Проклятие Рогнеды. Книга 1. Глава 7

ПРОКЛЯТИЕ РОГНЕДЫ. Книга 1. Глава 7.
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕРЕПРАВА ЯРОПОЛКА
ЯРОПОЛК
Весьма сомнительные сведения официальных историков. Основанные на подделке 18-го века «Радзивиловой летописи» и прочих фальшивых источниках.
«Дата рождения и мать Ярополка неизвестны (однако Татищев предполагает, что матерью его и Олега Древлянского была некая угорская княжна Предслава, упоминаемая в договоре с Византией от945 года). Впервые его имя упоминается в «Повести временных лет» в968 году, когда во время набега печенегов на Киев княгиня Ольга заперлась в городе с 3 внуками, одним из которых был Ярополк».
Примечание автора: Третьим внуком никак не мог быть Владимир. Так как язычница Ольга не могла бы признать внуком сына хазарки. Третьим внуком был, вероятнее всего Вышеслав, князь Ростовский. Настоящий сын Святослава Храброго.
«Отец Ярополка, князь Святослав, перед уходом на войну с Византией поручил в 970 году Ярополку управление Киевом. После того, как остатки русской дружины во главе со Свенельдом принесли в Киев весной 972 года известие о гибели князя Святослава в битве с печенегами у днепровских порогов, Ярополк стал киевским князем. Другие сыновья Святослава, Олег и Владимир, правили остальными частями Древнерусского государства».
Примечание автора: Учитывая, что до Владимира Новгород был стольным градом, Святослав не мог ставить на престол княжеский в Новгороде своих сыновей.
Историк Константин Богданов писал: «Вероятно, между братьями с самого начала сложились довольно непростые отношения. Они были рождены от разных матерей и в дальнейшем воспитывались порознь. У каждого из них были свои родичи и наставники, к советам которых они прислушивались гораздо чаще, чем следовало бы это делать. Позднее отсутствие взаимной симпатии и доверия между братьями сыграло с ними роковую роль. Амбиции наставников только усугубили разлад, наметившийся еще в их детских душах и с возрастом становившийся все сильнее».
Примечание автора: Как и отец, Ярополк был противником христианства и отношения с Ватиканом и Священной Римской империей у него были более, чем натянутые, а скорее всего откровенно враждебные.
Правление Ярополка — время дипломатических контактов с германским императором Оттоном II: русские послы посетили императора на съезде князей в Кведлинбурге в декабре 973 года. Согласно немецкой «Генеалогии Вельфов», родственник императора граф Куно фон Энингэн (будущий герцог Швабии Конрад I) выдал замуж свою дочь за «короля ругиев». По одной из версий, Кунигунда стала женой князя Владимира после смерти его супруги, византийской царевны Анны. Другая версия связывает помолвку дочери Куно с Ярополком. С правлением Ярополка также связана чеканка первых найденных историками собственных монет Древнерусского государства, напоминающих арабские дирхемы — так называемые «псевдодирхемы Ярополка» (известно чуть более 10 экземпляров).
По данным Никоновской летописи, к Ярополку приходили послы из Рима от папы. О симпатиях Ярополка к христианству сообщает известная по выпискам историка  В. Н. Татищева спорная Иоакимовская летопись: «Ярополк же был муж кроткий и милостивый ко всем, любящий христиан, и хотя сам не крестился народа ради, но никому не запрещал… Ярополк нелюбим у людей, потому что христианам дал волю великую».


ЯРОПОЛК—КНЯЗЬ КИЕВСКИЙ
Ярополк был старшим сыном Святослава и учили его ратному делу воеводы Свенельд и Варяжко. Но Свенельд ушел в поход с князем, а Варяжко вплотную занялся обучением мягкого, доброго, но не способного к ратному делу Олега.
Воевода Варяжко попал в опалу ещё во время похода на хазарский каганат. Был он храбр и отчаян в сражениях и, как витязя его упрекнуть было не в чем. Но во время осады Саркела случилось то, что разгневала великого князя. Варяжко первым ворвался в город, ведя за собой дружину, многих хазар порубил нещадно, но во дворце кагана поймал молодую дочку саркельского бека Селину и забрал её себе. Потом он возил её в своем обозе повсюду. Две недели эта дикая кошка сопротивлялась, и он брал её силой по ночам, но потом, то ли смирилась со своей участью, то ли действительно полюбила русского воеводу. Только по истечении двух недель они уже ворковали, как голубки, и она ждала его каждую ночь. Чтобы предаться любовным утехам.
Об этом узнал Святослав и в гневе, в каком его ещё до сих пор не видал никто, ворвался в шатер воеводы.
—Что ты себе позволяешь?!!—кричал князь.—Ты видел хоть раз, чтобы я позволил себе даже единожды вступить в связь с какой-либо вонючей хазаркой?!! Как ты вернешься домой, женишься и будешь портить русскую женщину своей плотью, испачканной хазарским телом? Ты мне старый друг, но всему есть мера и предел! Я прощаю тебя, только ты сам убей змею, которую пригрел у себя на груди! Это же не просто хазарка. А самых иудейских кровей шлюха! Чтобы утром я видел её мертвой! Не позволю я наш русский род поганить!
Что думал в то время Варяжко, никому не ведомо, только наутро он увел её в степь и отпустил. Видать и в самом деле полюбил он грязную хазарку.
Как назло, князь не успокоился и к обеду решил проверить т, не найдя трупа женщины, вызвал к себе воеводу.
—Признавайся, ты ослушался меня, ты не выполнил моего приказа?
—Да, Святослав,—признался Варяжко , опустив голову.—Я не мог её убить, рука не поднялась. Люблю я её и ничего не могу с этим поделать. Не высылай за ней погони. Если хочегь, казни меня.
—Вон с глаз моих!—крикнул князь, но когда воевода повернулся и пошел по по степи, нагнал его, взял за плечи и сказал? «Не пошлю я за ней погоню. И тебя убивать не стану. Стыдно мне за тебя, мой старый друг. Только и милости не жди от меня. Возвращайся в Киев. Не нужен ты больше мне».
—Век буду помнить тебя и благодарить,—сказал Варяжко, а князь смягчился и добавил: «Возьми Олега и ступай с ним в Искростень. Я ему этот город отдаю на княжение. Слаб он духом, так что поддержи его. А я тебя больше видеть не могу… и не хочу. Хоть ты и друг мне. Прощай и не поминай лихом. За хазаркой твоей посылать не буду, но коль попадется мне  или моим витязям она, не взыщи… прощай, друже».
—Прощай, князь—ответил Варяжко и увидел, что глаза на мужественном и суровом лице Святослава стали влажными. Князь отвернулся и ушел, а воевода стал собираться в дорогу в Киев.

При дружине Олега уже был воевода Блуд. Был он скрытным, как говорят, себе на уме, но ни в чем порочном замечен не был. От походов и сражений не увиливал, но и сам в бой не рвался. Так они вдвоем и снарядили Олега с дружиной в Искростень и остались при нем воеводами.
А Ярополк, как старший сын, должен был наследовать княжий стол в Киеве и Новгороде. В Ростов уже посажен был Вышеслав, хотя летописи умалчивают об этом сыне князя Святослава. Зато летописи приписывают великому князю сына Владимира. Ложь этих летописцев станет понятной, когда люди поймут, как князь относился к связям с хазарками.   

Ярополк был весь в отца. Славный воин, который всегда стремился в бой и мечтал о походах и ратных подвигах, но отец считал, что на его век сражений хватит и в поход на каганат с собою не взял. Не взял его и в поход на Византию, так как Киев не на кого было оставить. Печенеги шалили в Дикой степи, да и от крестоносцев с запада можно было ожидать сюрпризов. А с Ярополком Киев  мог спать спокойно.

Молодой князь был веселым нравом и чистым душой. За это любили его многие девушки, но он не торопился наградить, какую-либо из них, своей любовью. Свенельд любил Ярополка, как сына, может и больше и был  постоянным   наставником  юного князя,  и  отвага  Ярополка  подчас  граничила  с безрассудством. Когда княжич, втайне от отца, собирался в молниеносный поход против печенегов, он  с неизменным восторгом встречал  подобные приказы своего господина и, не мешкая, совершал все нужные  приготовления.  Богатый  опыт и разностороннее  знание  жизни  развили   в  нем  необычайную  способность  и умение скрыть последствия и следы от такого похода. Чаще всего, выдавая подобные набеги за отлучку на охоту на оленей или медведя, благо, что Свенельд умел вовремя подготовить туши и шкуры. Святослав подозревал, а может быть точно знал, о трехдневных, а иногда недельных отлучках сына, но доверяя Свенельду полностью, закрывал на эти смелые шалости сына глаза. «Настоящий витязь растет,—думал князь.—Настоящий князь, мой преемник».
***
Как и следовало ожидать, по договору Добрана с папой римским, крестоносцы снова устремили свои взоры на Русь. Силы рыцарей Священной Римской империи, Франции и других католических государств, сплотившись в единый Тевтонский орден, двинулись на Польшу и Полоцкое княжество. Они уже покорили часть Прибалтики и теперь столкнулись в воинством польского короля Болеслава. Полоцкий князь Рогволод, в прошлом покоритель германских дюков и маркграфов, заключил с королем Польши союз против крестоносцев. При этом он призвал Ярополка в помощь.
«Покорят псы-рыцари Польшу, пойдут на меня войной, а далее и на Киев. Завоевать Русь и положить её к ногам папы римского—вот их главная задача. Не откажи в ратной помощи, ибо дело у нас одно и земля одна Русская» —писал Рогволод Ярополку. 
И Ярополк ходил в походы с Рогволодом, плечом к плечу. Там же в Полоцке он увидел Рогнеду, и очень она ему по душе пришлась, но из-за её малолетства не торопился Ярополк просить руки княжны у Рогволода. Полушутя говорили они о помолвке, но ведь весел нравом своим был Ярополк. Может и не всерьез были эти слова,—размышляли об этом окружающие и Святомила-княгиня.
Ярополк тоже нравился Рогнеде, но она относилась к нему по-детски, как к взрослому дяде.
Когда же Рогнеда уже должна была родить Святополка, Ярополк без колебаний предложил Рогволоду стать её мужем. Ведь он и до этого просил её руки, а Рогволод отказывал по причине малолетства девушки и того, что братья её, пока не женаты.   
Так киевский князь Ярополк стал мужем прекрасной княжны, признал ребенка своим, а она родила ему еще трех сыновей: Изяслава, Всеволода и Вышеслава.   
ДОГОВОР С ПЕЧЕНЕГАМИ
Дикая степь…   Это великая девственная пустыня, заросшая лиловыми и салатовыми травами. Это зеленый океан, покрытый множеством разноцветных островов из полевых цветов, которые яркими проталинами переливаются с изумрудной зеленью трав и мелких кустарников. Широкая  и бескрайняя равнина, кое-где изрезанная руслами тихих и незаметных рек. Только Днепр-Славутич выделяется из них своим бескрайним простором водной глади. А за порогами холмы, холмы, холмы. Кажется, что все замерло вокруг, и нигде нет конца этой тишине и простору.
Летом 6454 года от С.М.З.Х.  каган Владимир сидел в шатре у хана Бузулука и угощал его вином.
—Славный напиток,—говорил Бузулук,—душу веселит и силу мужскую прибавляет, когда с женой ласкаешься. Хочу много такого напитка. Ведь ты меня в нем не ограничиваешь.
—Сей напиток мне сам базилевс царьградский поставляет, а я ему жен русских отправляю.
—А почему бы нам не заключить союз и напасть на Византию. Тогда у нас будет много вина.
—Византия сильна, войско базилевса огромно, а стены крепки каменные.
—Но ведь Олег и Святослав ходили туда своими дружинами, отчего нам не попробовать?
—Дело говоришь—вмешался в разговор Добран и Владимир посмотрел на него с удивлением, ведь Вихантия была верным союзником и именно от базилевсов собирались Владимир с Добраном получить очередное войско для покорения и крещения Руси.
—Нападем на Византию, —продолжал дядька, не обращая внимания на изумленного Владимира—только сил немного наберемся. С пока есть дело важнее этого. Твой отец, великий хан Курия, когда-то помог нам избавиться от Святослава, за сто я его щедро одарил золотом. Ты тоже можешь нам помочь.
—В чем же будет моя помощь?—спросил хитрый хан.
—Надо будет разгромить дружину Ярополка. Он возвращается из Польши, где вместе с польским королем воевал против крестоносцев. Дружина его в боях потрепана и для тебя это будет не более опасным делом, чем для твоего отца было убийство Святослава.
—А ведь приятно пить вино из отцовской чаши,—заметил хан, показывая чашу оправленную золотом из черепа князя Святослава.
—У тебя будет своя чаша из черепа славного Ярополка.
—И ты заплатишь мне золотом.
—Нет. Золота у меня у самого не много. Я тебе отдам полоцкие земли на месячное разграбление. Сейчас там урожай будут собирать: зерно, мед и прочее. Да и девицы там красивые. Согласен?
—В чем будет моё дело?—спросил хан.
—Ты пойдешь навстречу Ярополку и убьешь его, а мы с Владимиром возьмем стольный град Полоцк.
—Хитришь ты, старый хазарин. Я в поле с врагом должен биться, а вам, значит, город достанется?
—А ты попробуй, возьми город своим войском. Дружину, вернее, её остатки, уставшую в боях ты разбить можешь, а город взять можем только мы. И возьмем мы его не ратью, а хитростью. Плохо дело, если Ярополк на помощь вернется. Соглашайся. Не станет Ярополка—этого врага сзади за нами, который нож в спину в любую минуту может всадить, пойдем с тобой на Византию.
—Как я могу тебе верить?
—А разве я когда-то обманывал тебя или твоего отца хана Курию? Он треть получил за Святослава, а остальное я ему честно отдал после сделанного дела. Слово мое тебя устроит.
—Устроит,—ответил хан.
—Тогда собирайся в поход. На земле полоцкой начинается страда, уборка урожая. Все в трудах заняты и по деревням и селам разошлись. Тебе самое время погулять да полоненных рабов получить. А девицы там красивые—сладким голосом закончил Добран.
—По рукам,—сказал хан.
—По рукам,—ответил воевода.
Владимир и Бузулук предались питию вина, а Добран сделал вид, что дремлет. В шатер привели танцовщиц из числа наложниц хана, вошли музыканты из рабов арабов и полуобнаженные девушки завертели своими телами, виляя задом и тряся животами и персами. Они, в ритм музыки, приоткрывали своими руками самые интимные части тела, прикрытые маленькими кусочками ткани, а остальной наряд на них был прозрачным и не прятал остальные прелести женского тела.
Бузулук уже стал хлопать в ладоши в такт музыки, а Владимир жадно впился глазами в стройные ножки юных дев и слюнки текли у него по губам и бороде.
—Выбирай любую!—кричал пьяный Бузулук.—Для доброго друга и хорошего человека мне не жалко! Посмотри, вон та красавица из Персии. Та, что слева фряженка, за ней италийка. А вот, посмотри на эту черноволосую! Она из далекой Индии. Волосы черные, глаза светлые, серые, ясные. А какие ляжки! Бери её! Мне ещё привезут.
Пьяный Владимир схватил индуску за зад, но та вильнула этим местом, и он упал на пол.
--Падай с ним!—крикнул хан и танцовщица легла на землю. Владимир протянул к ней руки и она, посмотрев на хана, который, молча, кивнул ей, обняла кагана и стала снимать с него одежду.

Наутро Добран и Владимир пустились в дорогу.
Когда Владимир с дружиной отъехал, и шатры печенегов остались за горизонтом, Владимир спросил у своего дяди: «А почему мы должны идти на Полоцк? Дружины там сильные и польский король может своих воинов на помощь Ярополку прислать».
—Не пришлет. Его снова будут донимать крестоносцы. Я послал посла к магистру Ульриху и он снова пойдет на Краков. А почти все дружинники идут с Ярополком. Пусть их и потреплют печенеги. Город некому будет защищать смерды и холопы на уборке урожая. Да к тому же свадьба у Руслана, младшего сына Рогволода. Берет он в жены девушку простую не княжьего рода. А тебе Рогнеда нужна! Я же вижу, как ты по ней сохнешь. Да и отомстить надо ей и всей семье Рогволодичей за отказ тебе Рогнедой данный. Не может каган простить такого позора!
—Верно говоришь, дядя.
—Так и есть. Слушай меня.
—А про Византию ты ему соврал…
—Нет.
—Но, у нас же нет такого войска, чтобы идти на Византию.   
—Войска нет. А мы и не пойдем на Царьград. Я ему не обещал идти на Константинополь. Я ему вино обещал. А вина в Крыму много. Возьмем Херсонес—это ведь тоже Византия. Курия убит, а брат его не станет зариться на Византию, ему будет достаточно и Херсонеса. Герой ведущий двойную жизнь—дважды герой!!!   


А через месяц орда печенежская тайными тропами отправилась на границу польского королевства  в обход Полоцка. Сам же Владимир с Добраном и дружиной пошел на Полоцк. Добран отобрал в дружине самых сильных воинов, а остальным велел в лесах стоять и ждать сигнала. Когда увидят пожар, идти на Полоцк штурмом. С отборными витязями Владимир решил открыто войти в город, якобы в гости на свадьбу младшего сына Рогволода Руслана. Страшной и черной была эта свадьба. Горькой и печальной стала судьба стольного города Полоцка. Был он до этого второй столицей Руси, после Новгорода и первой столицей Польши. (Польша называется так именно от Полоцка.) Не сохранили летописи повествований о той горькой свадьбе, скрыои дьяки христианские правду о подлом и коварном Владимире, которого провозгласили святым. Только на свадебных обрядах кричат до сих пор «Горько!», чтобы горечь и лихо от молодых отогнать.
Но по крупицам из саг исландских, германских и свейских, из легенд польских и былин русских можно собрать истинную картину этой черной свадьбы и увидеть истинное лицо изувера Владимира и его дяди Добрана, которого те же дьяки в Добрыню переименовали, былинным богатырем сделали  и подвиги ему приписали, которых он не совершал. Кровью.и пожарами, предательством и коварством ознаменовались деяния этих двух выродков, но история об этом молчит. Памятники Владимиру Пьяная Рожа стоят на Руси. А Добран до сих пор присутствует в псевдорусских былинах, как добрый и благородный богатырь. Воистину Киев столица подлости и предательства. Нельзя было Святославу из него стольный град делать, дурная там земля.   

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕРЕПРАВА ЯРОПОЛКА
Богата дремучими лесами Белая Русь! Прелестен запах созревших грибов, смешанный с запахом сушеного сена, который ветер доносит с ближних лугов. Встречаются такие пущи, что за кронами вековых деревьев, Ярило-Солнце не проникает своими лучами сквозь зеленые тени в зарослях молодых побегов  ольхи и осины. Могучие дубы раскинули свои мощные ветви в стороны, закрывая чащобу от взора Ярилы. А под ними раскидались бурыми и ярко-красными грибницами боровики и мухоморы, которые вполне уживались друг с другом, потому что им вполне хватало места в прохладной тени. Пугач дремал в огромном дупле, чтобы ночью своими дикими криками наводить ужас на запоздалого до заката путника и серый заяц, чувствующий себя в безопасности, смело резвился в редких травах, среди мха и желудей. Гулкий топот испугал зайчонку и он стремительно бросился в заросли ольховника, а на светлую поляну за дубом, гордо вышел могучий зубр. Постоял, жадно втягивая воздух огромными ноздрями и прислушался к отдаленному топоту, который приближался где-то на проселочной дороги смешиваясь с отчетливым лязгом стали мечей и доспехов. То дружина отважных богатырей устало возвращалась из дальнего и трудного прохода. Вот уже показались на дороге витязи авангарда, а за ними вся дружина с красными щитами.
Через дремучие леса и пущи Белой Руси, Ярополк с победой возвращался в Полоцк. Крестоносцы были разбиты и отброшены за Одер, а сам князь и Свенельд торопились на свадьбу Руслана. Почти половину дружины он потерял в этих схватках.
Старый воевода ехал позади князя на своей уставшей лошади и думал про себя. Не смог тогда отговорить Свенельд Святослава, не смог уберечь от беды и лихой смерти. Значит, сейчас он должен беречь его сына пуще зеницы ока, никуда и никогда не  отпускать его одного и не покидать его ни на миг.   
В схватках с крестоносцами Ярополк всегда был в первых рядах, как и отец его, был он славным рубакой. Свенельд не отставал от него, но не из удали своей, а по мудрости наставника? Всегда прикрывать ученику спину.
Осень в Берестье ранняя листва желтеет и краснеет быстро и уже видны переливы всех цветов в лесу, который окружил со всех сторон дорогу на Полоцк.
—Скоро переправа?—спросил Ярополк.
—Через полстадии. Надо дозоры выслать к реке. А пока привал объявить,—сказал воевода, но князь отмахнулся от него рукой. 
—Не гоже пренебрегать мерами предосторожности. Мало ли что?—продолжал убеждать его Свенельд.
—И так опаздываем на свадьбу Руслана,—отмахнулся опять Ярополк.
—Привал!—крикнул Свенельд, пытаясь настоять на своем.
—Не узнаю тебя, храбрый Свенельд. Или ты на старость лет пугливым стал? А может быть в силу моей дружины не веришь?
—Не пугливым я стал, а мудрым. Нельзя рисковать никогда, тем более, если риск не оправдан.
—Свадьба моего шурина не достаточное оправдание? Или мы шакалы степные, что от каждого шороха пугаемся? Тем более и шороха не слышно.
—Чем меньше шороха, тем ближе может быть враг,—ответил старый воин.
—Прекрати, Свенельд! Это называется паникой. Или ты хочешь, чтобы надо мной дружина смеялась.
—Пусть лучше смеется дружина, чем враг будет смеяться над твоим трупом!
—Оставь свои премудрости. Никакого привала. Переправимся через реку, а там 5-6 часов хорошего хода. Или никто не хочет успеть на свадьбу?!!
Свенельд вынужден был смириться с волей князя. Потом он проклинал себя, повторяя фразу: «Олег бы Игорю такого не разрешил бы!»
Дружина с ходу въехала в воду на давно знакомой им по многочисленным походам на запад переправе. Несколько всадников уже выходили на берег, а телеги с раненными и скарбом уже были посреди реки. Задние воины, чтобы быстрее оказаться на берегу, поплыли вокруг переправы, заполненной телегами.
В этот момент гора стрел обрушилась на них сверху. Еще один залп сверху и невидимые стрелки начали расстреливать первые ряды прицельно в упор.
—Назад!—крикнул князь, увидев печенежскую конницу на полном скаку несущуюся, со скоростью ветра, к переправе. Только воины успели выполнить приказ и повернуть телеги, как град стрел обрушился на них с обоих берегов. Они попали в засаду и враг стрелял со всех сторон.
—Бросайте повозки!—крикнул Свенельд, мгновенно оценив вся опасность ситуации и увидев, что большая часть воинов ближе к полоцкому берегу.—За мной! Ур-ра!
Воины ринулись за своим воеводой, потому что на том берегу с которого они пришли, уже показалась более многочисленная орда кочевников.
—Прорвемся! Асса!—кричал Свенельд.
—Асса! Прорвемся! Асса!— крикнул, сражающийся с ним рядом, Ярополк.
Часть дружинников, преодолев течение, выскочила на берег, и отчаянно рубилась с превосходящим числом противников. В первых рядах были Свенельд и Ярополк. Но новые и новые всадники скатывались на конях с обрыва на берег, и казалось не было числа печенегам, которые окружили их с двух берегов. Лава оттеснила их к реке и остатки дружины сражались уже, когда лошади, где по колено, а где по седло были в воде. Несколько стрел вонзились в Свенельда, но он продолжал стоять на ногах. Кольчуга его была крепка и стрелы не причинили ему особого вреда. Когда-то он снял её с побежденного им в Саркеле бека. Сталь была из Дамаска. А вот Ярополк покачнулся в седле под стрелами и поник головой к седлу. Много раз Свенельд предлагал Ярополку обменяться кольчугами и каждый раз Ярополк отказывался.
—Не годится, когда кольчугу берет тот, кому она не по праву в бою кровавом досталось—говорил князь—не могу я её у тебя взять. И не уговаривай. Слово моё твердо!
Свенельд  крикнул дружинникам, чтобы они проложили дорогу для князя и несколько всадников сплотились, чтобы пробить заслон кочевников. А печенеги были уже рядом. Не упуская из вида безжизненное тело князя, который оставался в седле, Свенельд взмахом меча разрубил напополам ближайшего к нему печенега, второму снес голову и развернулся к третьему. Тут он почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание.
Пришел в себя он уже на телеге. Печенеги везли его связанного по рукам и ногам.
—Проснулся, воевода?—рассмеялся хан Бузулук, следующий на своей лошади наравне с телегой.
Свенельд ничего не ответил, нащупав потайные ножны на спине под рубашкой. Это был старый трюк, которому научил его один чухонец в Вятке.
—Вот голова твоего князя—продолжал хан, показывая голову, которую он держал за волосы.—Я сначала покажу её кагану Владимиру, а потом сделаю из неё чашу, как мой отец из черепа князя Святослава.
Эти слова взбесили воеводу, но он повторял себе мысленно: «Только спокойствие и выдержка».
—Каган сейчас поехал на свадьбу  к Рогволоду, поздравить его и его сыновей. И жену князя Ярополка!—тут хан рассмеялся и противная улыбка расплылась на его сальном лице.
А Свенельд уже разрезал руки финским ножом и ослабил ноги настолько, чтобы одним рывком разорвать путы.
—У меня много, очень много жен. Поэтому я коллекционирую черепа. А каган Владимир коллекционирует жен. С Рогнедой он поиграется, а может и в жены княжну возьмет. Ха-ха-ха! Я тоже не прочь взять себе несколько жен из Поло…   
Он не смог договорить. Кровью налилось лицо Свенельда и желваки заиграли на его щеках от гнева. Финский нож со свистом возился в горло хана, пленник вскочил на ноги на телеге и столкнув хана с коня, вскочил в седло. Печенеги из охраны не успели опомниться, как старый рубака выхватил саблю у одного из них, снес голову другому, отрубил руку третьему и, пришпорив коня, стремглав понесся в ольховник. Лучники только успели натянуть тетиву, как он скрылся за кустами.
Только дикий душераздирающий крик Свенельда: «Асса!» прогремел на весь лес, да так, что земля содрогнулась и деревья закачались. Даже старые дубы зашумели недовольно, но строго.
—В погоню!—крикнул брат хана Хаджибей.
Несколько печенегов помчались в ольховник, но беглеца и след простыл. Мгла уже понемногу начинала спускаться на землю и они потеряли надежду найти Свенельда.
 А Свенедьд уже скакал галопом в сторону Полоцка, чтобы сообщить о готовящийся беде. Когда стены  славного города показались вдали, он увидел зарево пожара. Это княжеский терем занимался огнем.
—Поздно!—в отчаянии произнес старый воин и пришпорив коня помчался к горящем у городу.