные улицы. Это дерьмо, на котором мы стоим, называется транспортным проездом.
Светлана улыбнулась, захихикала, слизав языком кровоподтек с губ.
 «В натуре, ведьма», — подумал Илья с опаской.
Наконец зазвонила мобила Артема. Светка дрожащими руками передала ее Хейтеру, тот снял трубку, начал диалог. Он говорил спокойно, будто ничего не произошло. Разговор был такой:
— Здравствуйте!
— Кто это? Артема позови! — потребовали на другом конце провода.
— Понимаю, джентльмены, но он зачем-то перебрал с «мясом» по вене, его накрыло, пришлось чуть-чуть поменять место встречи, ибо я в отличие от него адекватен. Поэтому припарковал машину на ближайшем транспортном переулке в сторону проспекта Энгельса. Мы ведь взрослые люди, возьмем товар сами, заодно его и попробуем, — спокойным тоном договорил Илья.
— Ах он сволочь, ведь обещал завязать! Так, жди пять минут, сейчас подъедем и все решим, смотри без фокусов, — строго приказал наркобарыга. На этом разговор был окончен.
Глаза Светланы излучали страх, ручки затряслись. Хейтер же наоборот был спокоен как удав, подонок улыбнулся и ласково попытался успокоить спутницу:
— Кис, не парься, все хорошо, барыги ссыкуны, это он на понт пытается меня взять.
— А что, если он придет не один, что будем делать?
— Всех завалим, ибо у меня теперь есть верная боевая подруга по имени Светлана…, — Илья не успел договорить, потому что сзади к ним вплотную припарковался китайский внедорожник, из которого вышло два силуэта. Один шел с места водителя, второй — с переднего пассажирского сидения по Светкиной стороне.
Илья открыл дверь, быстро вышел, встал во весь рост, затем высадил три пули в лицо барыге, который шел ему навстречу. Тот, не издав ни единого звука, шлепнулся в грязь, испачкав куртку «Фредд перри» стрелявшего, на которой, помимо крови Мюллера, появились ошметки мозгов.
Хейтер знал, что у него остался еще один патрон, поэтому он резко повернулся вправо и положил локти на крышу «Хендая», как полицейский в американских фильмах, но был неприятно удивлен, когда увидел, что оппонент стоит в такой же позе с направленным на него стволом.
Они со звериной злостью смотрели друг на друга, но действовать не решались, да и сказать друг другу им было нечего.
Вдруг произошло неожиданное: барыга резко дернул вверх обеими руками и выстрелил, при этом заверещал писклявым голосом, как милицейская сирена:
— Сукаааааааа…
Хейтер тут же выстрелил ему прямо в лицо, перепрыгнул через капот «Хендая», показав навыки паркура, и принялся бить на земле окровавленного оппонента кулаками. Лицо врага уже превратилось в кашу из крови и грязи, когда сзади подошла Света, протянула подельнику нож, при этом с иронией поинтересовалась:
— Может, это поможет? — она протянула ему холодное оружие.
— Спасибо, любимая! — Илья взял «режик» и спокойно перерезал врагу сонную артерию, отправив его в след за другом, на тот свет. Глаза урода закатились, побелели, в зрачки закатились, куртка же Хейтера окончательно потеряла родной цвет, став бурой от крови. Убийца поинтересовался у своей подруги:
— Ведьмочка, что это было?! Ты порчу на него навела?
— Нет, родной, все куда проще. Пока вы наставили стволы друг на друга, я тихонько открыла окно и вонзила твой ножик ему в область яиц, причем по самую рукоятку. Поэтому он так весело и взвыл, — довольным тоном отчиталась Света.
— У меня лучшая в мире ученица! Ладно, шмонай жмура, который с моей стороны, там вроде крови меньше, а затем валим отсюда, и так дел сегодня наделали, — снова включил командира Илья. — Как же отблагодарить свою спасительницу?
— Сейчас нет времени! На вписке отблагодарю сполна, отвечаю!


7

Быстро шмонаю своего жмура. Из его куртки достаю пухленький кошелек, пакетик с каким-то порошком, черно-белую трубу «звонилку», которую тут же выкидываю. Из грязи поднимаю ствол своего терпилы. Тоже ПМ, но уже настоящий, с полной обоймой. Возьму его себе, вещь нужная, в хозяйстве не пригодится.
У подельницы улов тоже неплохой: несколько грамм порошка, пафосный смартфон, кошелек со всего несколькими сотками, но с банковской картой, на которой терпила нацарапал ПИН-код, ну и, ко всему прочему, травматический пистолет «Оса».
Я открываю заднюю дверь и кидаю этого жмура на тело Мюллера. Надо спрятать улики, поэтому помогаю Светки затащить и тело третьего мертвеца в салон. Открываю багажник, в котором, как водится, канистра бензина на десять литров. Львиную долю из нее выливаю на жмуров и «Хендай», а остатки — на китайский джип. Снимаю куртку с себя и кидаю на место водителя. Поджигаю на ней рукав и отхожу в сторону, не забыв оттолкнуть подругу. Обе машины сразу вспыхивают, как китайские фонарики.
— Так, любимая, вытри кровь. Мы спортсмены, если что, бегаем. Сейчас ловим частника, затем едем ко мне!
— Нужна аптека, хочу взять баян и капелек, «поставиться» не терпится после тяжелого дня!
— Не гони коней, нам надо валить с этого района, мы тут и так дел натворили, — пытаюсь уговорить я подругу.
Но она не слушает, по-моему, ей все равно.
Начинает сыпать первый снег, моя спутница вдруг останавливается, открывает рот и ловит снежинки на язык и спрашивает игриво:
— Любимый, а ты ведь тоже так делал в детстве?!
Понимаю, что спорить бесполезно, идем в сторону проспекта Просвещения. На Тимуровской улице горит вывеска: «Аптека 24 часа».
Я опасаюсь туда заходит, потому что все мои штаны в крови. Светлана же наскоро вытирает мордашку от кровоподтеков. Потом она заходит в здание «красного креста», где покупает два трехкубовых баяна, инсулинки, фурик валерьянки и воду для инъекций.
Теперь уже моя боевая подруга командует:
— Так, нам нужно взять джин-тоник в банке, это уже больше по твоей части, мне она нужна пустая, поэтому смело выпевай ее!
Покупаю напиток в подвальном круглосуточном магазине, после чего мы вписываемся в подъезд и на зассаном лифте поднимаемся на последний этаж. По дороге под одобрительный взгляд Светы залпом осушаю банку.
Выходим, на «черную» лесенку, моя подруга сразу отнимает пустую банку. В несколько ловких движений отрывает от нее донышко, после тоном опытного фармацевта заявляет:
— Начнем с мифедрона! — сказав, наливает в него воду, потом скидывает содержимое одного из отнятых у Мюллера пакетика туда и просит меня строго:
— Сожми мне бицуху, на себе испытаю.
Сжимаю маленькую левую ручку Светы, ее вены выпирают из-под кожи. Она ставится свободной рукой, на секунду закатывает глаза, которые затем приобретают дьявольский оттенок.
Я не хочу делать внутривенную инъекцию, поэтому сворачиваю тысячную купюру и снюхиваю несколько дорожек с банковской карты. Весьма позитивно чувствую себя после этой процедуры. Действие алкоголя пропадает, зато включается нереальная бодрость. Иду вниз на первый этаж, а Ведьмочка говорит, не затыкаясь.
Мне это быстро надоедает, прошу ее почитать свои стихи. Ворона с интонацией декламирует:

Толкай меня и командуй,
Голос в моей голове!
Я псих. Я несу свою правду
И я побеждаю в борьбе.

Я — твой обезумевший Голем,
Покуда ты не умолк.
Шагает примерным строем
Моих тараканов полк.

Взрывается мозг-кипятильник,
Дымит и горит, как напалм.
И возглашает будильник:
"Доброе утро, Вьетнам!".

Неплохой стих, особенно ее интонация, но я не понимаю сути и вскоре его забываю.
Выходим на улицу. Явно привлекаем к себе много внимания, хорошо, что полисов нет, ведь наши карманы забиты запретами, а одежда перепачкана кровью других людей.
На пересечении Светлановского и Тимуровской ловлю машину, такси вызывать палево. Тормозит типичный «Вазген-мобиль».
Нерусский крендель долго ломается, но, получив полторы тысячи, разрешает нам сесть к себе в машину. Он что-то явно подозревает и шутя интересуется:
— Молодые люди, вай, вы чего, банк ограбили?!
— Нет, мы просто уличным боксом занимаемся, — отвечаю ему такой же шуткой.
Всю дорогу до моего дома мы грузим водилу историями с приколами, судя по его лицу он не рад их слышать.
Наконец, прибыв в пункт назначения, выходим. Болтая без умолку идем к моей квартире. Запреты я, как водится, ныкаю под кровать, кроме одного пакетика. Ворона говорит:
— Не торопись, амиго, сейчас мы еще и метадончик попробуем, иначе не уснем. Плюс ты обещал меня отблагодарить, так сделай это натурой!
М-да, огонь баба, явно отмороженнее меня. Ладно, сегодня ты спасла мне жизнь, делай, что хочешь, я же залипну перед телеком за новостями спорта. Света же идет на кухню варить адское зелье.
Вскоре передача заканчивается, узнаю, что мой любимый клуб победил, радуюсь, мне хочется выговориться. В этот момент в комнату как раз заходит моя подруга с «заряженным баяном».
Ведьмочка первая спрашивает:
— Малыш, есть у тебя ремень, я все сделаю!
— Конечно, милая, для тебя все что угодно, — достаю кожаный ремень из шкафа.
— Все, теперь сиди спокойно, на первый раз тебе и четвертинки хватит, — руководит процессом Ворона.
Она делает в ремне еще одну дырку и обматывает мне руку. Наигранно возражаю, но подруга не дает мне шансов. Она молча делает инъекцию мне в вену.
Тело становится ватным, а в глазах троится. Прижимаю любимую к себе, начинаю ее гладить по голове, как кошку. Хочется ласки и «обнимашек». Понимаю прекрасно, что со стороны все выглядит очень мерзко, но сейчас это совершенно не волнует, хочу одного: отжарить свою подельницу.
В глазах троится еще сильнее. Ничего не понимаю, но раздеваю Ведьмочку. Совершенно не ясно который час, и какая у нее реакция, но главное, что мне чертовски приятно. Наконец вырубаюсь, видимо, вместе с подругой.
Как ни странно, просыпаюсь в отличном настроении, в глазах больше не троится. Голая Светка лежит в позе звезды рядом, скомканные простыни валяются на полу, как в бомжатнике. Но меня такая картина совершенно не возмущает. Будь я на отходняках от синьки, выгнал бы напарницу из комнаты, а простыни выкинул в окно или в стирку. Однако, сегодня я не такой. Нежно укрываю девушку одеялом, иду в ванную, умываюсь.
Все радует. Хочу погулять с любимой, но, думаю, что будить ее пока не стоит. В голову приходит романтически бредовая идея сделать завтрак и принести его Светлане в постель. Это для меня необычно, редко утруждаюсь готовить, но сегодня особый день. Вместо яиц с ветчиной на грязной сковородке буду готовить свинину. Размораживаю ее в микроволновке. Затем аккуратно обжариваю на плите, добавляю рис и мелко нарезанные овощи. Так нежно и с любовью обычно не готовлю не то что кому-то, даже себе любимому.
Когда еда почти готова, на кухню входит Света, завернутая в одеяло на голое тело. Ее глаза смотрят в одну точку, волосы растрепаны, губы дрожат. Приветствую красотку:
— Зая, я готовлю нам поесть, видишь, как о тебе забочусь?
— Очень тронута, но меня трясет, дай еще чуть-чуть «меда» поправиться, умираю!
— Нет, давай не будешь ставиться этим говном, волнуюсь за тебя!
— Ну у меня приступ может быть, я совсем немного поставлюсь, — нагло врет Ворона.
— Ладно, хер с тобой, — разрешаю нехотя.
Выкладываю свой «кулинарный шедевр» на тарелку, достаю пакет с «медом» из нычки, даю Ведьмочке. Сам одеваю кроссовки на босу ногу, иду в магаз за бухлом. На вопрос: «Милый, ты куда?», спокойно отвечаю:
— За сигаретами, через десять минут буду, сиди на кухне, поправляйся, ничего не трогай.
Вернувшись домой вижу «картину маслом»: за столом сидит вмазанная Светлана, упоротым взглядом смотрит в одну точку, да и вообще ее глаза посылают друг друга в пешее сексуальное путешествие. Она медленно жует свинину, выглядит это мерзко, потому что с ее челюсти капает слюна и стекает на голую сиську. Когда видит батл коньяка на столе, «методоновое чудо» невнятным голосом произносит:
— Ах ты мой алкаш, но все равно люблю тебя, давай обнимемся, — после этого дифирамба лезет ко мне целоваться.
— Родная, давай, веди себя нормально, — пытаюсь успокоить я ворону, но эти слова как об стену горох.
Отстраняю от себя миледи, наливаю две рюмки коньяка.
Свою выпиваю залпом, запив ее лишь заваренным с утра остывшим чаем.
 Света же берет стопку в руку, долго играет ей, затем выливает содержимое на пол и смеется, говоря что-то невнятное.
 — Да, тяжелый случай, — грустно озвучиваю я, наливая себе еще. Так же жадно выпиваю, а затем еще. Чай для запивки заканчивается вместе с эйфорией. Надо во что-то одеть Светку, иду проводить ревизию шмоток.
Приглядываюсь к одежде, пятна крови потемнели и мало заметны, но лучше сменить гардероб, мало ли что.
Шагаю на кухню, чтобы донести эту мысль до залипшей Светы, — никакой реакции. Думаю, герцогине необходим сон, беру ее на руки, завернув в одеяло, несу в комнату и кладу на кровать. Ведьмочка лишь хихикает, при этом очевидно, что ничего не понимает. Строго наказываю ей:
— Так, а теперь быстро спать!
Иду на кухню, где в жало добиваю коньяк, запивая водой из-под крана.
Завариваю еще две чашки чая, иду в комнату, падаю на кровать рядом с любимой и мгновенно засыпаю.
Открываю глаза лишь в четвертом часу дня. Светка же мило похрапывает рядом. Так, пора вставать! У нас сегодня много дел.

8

Квартира выглядела как заправский наркопритон, собственно, и пахла также. Комок рвотных масс встал у Ильи в горле. Быстрым, но шатающимся шагом он добежал до ванны, куда его и вырвало. Причем это процесс длился довольно долго, около десяти минут. Рвало так сильно, что Хейтер думал о том, что нельзя ни в коем случае такого повторять. От перепада давления в похмельной голове тоненькой струйкой пошла кровь из носа.
В зеркало было страшно и отвратно смотреть. Однако, когда Илья вышел из ванной комнаты, то увидел еще более мерзкую картину: дверь в туалет была открыта, в обнимку с унитазом на четвереньках стояла Света и блевала в него как из пожарного брандспойта. Это все представляло отвратительное зрелище.
Сидеть на месте для пары был не вариант, поэтому Илья стал наскоро одеваться.
Шатаясь, в комнату вошла Света. Затем, будто прочитав мысли возлюбленного сказала:
— Так, милый, я смотрю, у нас дела, и-и-и-и-к…
 Хейтер одобрительно кивнул, Ведьмочка же начала натягивать на себя потные и окровавленные шмотки. Увидев это, Илья подбодрил подругу:
— Не волнуйся, ща на «Юне» купим тебе новый гардероб, потерпи, родная!
— Спасибо родной, что бы я без тебя делала, — сквозь зубы поблагодарила Ворона возлюбленного.
Кое-как она оделась.
Шатаясь, странная пара вышла на улицу и поковыляла в сторону рынка «Юнона». Светлана прижималась к Илье и дрожащим голосом все время шептала:
 — Милый, мне так холодно, согрей… Я мерзну, —после этих слов прижималась к Хейтеру своим трясущимся телом.
Молодой человек ускорил шаг, пояснив:
— Больше движения, согреешься!
Действительно, Света была одета не по погоде, а на улице начиналась настоящая зима. Лужи замерзли и превратились в каток. Теплолюбивые дворники из Средней Азии еще не успели посыпать лед песком, а ведь, идя по нему на отходосах, можно легко сломать шею или пробить голову.
Вскоре молодые люди добрались до «Юноны». Ходить по открытому рынку, судя по дрожащей девушке, не было резона, поэтому парочка зашла в крытый павильон, где продавали шмотки более-менее похожие на настоящие, а не китайскую паленку.
Илья сразу же купил дешевую кожаную куртку. В туалете спрятал в ней все запреты, а затем отдал своей спутнице, потому что девушек редко шмонают полисы. Затем он дал девушке шесть косарей (все деньги, отнятые вчера, на правах лидера Хейтер забрал себе) и ласковым тоном велел:
— Так, роднуль, вот шесть рублей, плюс может у тебя есть какое «копье», бери себе дешевый пуховик и теплые штаны, дальше прорвемся. Я же подожду тебя в кафе, — с этими словами Илья пошел в гаштет, находившийся в конце торгового зала. Вчерашний убийца сходу заказал себе ноль-пять водки с тарелкой борща, а Света отправилась «шелфить» торговые ряды.
Однако, Ворона быстро вернулась в тошниловку, где была назначена встреча. Выглядела она забавно: темно-зеленое пальто Merc, якобы с натуральным мехом на капюшоне, хотя издали заметно, что подделка, а внизу ее тело украшали тренировочные штаны с двумя полосками. Не очень эстетично, зато тепло и практично. Света села напротив Хейтера, тут же кинув ему предъяву:
— Вот, смотри как я быстро закупилась, а тебе лишь бы водку жрать, алкаш!
Илья медленно налил себе еще стопку, тяжело вздохнул и сделал замечание в ответ:
— Ладно у меня хоть водка, ты то «быстрыми» еще успела поставиться, пока длился шоппинг, по глазам, манере речи вижу, уж больно ты быстро поменялась за пятнадцать минут.
Глаза Светы забегали, уголки губ задрожали, она очевидно спалилась, поэтому сразу виновато захныкала:
— Ну прости, любимый, ты же видел, как мне плохо было… Больше так не буду…
— Мое терпение не железное, еще один раз — поедешь домой! Теперь я понимаю, почему у тебя нет мужа…, —Илью прервал звонок на мобильный телефон. Налив себе еще стопку, он залпом ее осушил и снял трубку:
Говорил молодой человек не долго, но его лицо побледнело, руки затряслись. Из всех обрывков слов в этом диалоге Света услышала лишь одну фразу: «Так, на метро мне не варик, на такси лавэ нет, давай на Восстания, у «Галлереи», через два часа. Хорошо, договорились…».
Хейтер повесили трубку, после этого сразу же налил себе еще один стопарь, выпил его залпом. У девушки, само собой, назрел вопрос:
— Что произошло, ты взволнован?
— Пойдем на улицу, там все расскажу, — с этими словами Илья вышел из-за стола, не допив пол графина водки и не притронувшись к борщу. Светка посеменила за возлюбленным мелкими шажками.
Пара быстро загнала отнятые вчера трубки барыгам в ларьках с радиотехникой и быстрым шагом двинулась к автобусной остановке. Илья решил, что на метро им ехать нельзя, поэтому в центр города они доберутся на автобусе.
Светлана повеселела от мифедрона, которым «бахнулась» на рынке, но все же один вопрос ее пугал. Видя нервозность подельника, она осторожным и тихим голосом поинтересовалась:
— Илюшенька, кто звонил, куда мы едем?
— Хороший, друг, по совместительству — сосед Мюллера, чью соль ты сейчас поставила себе по вене. На метро нам со стволом ехать не вариант, а вот на двадцать шестом автобусе самое то. Я договорился о встрече в центре, на Восстания, скажем так, на нейтральной территории. Ехать на север города, где мы вчера устроили ад, не вариант. В общественном транспорте главное вести себя тихо, не привлекать внимания.
Эта новость огорчила Ведьмочку. Она залипла в своих мыслях. Однако, вскоре подъехал нужный автобус, в него криминальный дуэт и погрузился.

9

В автобусе уступаю Светке свободное место, но она совсем не хочет сидеть и приглашает на него бабку. Что-то с памятью от нервов, совсем забыл, что любимая «под быстрыми», а это значит, что у нее шило в заднице. Ехать сидя она совсем не хочет.
Когда автобус минует Парк Победы, половина салона освобождается. Прыгаю на свободное место, а рядом Света начинает грузить ненужной болтовней:
— Долго нам еще ехать? Что за мальчик? С кем мы встречаемся? Как зовут? Сколько лет? Он дружил с Артемом, пока тот был жив…?
— Света, помолчи, пожалуйста, сама все увидишь, просто не мешай мне думать, — перебиваю ее на полуслове. Ворона дарит мне понимающий взгляд, потом опускает глаза в пол, видимо, погрузилась в свои мысли.
 Однако, когда наш автобус проезжает станцию метро Московские ворота, где поворачивает на Лиговский проспект, в окне мы видим триумфальную арку и девушка удивленно смотрит на меня и опять спрашивает глупость:
— Илюх, мы чего, опять на Нарвской? Не ориентируюсь в вашем Питере совсем…
Затыкаю ее жестом и наслаждаюсь тишиной. Следую ее логике, можно подумать, что в Северной столице лишь одна арка.
 Вскоре наш транспорт останавливается у торгового центра рядом с Московским вокзалом. Подходим к главному входу, там нас уже ожидает звонивший Иван со своей подругой Лизой.
Здороваюсь со старыми друзьями, представляю им свою спутницу, а после делаю резонное предложение, которое, видимо, всех устраивает:
— Девушки, вы погуляйте по бутикам, у нас с Ваней важный разговор в ресторанном дворике, — это радует Ивана, который, судя по довольным глазам, голодный, а также Светку, которой было не с кем поболтать. Она сразу тащит новую знакомую по шмот-магазам, треща без умолку.
Самое главное, что этим я убиваю сразу двух зайцев: во-первых, избавляю себя и старого друга от ненужного бабского трепа, во-вторых, мы можем спокойно обсудить проблемы, в которых девушки не советчицы.
Сажусь за стол в Ирландского пабе, жестом приглашаю Ивана разместиться напротив. Он заказывает стейк из свинины, я же угощаюсь пол литром скотча и бутылкой кока-колы. Мой друг с грустью шутит:
—М-да, не можешь ты без алкахи, даже когда в такой заднице, как сейчас. Ладно, тогда попроси и для меня стопочку.
Официант приносит еще стакан. Я начинаю диалог, пытаясь закосить под дурачка:
— Ну что там случилось с Мюллером? Рассказывай!
— Да обнаружили его вчера с двумя корешами, точнее то, что от них осталось в сгоревшей тачке. Тройное убийство — не шутка, все опера района на ногах. Вот, спрашивали меня про «Хейтера с Юзов», свидетели потому что указывают на тебя вместе с блондинкой, которую раньше никто из них не видел… У меня пытались узнать твой номер, но я разумно сказал, что не знаю, чуйка сработала, а то мало ли …
— Ну это правильный ответ, а есть там кто-нибудь, кто может знать мой телефон, или адрес?
— Могут быть. Например, Паша Мелкий, помнишь, бухали вместе?
— Слушай, это мне не нравится. На самом деле мы со Светкой были заняты другим, но в этом районе лучше ментам не знать, где мы. Есть какое-нибудь жилье на время? — нагло вру я и чокаюсь с Иваном. Мой друг риелтор, он может. Тот выпивает, делает задумчивое лицо и отвечает:
— В Новом Девяткино есть «адская халупа», но для маргинала как ты, самое то. Документов особо не надо, плюс можешь платить в рассрочку. Только учти, платить в любом случае придется, это будет под мою ответственность. Только позволь поинтересоваться, Илюх, ты действительно, что-то натворил?
— Секрет! — загадочно говорю я, начисляя еще по одной. Молча выпиваем. Внезапно за нашим столом появляются новоиспеченные подруги. Света делает выговор:
— Снова пьете, алкаши? Штраф тебе за это, Илюша. Купи мне платье, я тебе в нем непременно понравлюсь.
Прижимаю Ворону к себе, делая вид, что обнимаю, на самом же деле злобно шепчу ей:
—Ты что, «сучка метадоновая», попутала?! У нас лавэ и так впритык, поживем временно не дома. Позвони для начала родакам, скажи, что задержишься, а то еще в розыск подадут.
— Не подадут, они привыкли, а денег найдем, мы же с тобой банда, — съезжает с серьезной претензии Ведьмочка, переводя все в шутку. Иван и Лиза ничего из наших слов не понимают, лишь глупо улыбаются.
На четверых мы быстро распиваем скотч. По телу идут приятные волны тепла. После уничтожения шотландского напитка наш отряд выходит на улицу.
—Давайте погуляем по Старо-Невскому, возьмем еще добавки, выпьем ее в каком-нибудь дворе-колодце, вспомним молодость, — радостно предлагает Иван.
Я киваю головой, Лиза тоже, Светка лишь удивленно хлопает глазами. Видимо, ей нас не понять.
Уже совсем без страха проходим мимо постовых, дежурящих у входа на Московский вокзал. Радуемся жизни, не обращая внимания на окружающих. Со стороны мы не похожи на убийц-наркоманов. Просто компания старых друзей или студентов, решившая посмотреть центр Питера. Но, это только на первый взгляд. Только олдовый опер с Литейного, 4 или Петровки, 38 сможет нас заподозрить. «Добрые улыбки, а в карманах финки» (с).
Сворачиваем вправо, на Тележную улицу. Говорю друзьям, что желаю угостить их. В первом магазине покупаю литр конины, пластиковые стаканы, ну и, конечно, запивку.
Располагаемся в ближайшем дворе на скамейке. Пьем конину – редкостная паленка, однако, несмотря на это разговариваем на веселые темы, не связанные с проблемами и временным переездом.
Наконец на середине бутылки предлагаю компании:
— Погнали в Девяткино? Посмотрим наш со Светкой новый домик.
— Чем вас Юза не устраивают? — задает типично бабский и поэтому тупой вопрос Лизавета.
— У нас капитальный ремонт пару месяцев будет, — неуверенно отмазываюсь я, после чего наливаю всем еще по стопке.
После распития резко перевожу тему на шутку:
— Гулять, так гулять! Едем на такси, за мой счет!
Ведьмочка удивленно смотрит на меня, но разумно молчит, потому что алкаха снимает ее с «быстрых», поэтому она не тараторит не затыкаясь.
Иван тоже шутя поясняет Лизе, хотя подсознание его не подводит:
— Илюхе нужна хата в области, он хочет встретить Новый год в деревянном домике, у печки с любимой. Просто они банк ограбили, появилось много денег, но надо где-то отсидеться.
— Понятно, а то я волноваться стала, думала он реально кого-то ограбил, — смеется Лиза, не понимая, как на самом деле близка к правде.
Бутылка допита, ловлю машину. Ваня договаривается с водителем о том, что нас доставят в «задницу атласа» за символическую сумму.
Новое Девяткино — это примерно час ходьбы от самой северной станции Питера. Несмотря на пяти-двадцатиэтажные новостройки, считается деревней: пятью годами раннее в местах, где сейчас огромные жилые массивы, был пустырь и теплотрасса. Помню даже один раз на ней грелся, когда гулял с Ваньком в этом районе зимой по молодости. Мы распивали все те же джины в полторенях.
Девяткино входит в книгу рекордов Гиннесса, потому что это единственная деревня в мире, в которой есть метро.
Мы прибываем к раздолбанной халупе. Она к гадалке не ходи еще «совдеповской» постройки. Сам дом напоминает сарай для беженцев. Однако внутри весьма уютно, но скромно. Кухня с газовой плитой и одна комната, в которой из мебели лишь кровать на железных душках. Печка-буржуйка» и телевизор стоят тоже на кухне. Походный зомбоящик расположился поверх холодильника «Сибирь», который, видимо, последний раз работал еще при Горбачеве. Есть даже подобие дров: остатки поддонов вместе с фрагментами мебели из ДСП. Рай для маргиналов.
Даю Ивану согласие, вношу предоплату десять кусков. После этого прощаюсь с риелтором и его подругой, даже не подписав никаких бумаг. Все на честном слове.
Нам с подругой пора обустраиваться на новом месте. Даю Светке косарь, велю идти в магазин, а также топить печку, чтобы дома было тепло и уютно. Сам же еду на Юго-запад — перепрятать драги и запреты, которые остались дома, и уничтожить улики, то есть окровавленную одежду.
После часа томительного ожидания в электричке метро, оказываюсь в Автово. Сажусь на трамвай, который за пятнадцать минут доставляет меня до дома. Срабатывает чуйка, что-то не так. Действительно, прямо напротив своего подъезда стоит автобус с мигалками. Непонятные люди в штатском докапываются до всех прохожих, гуляющих рядом с домом.
Одеваю капюшон и сворачиваю за угол. С наигранно умным видом подхожу к доске объявлений с надписью: «Их разыскивает полиция». На меня смотрит моя же фотография с инициалами, внизу описание Светы, вместе с вырезкой с камеры наружного наблюдения, где мы стоим у входа в общагу Мюллера. Однако, быстро работают, сволочи.
Еду обратно в Девяткино. За тяжелыми мыслями дорога совсем не заметна. Свою новую халупу нахожу не сразу — еще не привык. Дверь не заперта, все в дыму, еда явно подгорела на сковородке. Отключаю плиту, громко и строго выговариваю Светке:
— Двери надо закрывать, не в лифте родилась, кто тебя так готовить учил, все в дыму?!
С ноги открываю дверь в комнату и вижу шокирующую картину:
— На полу валяется Светкин мобильник, из которого на полную орет песня Блондинки Ксю «Мой самоконтроль». В углу сидит Света, сжавшись в комочек. Из ее рта прямо до пола стекает пенящаяся слюна. Глаза безжизненно смотрят в потолок. Рукава закатаны, а кожа на них синяя. На полу рядом с ней валяется пустой баян. Подхожу и щупаю пульс, пытаюсь послушать сердце — тишина. Закрываю глаза Ведьмочки. Говорю прощальную речь:
— Эх, так и не нашла ты себе мужа, ибо не надо было брать без спроса из моей нычки пакеты с метадоном, которые спрятал у себя дома!
Я обыскиваю труп подруги. Действительно, помимо ствола, которого я оставил у нее, чтобы не ездить с ним в метро, нахожу еще три пакета с драгами и шприц. Дура, нет бы украсть все, теперь на меня еще торговлю наркотиками повесят, ведь оставшуюся половину наверняка уже нашли люди из ССК. Также пришьют и тебя, потому что кучу отпечатков пальцев на куртке оставил.
— Прощай, Светка, мне будет не хватать тебя. Прости, Ваня, надеюсь, эта жалкая халупа застрахована, — произношу я в пустоту и поджигаю остатки дров прямо на полу, не забыв открыть газ на полную.
На улице начинается вьюга вместе со злым северным ветром. Темнеет. Несмотря на это, иду пешком в сторону города. Что-то мне подсказывает, что я напьюсь сегодня, а затем «поставлюсь», причем насовсем.
Блондинка Ксю, поющая третий раз подряд из мобилы Светки, которую я прихватил на память, замолкает из-за того, что садиться батарейка. Теперь моя музыка — это шум деревьев на ветру и шуршание шин автомобилей, проезжающих мимо.

10

Молодой человек, с кожаной сумкой через плечо шел по грязному неосвещенному шоссе. Машины, проезжающие мимо, беспощадно обливали его грязью. Поскольку пригородное шоссе почти не освещалось ночью, то он пару раз чуть не упал в кювет, да и едущие сзади авто чуть его не сбили.
Наконец, Илья приблизился к метро и зашел на более «цивилизованную» территорию: его окружали новостройки, яркие фонари, а самое главное, под ногами лежал асфальт, а не грязная насыпь обочины. Только сейчас он обратил внимание на свои кроссовки «NB». Они стали похожи на два куска грязи, в такой обуви ходят только бомжи, панки и теплотрассники. У Хейтера встал рвотный комок в горле. На мосту через речку-говнотечку, которая больше напоминала грязный ручей с плавающим в нем мусором и старыми покрышками, Илью вырвало от презрения к самому себе. Так же рвотному рефлексу способствовал коньяк, выпитый накануне с Иваном.
Мимо проходила пара, выгуливающая собаку. Девушка, которой было на вид лет тридцать пять-сорок, строго сделала замечание:
— Вот алкаши поганые, везде ваши мерзкие рожи, по всему Питеру!
Мужчина, которого она держала за руку, гневно добавил:
— Понаехало к нам в Девяткино лимиты поганой, из всех дыр России, раньше совсем не так было!
На Хейтера эти слова подействовали, как на быка красная тряпка. Доблевав остатки обеда он выпрямился, достал из сумки ствол, громко потребовал от мужчины с женщиной:
— Ну-ка повторите, суки, что вы там прокудахтали?
Тетка испуганно спряталась за спину своего трахаря, а тот лишь сделал надменное лицо и просмеялся:
— Слышь, чмо, опусти свою игрушку, что, решил нас зажигалкой испугать?
 Тогда Илья подошел к нему вплотную, и, смотря в глаза, сделал три выстрела прямо в лицо «девяткинского интеллигента».
Собака сорвалась с поводка, почуяв опасность, она ретировалась прямо по проезжей части. Девка завизжала, потом резко бросилась бежать, виляя некрасивой толстой задницей. Добежав до конца тротуара, где не было освещения, она кубарем скатилась в кювет, чтобы не стать мишенью. Но Илья и не думал в нее стрелять. Спокойным шагом он направился к метро дальше.
В кармане его пальто зазвонил телефон. Высветился номер Ивана. Хейтер не стал снимать трубку, а просто размахнулся, а затем со всей силы кинул ее с моста в темноту. Теперь в Девяткинской говнотечке, помимо бытового мусора, завелись и мобильные телефоны.
На счастье Хейтера, вокруг, даже несмотря на близость железнодорожной платформы и подземки, нет ни машин, ни людей, а, следовательно, свидетелей его преступления, кроме убежавшей тетки, не было.
У метро Илья подошел к круглосуточному магазину, который удачно совмещался с рюмочной и шавермой. Внезапно дорогу молодому человеку преградила весьма странная девушка. Глаза ее были больше похожи на синяки, волосы грязные и слипшиеся, а пальто в следах от свежей блевотины.
В одной руке у девки был окровавленный шприц, а в другой — пустой пластиковый стакан. «Метадоновая фея» обратилась с вопросом к Хейтеру:
— Мужчина, выручите мелочью, кумарит, ща сдохну, подлечите меня, я даже буду вашей на ночь, если…
Илья с презрением посмотрел на девку, достал из сумки два пакета с «медом» и чистым баяном, дал их наркоманке вместе с советом:
— Не надо мне твоей продажной любви, на тебе два грамма метадона и чистую «машинку», иди лечись, но не дознись, смотри, — с этими словами он отдал «запреты» бомжихе, после чего спокойно проследовал в магазин.
В лабазе убийца взял пол литра самой дешевой водки, при этом, несмотря на опасность, «срезал» литр колы, положив ее к себе в сумку, где лежал ствол и единственный пакетик с наркотой. Все прошло успешно: продавец не заметил кражи.
На выходе его встречала наркоманка, которую он наградил «подгоном» пятью минутами раннее. Увидев Хейтера на улице, она сразу залепетала:
— Мужчина, вы такой щедрый, давайте вместе погуляем, я хочу любить вас и целовать!
В ответ Илья грубо оттолкнул ее рукой, так что нарколыга чуть не упала. Парень строго пояснил ей при этом:
— Отстань шлюха, я в печали!
Задним умом Хейтер понимал, что натворил в Девяткино кучу дел, естественно, полиция должна была уже искать его с факелами по всему району. Надо было ретироваться. Он сел в такси, которых на площади полно, велев водителю ехать на «Академку» к ледовому дворцу «Спартак», в народе — «Свинарник».
Выходя, Илья отдал водителю триста пятьдесят рублей, в кошельке оставалось уже меньше тысячи, но убийцу это нисколько не волновало. Оказавшись на улице, он медленным шагом направился к лесопарку за «Свинарником».
 «Маньяк какой-то», — подумал водитель авто, но, тем не менее, спокойно развернул машину, поехав дальше бомбить.
Хейтер же зашел в парк, точнее, в ту его часть, где не было освещения, открыл водку, затем прямо из горла принялся ее пить, изредка запивая колой.

11

Я сижу с пузырем паленой вочилы. Пью ее жадно, запиваю колой, при этом размышляю о том, что будущего нет, денег нет, телефона нет, здоровья тоже. Скоро меня найдут и посадят пожизненно.
Радует одно — это наполовину выпитый пузырь, ну и, наверное, пакетик с наркотой в сумке. Теперь они — мои лучшие друзья, так как настоящим мне не позвонить, их теперь могут набрать лишь рыбы из Муринского ручья, где навеки покоится моя мобила.
Делаю еще несколько глотков, становится уже на все наплевать. Мимо проходит хорошо одетый мужчина с кожаным портфелем. На вид ему около пятидесяти. Он, сам того не зная, будет еще одной жертвой. Мне уже плевать на количество жмуров за сегодняшний проклятый день. Задаю вопрос, стараясь говорить интеллигентным, спокойным тоном:
— Мужчина, не подскажите, который час?
Крендель останавливается, пытаясь рассмотреть циферблат своих наручных часов в темноте. Это мне и нужно. Быстрым движением достаю ствол из-за пазухи и пробиваю в упор висок новой жертвы.
На скорую руку обыскиваю труп, в портфеле какие-то идиотские бумаги с печатями, их сразу рву и выкидываю. Наконец, попадается тот предмет, который мне нужен: пухленький бумажник.
Не считая, перекладываю его содержимое в свой карман. Так же конфискую мобильный телефон, мертвому он все равно ни к чему. На полным ходу бегу через парк, пока не выскакиваю на проспект Науки. Пытаюсь поймать авто. Кроссовки уже превратились в два куска дерьма. Пальто не лучше: оно все в грязи, снегу и еловых иголках, водилы не хотят меня везти. Наверное, со стороны мой вид не внушает доверия.
Неожиданно раздается звонок на телефон жертвы, взволнованный женский голос на другом конце интересуется:
— Петр Иванович, как вы добрались?
— Извините, девушка, он умер, прошу сюда больше не звонить, — спокойным голосом отвечаю я несчастной, после чего прерываю связь.
Наконец, все же торможу мотор. Прошу за пятифон докинуть меня на Октябрьскую набережную. Сам не могу объяснить зачем, но какая-то сила тянет именно туда. Среди изъятой наличности у Петра Ивановича меньше тысячных купюр нет, поэтому даю «бомберу» косарь, со словами:
— Сдачи не надо!
Около Торгового центра «Штрих код», перед Володарским мостом, прошу водилу высадить меня.
Шеф с радостью это делает, причем провожает меня каким-то испуганным взглядом, хотя это не удивительно, со стороны я похож на теплотрассника, только щедрого и гламурного.
За торговым комплексом, среди дворов, состоящих из «хрущевок», нахожу мокрую железную скамейку. Сажусь на нее и добиваю пузырь. Эх, как же мне уже хорошо, однако, душа требует дальше продолжать банкет. В железном магазине «24 часа», который находится у маленького парка «Сосновка» на набережной, покупаю еще пол литра водки. Хочу тепла, поэтому захожу в один из подъездов, дверь которого не успели прикрыть припозднившиеся жители. Сажусь на лестницу последнего этажа, удивительно, но осушаю бутылку почти залпом.
В глазах сразу темнеет. Вырубаюсь спать. Снится полнейший бред о том, что я с парнями на финале футбольной лиги чемпионов в Англии, устраиваем фаер шоу с креслопадом под заряды: «русские вперед». Дерусь с местным полицейским. Ощущения крайне реалистичные, наконец, я открываю глаза, но вместо стадика вижу себя в загаженном подъезде, а вместо британского копа — бабку с «беломориной» в зубах, которая орет на меня, махая веником, прямо как заправский омоновец дубинкой, разгоняющий демонстрацию:
— Ох и достали эти поганые наркоманы, совсем обнаглели, мало того, что тут колятся, уже здесь дрыхнут! Вали отсюда, а то милицию вызову, тут тебе не бесплатная ночлежка! Три часа ночи, имей совесть!
Смущенно отвечаю:
— Простите, ошибся подъездом, — после чего бегом покидаю этот негостеприимный дом. Эффект неожиданности в сочетании с грозной бабкой так пугают меня, что в ответ даже не матерюсь и не применяю силу.
Пробежав пару кварталов, оказываюсь на проспекте Большевиков. Ужасно штормит, холодно, хочется спать. Вижу мерцающие огни ночного клуба. Отлично, возьму здесь еще пузырь и посплю за столом.
Поднимаюсь по бетонной лесенке, но мой путь преграждают два охранника весьма широкой комплекции, в строгих костюмах, из нагрудных карманов которых торчат рации. Это сильно огорчает. Один из них кричит на меня:
— Так, урод, бомжей мы сюда не пускаем, иди спи на вокзал или в КПЗ, там такие нужнее!
Злоба просто распирает. Уже проверенным, ловким движением достаю ствол. Без слов всаживаю пять оставшихся пуль в ублюдков, далее моя «ПМ-ка» издает лишь пустые щелчки, которые означают, что патронов в магазине кончились.
Сломя голову бегу вначале по непонятной промышленной зоне, а затем по дворам, сам не представляю, в какую сторону, пока два ослепительных огня прямо по курсу не вводят меня в ступор. Оказываюсь на капоте какой-то, по всей видимости, дорогой иномарки, после чего падаю на грязный и мокрый асфальт. Но на этом мучения не заканчиваются, получаю нереальный удар в голову каким-то тяжелым предметом, он отправляет меня в сон.
Открываю глаза. Уже рассвет. Вижу бескрайние дали Финского залива, силуэты острова Кронштадт в утреннем зареве. Вода спокойная, зима еще не успела сковать ее льдом.
Понимаю, что стою на коленях, с завязанными за спиной руками. Открываю рот, прямо как учила Светка, и ловлю языком редкие снежинки, падающие с неба, хоть какая-то влага. Мороз и солнце, день чудесный, но точно не для меня.
Внезапно получаю еще один удар, на этот раз в затылок. Кашляю, отплевываюсь кровью. Чувствую дуло пистолета, которое упирается в мой затылок, затем строгий, суровый голос без всяких эмоций задает вопрос, видимо, адресованный мне. Жаль, что не могу видеть собеседника. Вопрос звучит так:
— Ну что, твое последнее желание, сученышь?!..