— Лузер! Лузер!
Доносилось до меня со всех сторон после того, как один из старшеклассников нарочно задел мой поднос. Томатный сок, словно кровавое пятно, напрочь впитался в ткань футболки, а то, что за несколько секунд до происшествия, представляло из себя аппетитный сэндвич, небрежно валялось у моих ног. Стараясь игнорировать злобные насмешки, собравшихся вокруг меня учеников, я втянул голову в плечи и, с шумом бросив поднос на стол, пулей рванул к двери.
Жизнь в просторном коридоре текла своим чередом: кто-то развешивал плакаты о предстоящих выборах в школьный совет, кто-то усердно списывал домашнюю работу, кто-то целовался у входа в библиотеку. Здесь до меня никому не было дела. Но даже после того, как дверь в столовую захлопнулась, я всё ещё слышал восторженное ржание и неприличные шуточки в свой адрес. Поправив очки, я поплёлся по коридору в сторону мужской уборной. Оставшись наконец в одиночестве, я со всего размаху ударил кулаками по раковине и чертыхнулся, позволив негодованию, неистово бушевавшему в груди, выплеснуться наружу.
— Ты — лёгкая мишень, — обратился я к своему понурому отражению в зеркале. — Ты сопляк и именно поэтому они могут глумиться над тобой.
Из зеркала на меня смотрел тучный парень невысокого роста, с шапкой густых, кудрявых волос ярко-рыжего оттенка, в очках с толстыми линзами. Я не претендовал на звание красавца школы, не состоял ни в одном школьном кружке и тем более не был в числе счастливчиков, попавших в футбольную команду. Я был самым обычным учеником старшей школы. Но и это не столь просто, как на первый взгляд кажется со стороны. Ведь никто не знает насколько это тяжело заставлять себя приходить в школу каждый день. Изо для в день переживать одно и то же. Не иметь возможности противостоять бесконечным нападкам и грубым шуткам со стороны одноклассников.
Когда я, словно немая тень, брожу по коридору из класса в класс, я то и дело слышу, как ребята только и говорят о том, как они не хотят прощаться со школой. Для них легче всего оставаться беззаботными учениками выпускного класса. Ведь никто из них не знает, что их может ожидать в реальной жизни; не зря говорят, что после школы жизнь начинается будто с чистого листа и на этом новом этапе надо вновь найти и реализовать себя. А вот в школе задумываться над этим пока ещё рано и жизнь складывается достаточно просто: кто-то капитан команды, кто-то отличник, кто-то мисс популярность и тот статус, который тебе присвоили, не только останется с тобой до последнего выпускного экзамена, но и повлияет на всё дальнейшее школьное существование.
А вот я, в отличии от остальных, не могу дождаться того дня, когда не нужно будет идти в школу. Не буду скрывать, я догадываюсь о том, что меня может ждать в реальной, взрослой жизни и я ни капельки этого не боюсь и не стесняюсь. Пусть я не в состоянии позволить себе поступить в один из престижных университетов и все в округе пророчат мне общественный колледж, а в последствии нудную работу клерка с девяти до пяти, я знаю одно — после школы я наконец смогу избавиться от обидного статуса и быть самим собой.
Да, на свете нет более страшного места, чем старшая школа со всеми нелепыми правилами и порядками, установленными старшеклассниками. Ведь они и есть те, кто контролирует всех и вся в стенах заведения. Но это только со стороны они кажутся такими самоуверенными зазнайками, философствующими о жизни и несправедливости. На самом же деле они забиты и запуганы, у них пониженная самооценка и в добавок ко всему многие страдают от недостатка любви и внимания. И чтобы не выдать свою страшную тайну, они ежедневно надевают на себя маску. Только меня не проведёшь: я-то знаю, что все они, все до единого, ненастоящие и именно поэтому старшеклассники и формируют свои маленькие группы-сообщества, где за спинами других, могут прятать свои недостатки.
Они боятся той жизни, которая ждёт их после школы, так как в их представлении беспечная жизнь после семнадцати заканчивается. Ведь не каждый получит стипендию в университете и будет четыре года подряд бегать с мячиком по полю просто так. А если это и удастся, то только единицам. Да и они не застрахованы от возможной физической травмы, которая может оказаться тупиком в спортивной карьере. О девчонках из группы поддержки или тех, кого невозможно обогнать по популярности в школе, я вообще не говорю. Тайком они боятся того, что многих из них, если они удачно не выскочат замуж за богатенького адвоката или финансиста, ожидает самая заурядная жизнь домохозяйки с двумя-тремя детьми на шее. Они будут пилить своих мужей-неудачников и постоянно критиковать детей и указывать им на их ошибки вместо того, чтобы помочь им не совершать их снова и снова. А в один день они проснутся и, придя в ужас, осознают, что им уже давно не семнадцать, красота их давно увяла и в глубине души они безумно одиноки.
Да, я не могу дождаться того дня, когда мне не надо будет идти в школу.
Я снял очки и, положив их рядом с раковиной, открыл кран. Несколько раз сполоснув лицо прохладной водой, я какое-то время стоял с закрытыми глазами. Где-то за дверью прозвенел звонок. Я открыл глаза, промокнул влажные щёки бумажным полотенцем и хотел было покинуть своё временное убежище, но на миг замер как вкопанный. Только сейчас до меня дошло, что в своей спешке я оставил рюкзак в столовой. Я заставил себя выйти из уборной только после того, как прозвенел второй звонок. Вынырнув из-за двери, я хотел убедиться, что в коридоре было пусто. Не теряя ни секунды, я направился прямиком в столовую.
Помещение было пустым, если не считать нескольких девушек в белых чепчиках на головах, которые складывали тарелки и подносы. Я едва заметно кивнул им и пошёл к столу, за которым обычно сидел во время ланча. Предчувствие меня не подвело: моего рюкзака нигде не было. Это не служило добрым знаком.
Я увидел их недалеко от школьной парковки. Майк, Ронни, Стив и Дейв играли в футбол и мячом для них служил, как не удивительно, мой рюкзак. Я чувствовал, как внутри всё закипало. Обида разрасталась, словно грозовая туча, внезапно появившаяся на небе в солнечный день. С каждым последующим ударом сердца ярость ещё больше клокотала в груди. Только что я мог сделать? Один против четырёх… Глубоко вдохнув, я пошёл в их сторону. Майк заметил меня первым и, как ни в чём не бывало, бросил рюкзак Стиву. Он схватил его двумя руками и, подпрыгнув, с победным кличем “touchdown” со всей силы ударил им об землю.
— Что слюни распустил? — голос Майка походил на раскат грома. Бросив беглый взгляд на мою грязную футболку, он громко расхохотался. — В следующий раз слюнявчик не забудь!
Я пропустил обидное оскорбление мимо ушей и настойчиво продолжал идти в его сторону. Сообразив что у чему, Стив не растерялся и, быстро подняв пыльный рюкзак с земли, бросил его Ронни. Тот в свою очередь бросил его Дейву. Чем ближе я подходил к ним, тем более чётко в моём сознании вырисовывалась картина предстоящих событий. Вместо того, чтобы в очередной раз поглумиться надо мной и разойтись по домам, ребята решили пойти дальше, придумывая более изощрённые способы моего унижения. Но я не хотел отступать. Хоть и догадывался, что меня могло ожидать.
Не знаю каким образом, но я всё же умудрился оказаться в центре, позволив лихой четвёрке окружить меня. С губ слетел нервный смешок. Каждый раз, когда я подпрыгивал в надежде поймать рюкзак, я походил на жалкую собачонку, пытающуюся поймать кость.
— Давай, шевели ногами! — Ронни подбросил рюкзак. Я поднял руки вверх и на миг оторвался от земли, но мой противник оказался проворнее меня.
— Если хочешь получить своё барахло, двигай задницей! — Стив поймал рюкзак и сразу же бросил его в сторону Дейва.
Я бегал из одной стороны в другую, чувствуя как постепенно начинал задыхаться. Но ребята даже не думали останавливаться. Наоборот, процесс моего прилюдного поругания раззадоривал их ещё больше. Кряхтя и пыхтя, я что было силы продолжал метаться между ними в надежде заполучить чёртов рюкзак. Краем глаза я заметил, что всё больше и больше учеников собиралось во дворе школы, чтобы от души насладиться представлением.
— Ну что же ты такой неповоротливый! — заржал Майк.
Глубоко дыша, я остановился и замер, чувствуя, как иссякают мои оставшиеся силы. А Майк всё продолжал хохотать. Я молча смотрел на них: в горле застрял комок, а язык отнялся от страха. С застывшими на глазах слезами, я оглянулся вокруг: все, кто был тогда во дворе возле парковки, начали дружно смеяться вслед за ним и тыкать в меня пальцами. Внезапно я был охвачен ненавистным чувством жалости к самому себе. Ведь не было ни одного человека, кто, оказавшись свидетелем происходившего, заступился бы за меня. Не было ни одного человека, кто смог бы бросить вызов Майку и его дружкам. Ни одного человека, кроме Алекса.
Алекса знала вся школа. Ещё бы, ведь он был не только высок ростом и красив, он был любимчиком всех девчонок. Я не однократно наблюдал за многочисленными томными взглядами, которыми его провожали каждый раз, когда он шёл по школьному коридору. А сколько охов и ахов можно было услышать, когда он небрежно приглаживал ладонью свои роскошные волосы. Алекс был капитаном футбольной команды и одним из лучших учеников. А когда-то он был моим другом.
— Хватит уже устраивать здесь детский сад, — он оказался быстрее Ронни, который проворонил передачу Стива.
— А тебя, как я посмотрю, так и тянет побыть назойливым воспитателем, — Майк метнул в Алекса недружелюбный взгляд, — вечно мчишься разгребать чьё-то дерьмо.
— Я бы на твоём месте направил всю накопившуюся негативную энергию на предстоящую игру. Ты же не хочешь проиграть “Аллигаторам” из ИстВудской школы? — Алекс и не думал отступать.
— Хоть ты и капитан, никто не давал тебе права указывать мне что нужно делать и что нет, — нехотя, но Майк всё же бросил рюкзак мне под ноги.
— Я не указываю, а советую. Это большая разница. У меня, в отличии от некоторых, нет дурной привычки запугивать других.
— Валим, ребята! — махнув друзьям рукой, он обратился ко всем остальным. — Всё, зрелищ на сегодня больше не будет!
Я продолжал стоять, всё ещё так и не решаясь нагнуться и поднять рюкзак. Толпа, находившаяся до этого будто под гипнозом, ожила и, обсуждая последние события, начала медленно расходиться.
Первым мимо меня прошёл Ронни. Что было силы, он нарочно толкнул меня плечом. К его радости я пошатнулся, но мне удалось удержать баланс. Стив и Дейв последовали примеру товарища, а Майк, проходя мимо, одарил меня ненавистным взглядом и, чтобы я не забывался, резко сорвал с меня очки. Держа их в руке, он медленно поднёс её к моему покрасневшему лицу. Какое-то время мы стояли молча, не шевелясь, а потом Майк сжал очки в своей крепкой ладони так сильно, что я отчётливо расслышал, как треснула оправа и лопнуло стекло.
— Лузер, — прошипел он мне на ухо и, бросив на землю то, что осталось от пары очков, толкнул меня в плечо и потащился к своей машине.
Я наконец-то заставил себя выдохнуть. Не долго думая, я схватил в охапку свои пожитки и что было силы бросился прочь с парковки.
— Дэнни, подожди! — голос Алекса заставил меня замедлить шаг.
— Чего тебе? — я бережно прижимал вещи к груди, в какой-то степени воспринимая их как своеобразный защитный барьер от окружающего мира.
— Ты в порядке? — он подошёл ко мне ближе и по-братски положил свою руку на моё напряжённое плечо.
—Да, — прохрипел я и поспешил потупить взгляд в пол, — мне пора.
— Постой, я хотел поговорить.
— Поговорить? — я немного опешил от такого заявления и, подняв на него глаза, спросил. — Зачем?
— Чтобы убедиться, что ты в порядке…
Я открыл было рот, но слова будто прилипли к языку.
— Алекс!
До моего слуха донёсся знакомый голос. Краем глаза я заметил девушку в форме для участников группы поддержки, бежавшую в нашу сторону.
— Алекс! — Лина бросилась ему на шею и, крепко обняв, уткнулась лицом в его широкую грудь. — Я услышала от кого-то в женской раздевалке о драке на парковке. Ты в порядке? Что происходит? О, Дэнни, — наконец-то заметив, она обратилась ко мне, — а ты что тут делаешь?
— Ничего, уже ничего, — растерянно пожав плечами, я резко развернулся и пошёл прочь.
— Дэнни! — вновь окликнул меня Алекс. — Мы ведь так и не поговорили.
Не знаю что именно на меня нашло в тот момент, но я со всей злости швырнул рюкзак на землю и подошёл к нему вплотную.
— Ты хочешь поговорить? — чувствуя как обида всё сильнее закипала в груди, я срывался на крик. — Вот сейчас ты хочешь поговорить! Но это так не работает, Алекс! Ты не можешь сейчас говорить, что ты мой друг и ожидать, что всё изменится после того, как ты вычеркнул меня из своего круга общения больше, чем год назад!
— Я просто пытаюсь поступить правильно…
— Кто-нибудь, объясните мне, что тут происходит? — Лина в недоумении смотрела то на меня, то на Алекса.
— Ты хочешь поступить правильно? — я игнорировал Лину и её вопросы. — Тогда оставь меня в покое!
— Я так и сделаю, когда удостоверюсь в том, что с тобой всё в порядке. Именно так поступают друзья и мне очень жаль, что ты не считаешь меня своим другом.
— Ты слишком поздно вспомнил об этом. Но самое обидное то, что до этого самого момента, ты не вспоминал ни обо мне, ни о нашей так называемой дружбе. За всё это время тебе даже в голову не взбрело позвонить мне или написать сообщение. Ведь это не должно быть так сложно, взять трубку и набрать номер. Но у тебя не осталось времени на столь мелкие дела после того, как тебя приняли в команду. Ты стал таким важным.
— Стоп! Стоп! Стоп! — в разговор вмешалась Лина. — То, что ты обвиняешь Алекса в его популярности не меняет того, что и ты в свою очередь не выходил на контакт всё это время. И заметь, мой телефон тоже не звонил.
— А у тебя будто есть время, чтобы проверять сообщения на телефоне? — она смотрела на меня, сложив на груди руки. — Ведь ты, если мне не изменяет память, занята куда более важными делами. Это должно быть так утомительно поддерживать свой имидж, а заодно готовиться к предстоящим выборам в школьный совет. Интересно, как часто ты вспоминаешь о том, что когда-то мы сидели за соседними партами и вместе ходили со школы домой? Помнишь то ужасное для нас время, когда мы перешли в старшую школу, где никто никого не знал? Мы даже пытались записаться на одни и те же классы, чтобы сидеть вместе. Помнишь Лина? Помнишь то чувство неописуемой встревоженности, которое холодом сковывало всё тело только от одной мысли, что с тобой никто не захочет сидеть? Я не перестаю удивляться тому, что многие до сих пор верят в то, как пройдёт твой первый день в школе, так пройдёт и весь учебный год. Ты, да что скрывать, и я тоже, мы так боялись остаться одиночками. Помнишь, как за день до начала занятий мы пообещали друг другу, что если кто-то из нас останется за партой один, то второй из нас обязательно должен прийти на выручку?
Лина молчала, потупив взгляд в землю.
— А ещё я отчётливо помню тот день, когда ты только переступила порог класса, и я осознал, что всё изменилось и как прежде уже не будет.
— О чём ты говоришь, Дэнни?
— Первый учебный день. Помнишь?
— Как-то не особо.
— А я помню. Помню будто это было вчера. В тот день ты даже выглядела по-другому. В тот день ты наконец-то определилась с тем, как проведёшь свой последний год в школе. Ты вошла в класс и, даже не бросив и короткого взгляда в мою сторону, прошла мимо нашей парты и подсела к Минди. Сейчас я понимаю почему ты это сделала. После того, как ты присоединилась к группе поддержки, в последствии став капитаном, и твоя популярность набирала обороты с неимоверной скоростью, как бы на тебя смотрели все твои новые друзья, если бы ты продолжала общаться со мной? Я всё это прекрасно понимаю, но я хочу, чтобы и ты поняла кое-что. Поняла насколько это может быть на самом деле больно, когда твои, как ты думал друзья, предают тебя таким способом. Поэтому, Лина, ты не имеешь права говорить то, что это моя вина!
Я резко отвернулся от них, чтобы спрятать слёзы на глазах. Мне не хотелось, чтобы они видели меня в таком жалком состоянии. Проглотив наконец ненавистный мне ком, непроходимым камнем застрявший в горле, я поднял рюкзак и, всё ещё не поворачиваясь к ним лицом, выдавил из себя следующее:
— Всем будет легче, если мы забудем обо всём, что здесь произошло.