Войди в меня, любовь!

Ирина Коваленко 4
В весенней Анапе, белоснежной от цветущих деревьев, у моря моя одноклассница Лариска Белякова, смущаясь и краснея, прочла следующее стихотворение:

Узором паутинчатым,
Вобравшим в сети радугу,
И музыкой неясною
 Весеннего дождя,
В звенящих травах росами,
Что по лугам разбросаны,
Пьянящей, светлой радостью
Войди, любовь, в меня!

Тоской и мукой бешеной,
С зубным бессилья скрежетом,
Дыханием просоленным
От непролитых слез,
Дрожащими ресницами
И сердца звонкой птицею,
Хозяйкой, а не гостьею,
Войди в меня, любовь!...
Пусть простят меня литературоведы, я не нашла другого автора этим строчкам, кроме Лариски, и они для меня стали главными в жизни, девчоночьей молитвой о настоящем человеческом чувстве, которое нет-нет, да ворвется в твое бытие чьей-то щемящей судьбой.
***
Мамочка, тоненькая, со спины прямо как девушка, в неизменно беленьком платочке с кружевной тесьмой по краю, натруженными, в пульсирующих веночках, сморщенными, самыми добрыми на свете руками. Ей уже 90, но она молодчина. Из недавнего инсульта вышла без осложнений, все восстановилось.
— Моя ластонька, — подумала Любовь Тимофеевна по пути домой. Сейчас она войдет в подъезд, поднимется на лифте на пятый этаж, откроет ключом дверь квартиры и услышит такой знакомый и родной голос:
— Любушка, это ты?
Всю жизнь они вместе. Всю жизнь мама ждала отца, пропавшего без вести в далеком 43-м. Иногда Любовь Тимофеевна заставала маму в слезах.
— Так, почему мокроту разводим?
— Тимушку вспомнила. Не сердись, доченька, слезы очищают. Сеющий слезами пожнет радостью.
— Так-то оно так, но ты себя береги.
Но уныние ее старушке было не присуще. Постоянно в заботах, домашних делах. В девяносто она, несмотря на возражения дочери, продолжала делать всю посильную работу.
— Мне же так лучше, Любушка. Я не могу без дела, не привыкла.
Любая свободная минутка заполнялась воспоминаниями о прошлом, как они встретились с ее Тимушкой в здании суда, где она работала секретарем, а он, высокий, красивый, пришел, как судебный пристав, с поручением.
— Как посмотрели друг на дружку, так и полюбились.
— Мам, а вы венчались?
— Конечно, доченька, хоть тогда это уже не поощрялось, мы обвенчались. Было очень красиво, венцы над головами, батюшка, такой торжественный, ласковый.
И так без конца.
Любовь Тимофеевна всегда шла с работы к дому через Екатерининский скверик. Стоял теплый майский вечер. Она не отказала себе в удовольствии посидеть на скамье у памятника Екатерины. Наконец-то Микешину спокойно спится, восстановили его детище.
Вот она, Императрица Всея Руси, стоит в окружении именитой свиты, гордая, величественная, и дарует всем нам навеки грамоту на эту землю, а значит, на этот город, на жизнь в нем сегодня, завтра, всегда.
Сколько споров и войн было вокруг этого памятника, пока наконец-то Александр Аполлонов не возродил его вновь. И кому это помешало? Вокруг и сейчас, в будний день, десятки людей, а в выходные молодые счастливые супружеские пары обязательно приезжают за благословением к Екатерине. Долгое время напротив стоял обиженный Ильич, но не вынес взгляда Императрицы и был перенесен на вокзальную площадь, теперь встречает прибывающих гостей города.
Теплый майский вечер благоухал весенними ароматами. Нарциссы, бегонии, виолы причудливыми гирляндами украшали многочисленные клумбы. Листья на деревьях в мае так нежны, что соблазнительно к каждому из них прижаться щекой. Игра света и красок под лучами уходящего солнца делала и памятник, и природу вокруг похожими на сказочный мир.
Глубокая синева неба уже готова была замерцать миллионами звезд.
— Все, пора домой! — Любовь Тимофеевна суетилась с вещами, прервав короткие минуты расслабления.
— Любушка, здравствуй, дорогая! А я смотрю: ты, не ты?
— Я, Аннушка, я. На минуточку присела. Как я тебе рада! Давненько мы не виделись.
— Работаем, что ж поделаешь, на пенсию пойдем, будем чаще видеться.
— Что ты, голубушка, не напоминай про пенсию, а жить на что?
— Это точно, на пенсию не проживешь, можно с голоду помереть. Как твоя мамуля?
— Спасибо, хорошо. Веселенькая, давление нормализовалось.
— Люба, а ты слышала про списки в интернете?
— Нет, ничего не слышала.
— Дорогая моя, сейчас все сидят у голубых экранов, ищут своих пропавших в войну родичей. У меня в отделе сотрудница дедушку своего нашла.
— Да ты что?!
— Да, они его давно перестали искать, надежду потеряли, и вот нашли в интернете.    Хочешь, попросим ее, у нее сын хорошо в этом разбирается и имеет свободное время, уже двоих нашел. Ты можешь мне написать сведения об отце?
— Конечно, Аня.
— Давай, пиши. Я прямо сейчас позвоню, по сотовому, все продиктую, а вдруг?
На бумажной салфетке четкими печатными буквами Любовь Тимофеевна написала фамилию, имя, отчество, место рождения, номер воинской части, все, что наизусть знала об отце. Ее охватило непонятное волнение, как дуновение далекого прошлого, в котором жили она, ее родители. Она никогда не видела отца. Родилась перед войной, когда родители уже потеряли надежду иметь ребенка. Ей было шесть месяцев, и отец ушел на фронт, писал, остались зацелованные ею и мамой письма, где он с такой любовью расспрашивал о своей доченьке. Как-то спросила маму, почему она больше не вышла замуж, никто не встретился?
— Встречались, звали замуж, но я Тимушку ждала. Ко мне никто, кроме него, никогда не притронулся.
Любовь! Настоящая, чистая, вечная. И ее Любовью назвали.
— Это ты, Любушка?
Что она будет делать без этого голосочка? Но мама и об этом думает:
— Любушка, я не Кощей Бессмертный, когда Господь призовет, уйду. Ты всегда должна об этом помнить и ничего не бояться.
— Мам, давай не будем о грустном.
— Это неправильно, детка. В смерти нет ничего ужасного, ее заслужить надо. Даже если преждевременно Бог допустил, может, предотвратил жестокую судьбу, когда смерть легче жизни. Добрую светлую душу Господь знает когда забрать, а о злой всем близким молиться надо.
— Хорошо, мамочка. Ты у меня — ангел!
— Безгрешных нет...
— ...Мамуля, встречай, это я. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, слава Богу.
— Лекарства все приняла?
— Да, все сделала.
Вдруг действительно удастся узнать об отце. Как- то надо ее подготовить, чтоб не переволновалась. Сколько они пытались его разыскать, слали запросы в разные военкоматы, министерства, даже Хрущову и Брежневу писали, все безуспешно.
— Мамуля, а я Аннушку Светенко в скверике встретила.
— Правда? Как она?
— Хорошо. Мама, она мне рассказала, что после 9-го Мая в интернете появились списки погибших и без вести пропавших, и люди находятся.
— Господи, хоть бы наш нашелся, я б могилке его поклонилась. Ты попросила Аннушку, чтоб помогла нам?
— Да, мама, я дала все координаты папы.
— Ты моя умница.
Во время ужина мама была в приподнятом настроении, улыбалась, даже морщинки разгладились. Любовь Тимофеевна заволновалась:
— Ты только сильно не обнадеживайся, мамулечка, ладно?
Спустя две недели Любовь Тимофеевну на работе позвали к городскому телефону.
— Люба, это я, мама.
— Что случилось, мамочка?
— Люба, ты должна прийти домой.
— Мама, тебе плохо?
— При первой возможности иди домой.
Не шла, почти летела. Не дай Бог, криз или с сердцем что.
— Мамуля, это я!
Тишина. Ворвалась в ее комнату. Калачиком ее старушечка лежала в постели.
— Кажется, дышит.
В руке зажат листок. Осторожно вытащила, разгладила.
— ...Село Большое Смоленской области, номер могилы... номер школы... которая закреплена по уходу.
Нашелся, нашелся ее отец. Видно, Аня позвонила. Заворочалась.
— Господи, жива! Мама, это я. Да у тебя подушка мокрая. Ты так и уснула в слезах?
— Я от счастья, доченька. Я ж его дождалась! Люба, когда ты купишь билеты до Смоленска?..
2007 - 2009