Ветер треплет, словно уши спаниеля. Шапка ушанка.
Снег сыплется в открытые вОроты пальто и рубахи, прилипает к груди. Греется, тает.
Загулял поэт, залил тоску водкой. Горечь выплеснул.
С невестой юной целовался,
На свадьбе чужой подрался.
Из кабака в ночь выбросили. Метлой разгоняет снег фурия зима. Метель.
Щенок скулит брошенный,
Мордочка снегом по лапы запорошена.
Присел на корточки. Не скули, брат. Сгреб собачонка в ладони.
Метель холодную, прилипчивую оторвал от груди, послал к лешему. В болота замерзшие.
Сунул за пазуху щенка, укутал шарфом алым. Грейся пока.
- Я и сам, словно пес кинутый,
Окоченела душа – ежится инеем.
Ноги бездумно топтали молочную ночь. Он брел никуда, подальше от прошлого. Прочь.
Одеяло кипенное, словно тело холодное, прикрыло ступень. Он застыл, трезвея, встряхнул головой. Знакомая дверь.
Далекой весной у этих дверей
Дуэтом с луной рыдал соловей.
Из этого дома тогда он ушел навсегда.
Это город. Метели молочный кипень. Но не лес. Что же ты водишь по кругу? Бес!
Щенок отогрелся и мордой наружу.
- За этой дверью, приятель, стужа…
Раскрылся проход. Теплый свет. Зачем ты лжешь бездомный поэт?
Красавица в проеме кутается зябко в пуховую шаль.
- Ты что-то забыл? Ты простился навек.
- В этом доме давно меня бросила Муза, - объяснился поэт любопытному дружку.
- Это кто с тобой, такой юный?
- Собутыльник. Тоже брошенный. Замерз. Пустишь его погреться?
- Пусть заходит.
- Можно и я с вами немного побуду?
- Если сможешь переступить через порог.
- Это не река, смогу.
- Ты уж год на другом берегу.
Она накрошила кобельку незнакомому хлеба в миску, залила бульоном.
Визжит, дрожит, урчит, тявкает, чавкает… Изголодался.
- А что второму не предложишь? Не заслужил? - Откинулся поэт на ложе музы, - я же тебе еще, надеюсь, не чужой.
- Ты когда-то желала наречься моею женой.
Я с этим приятелем крови одной…
- По сущности?
- По предначертанию. Может мне перед тобой походить на задних лапах?
- Не сможешь. Они у тебя обе передние. Ты же всегда ходишь гордо, упрямо, прямо, далеко, мимо. А женщине нужно, чтобы хоть иногда, когда нет посторонних глаз, без унижения, но на четвереньках. Вот тогда и смог бы встать на задние лапы и служить. Хотя бы ночью. За поцелуй.
За любовь. Задаром.
Лайчонок вылизал чашку и нежно ладонь благотворительницы.
- Неблагодарный, это я твой Ангел-Спаситель, а не она …
Разморила оттепель хмельное, постметельное тело на девичьем ложе. Уснул.
Щенок, цепляясь коготками за края покрывала, взобрался на постель. Свернулся на его ладони, улегся лицом к лицу. Или мордочкой …
- Спящие собаки - это нечто …
Прилегла на марокканский коврик. Ладонь под щекой утонула в рыжем узоре шерстяного ворса. Что-то не то? Собака на прикроватном коврике? Хозяйка.
***
О чем этот сон?
Обнаженная красавица в юбочке из лоскута шкуры мамонта. Стена пещеры в тайнописи охрой – как приручать собак.
Два брошенных пса на пороге. Матерый и щенок.
- Слава богу, нагулялся он.