Простые слова.
Их любовь была обычной, ничем не примечательной. Он любил, когда она смеялась над его шутками. Она привыкла, что уже шесть лет подряд он помогал ей донести портфель.
Уроки. Дом. Курсы по математике. Домашка. Она точно знала, чего хочет от жизни, она никогда не сомневалась в своих силах.
А он сомневался. Он всегда боялся, что совершил непоправимую ошибку. И всякий раз, как она поворачивалась к нему и говорила: «Гоша...», его сердце замирало в страхе.
Однажды он решился сказать ей, как сильны его чувства, но вдруг прозвенел последний звонок. Все пошло кругом. Экзамены. Поступление. Подработка.
Он засыпал, сжимая телефонную трубку в руках, бормотал сквозь дрем «София», не забывая о том, как она не любила сюсюканий.
А она ждала. Ждала его у парадной, проходила намерено по много раз на дню мимо ворот школы. То в магазин за хлебом. То погулять с собакой. То курсы по математике. Она ждала звонка. Мечтала снова вдруг обернуться и, встретившись взглядами, просто в сотый раз сказать: «Гоша...». И придумать еще что-то, лишь бы произнести его имя.
«Гоша...» Бормотала она, засыпая с телефонной трубкой в руках, так и не решившись набрать заученные наизусть цифры.
....
Он давно уже вырос и стал Георгием Викторовичем. Каждый день просыпался в маленькой комнатке в общежитии университета. Шел на работу. Рассказывал вчерашним школьникам о странных закономерностях этого мира. Рисовал схемы электроприборов и писал километровые выводы теорем.
Она, кажется, постарела совершенно, превратилась в Соньку по кличке Пересмешница. Каждый день она спускалась в метро, шла на работу. Читала книги, лихорадочно глотала знания, будто боялась, что не ухватив хоть что-то, навсегда останется в этом проклятом настоящем.
....
- Сонька, я сегодня, ну, никак не смогу! Ты подежуришь? - Закрученная химической завивкой Светочка, поправляла броский макияж.
- Хорошо, - Устало, впрочем, как и всегда, отозвалась Сонька.
- Спасибо, солнышко! – По-поросячьи взвизгнула женщина и чмокнула коллегу малиновыми губами в щеку, - Тогда я убежала!
Соня захлопнула за собой маленькую стеклянную дверь и устроилась поудобнее на стуле перед экранами видеонаблюдения.
....
- Пожалуйста, не бегите по эскалатору! – Раздался голос из громкоговорителя.
Георгий Викторович лишь прибавил ходу. Задержка преподавателя по причине ухода в привычный воскресный запой совершенно не устраивала его в утро понедельника.
- Прости, Гоша, я и сам опаздываю! – Оправдывались в трубке, - Давай, вечером поговорим, за одно заберешь зонт.
- Ладно, - Буркнул Георгий Викторович, сбрасывая звонок, - Ой, извините.
Суховатая бабулька недовольно зыркнула на молодого преподавателя. Промолчала.
- Мужчина, пожалуйста, не бегите по эскалатору! – Вновь раздалось из громкоговорителя.
Проигнорировав просьбу, он, наконец, перепрыгнул последнюю ступень эскалатора и промчался мимо будки станционного наблюдателя скорее к платформе.
....
Сонька перелистывала очередную замусоленную страницу. Она любила эту книгу, ей казалось, будто она сама начинает значить что-то будто становится главной героиней своей жизни.
- Мужчина, пожалуйста,не бегите по эскалатору! – Уже совершенно по привычке повторила она, даже не отрываясь от заветного текста.
....
Это был тяжелый день. Голова у Георгия Викторовича болела, и никакая заветная таблетка запитая минералочкой совершенно не помогала.
Мысль об очередной поездке в город его удручала. Одинокая жизнь в общежитии приучила к одиночеству, и теперь шумная толпа Питера раздражала мужчину.
Утреннее метро и без того вымотало его, зато Георгий Викторович еще раз убедился в том, что решение сдавать городскую квартиру и переехать в общагу – было правильным.
Он смочил пересохшее горло, и снова взял мел. Руки за многие годы будто пропитались им, и кожа стала сухая, словно пергамент. Георгий Викторович считал минуты, пока, наконец, закончится последняя пара.
....
Сонька зевнула и потянулась. Эта работа привела ее к двум проблемам – с лишним весом и с больной спиной. Терапевт из районной поликлиники сказал, что теперь ей стоит носить корсет. И, возможно, если бы не вынужденность содержать маму, она бы нашла средства на это.
Сонька взглянула на часы. Стрелка, будто специально, ползла медленно. И от смены все еще оставалось два часа.
Метро копошилось. Женщина мечтала, что когда-нибудь ученые изобретут кнопку перемотки времени, и она сможет проматывать каждый проклятый день в этом ненавистном метро.
Сонька вышла из комнаты персонала и направилась к будке. Каблучки стучали по мраморному полу, люди учтиво оплывали работницу метрополитена.
Делая очередной шаг, она едва заметно морщилась от ноющей боли в пояснице. Но продолжала улыбаться и смотреть куда-то сквозь людей.
- Женщина, отойдите! – Буркнул кто-то сзади и слегка пихнул Соньку в бок.
Старый каблук, и без того доживавший свои последние дни, надломился. Грустная работница метрополитена, почти не замечая происходящего, пошатнулась, переступила с ноги на ногу, и, запутавшись совершенно обреченно приземлилась на холодный мраморный пол.
В голове пульсировала боль. И в ушах звенел чей-то едва слышный голос.
- Женщина, Вы в порядке?! – Сухая бабулька охала в окружении людей, - Мужчина, как же Вам не стыдно?
- Я... – Промычал кто-то в ответ, - Я... София?
....
Их любовь была совершенно необычной. Она не любила, когда он звал ее Сонькой. Он ненавидел свое отчество. Иногда она вдруг застывала с телефонной трубкой в руках, испугавшись, что забыла его номер, тогда он обнимал ее, целовал. И снова. Снова. Снова. Говорил, как сильно любит ее.
А она просто говорила: «Гоша...»