Это вовсе неправда, что время помогает нам всё забыть. Скорее, сгладить и стереть из памяти, ибо она, эта самая память –страшная штука…
Она заставляет нас возвращаться ещё раз и ещё, и зачастую не в яркое летнее утро и не к пышным кустам роз. Счастье, если после таких «путешествий» сердце бьётся ровно, а дыхание не сдерживает спазм, и нет надобности потрошить аптечку в поисках спасительных целебных капель.
Конец декабря 2015-го.
Предновогодняя суматоха. За окном морозно. Всё утонуло под пушистым снежным одеялом – крыши домов и машин, голые деревья сиротливо притулились друг к другу, будто ища поддержки.
А я пятый день лежу с температурой 39 и 9*. Ещё парочку делений на термометре и меня может уже и не быть. Глаза прикрыты, а озноб и ломота во всём теле такая, что поневоле начинают мерещиться самые страшные на свете казематы.
«Скорая» приехала, напугав меня своим видом-задрапированы будто «чистильщики» из фильма «Никита». Сплошные бахилы-халаты, а маски так те ещё и по самые брови.
До меня едва доносятся их утробные дотошные вопросы:
-Как долго держится температура, есть ли кашель, болит ли горло? С кем общались в последние дни?
-Ну почему ж последние? Не дождётесь! - скрипуче шучу я пересохшей гортанью.
Наспех вколов что-то от температуры, они умчались спасать других страждущих, уверенно пообещав мне, что температура вряд ли спадёт.
Показав их спинам фак, нащупываю рукой таблетку аспирина, чуть вяло –куда спешить? -запиваю глотком противной кипячёной воды.
-Бр-р-р! Вот теперь порядок.
Следующий приём через час-теперь уж я всласть побалую себя парацетамолом! Сейчас самое главное блокировать температуру, не дать ей подняться выше.
К чёрту этих чёртовых врачей с их чёртовыми уколами и чёртовыми дурацкими прогнозами. Сама поднимусь, не привыкать!
А за окном голая ветка заунывно скрипнула, задев по стеклу. Стало совсем тошно лежать- глаза режут, тело по- прежнему выкручивает меня спиралью.
Набираю твой номер и отправляю СМС с жалобой на невесть откуда взявшуюся температуру. Да-да, именно СМС и никаких голосов вживую -боюсь разреветься, как последняя дура.
Через пару минут уже читаю ответ с утешительными словами и предложениями полечить меня традиционным способом.
-Нашёл время! -дуюсь я в подушку, размазывая слёзы по щекам.
Нет, что угодно говорите, но мужчины удивительные создания!
Муж, к примеру, вообще не в курсе, что меня уж пару дней нету дома. Ему в принципе недосуг заметить моё отсутствие, так же, как и моё явное присутствие.
-Велика пропажа! – слегка возмутится он, не обнаружив в нужном месте неприготовленных мною носков в противную мелкую зеленую полоску.
–Сам найду! –и отправится рыться в нижнем ящике комода, шумно ворча на всю комнату-куда это я запрятала все так необходимые ему вещи-носки-трусы-платки-перчатки.
Вот именно по этому поводу наших отношений, моя единственная подруга Томка, она же и наперстница, говорит следующее:
-Отнесись к Степану как к домашнему животному элитной породы: накорми, одень, отпусти. Нагуляется, сам придёт!
Что ж, может она и права. И мне вовсе уж и не стоит так убиваться из-за наших с ним неопределенных, а порой просто нелепых ситуаций в отношениях!
Ну подумаешь, забыл вернуться с работы домой. Не успел на поезд из участившихся командировок. Перепутал дни рождения мой и моей мамы. Всего лишь на пару минут опоздал к бою курантов из-за неурочного звонка коллеги. Не стал стирать СМС с поздравительным стихо от жены приятеля...
Думаю, список можно не продолжать, ведь и так совершенно очевидно, что отношения держатся на тонюсенькой липочке-ниточке-иголочки, как в детской считалке.
Чуть покрепче ветерок и бац... я одна на моей огромной, обожаемой кованой белой кровати, рядом с изысканной, с негритятами вместо ручек по бокам, напольной вазой с роскошным букетом роз. Одна! улавливаете разницу? Не вме-сте, а уже од-на? Смысл ясен?
Вот и скажите, ну откуда у меня такая непреодолимая тяга к эпатажным вещицам? Уж если кровать, то непременно кованая, белая! А туалетный столик непременно с овальным зеркалом изысканной драпировки. И вместо скромного стульчика утонченный трон с завитками в изголовье. Именно утонченный, прошу не путать с пафосным.
Да уж, пожалуй надеяться на что-то более глубокое и значимое в наших с мужем уже устоявшихся двадцатилетних отношениях- верх неосмотрительности и я бы сказала, откровенной глупости!
-Ну и чего ты всё ждёшь? -прищурит Томка и без того узкие щёлки зелёных глаз.
И, что самое обидное, она досадно права- ну что может произойти в мире, что сможет нас хотя бы приблизить друг к другу на расстояние вытянутых рук?
Гибель Титаника и мы в эконом классе?
...Вот я выхожу себя выгуливать с ажурным зонтиком в узкой перчатке на руке, под недоумённые взгляды разношерстной толпы.
Любопытно. Муж меня кинется спасать иль свои треклятые бумажки в портфеле, засунутые наспех под кровать в нашем эконом-номере?
Но, не стану слишком далеко забегать... Теперь я всего лишь больна. Температурой. Временем. Тобой.
Всё ж, не долго дуясь на тебя, я засыпаю-треклятая температура и слабость делают своё черное дело и меня накрывает щемящая волна воспоминаний и уносит в те светлые счастливые дни, когда все мысли и весь мир был только лишь о тебе, и в тебе!
Сентябрь 1995-го, 12-ое число.
Ты стремительно прошёл мимо в клетчатом пиджаке, на ходу бросив взгляд в мою сторону. Что-то бодрое насвистывал себе под нос.
-Ах, какой тро-о-огательный марш! - съязвила я. Ибо что еще может наигрывать человек с таким высоким рангом? Только трогательный марш, не иначе!
-Телевизионщик- Михаил Александров! –уверенно брякнула вездесущая Фёдоровна. -Вечером его видела, в «Прожекторе перестройки» … сидел, умничал.
-Да уж… -пренебрежительно сделала я поспешный вывод, долго провожая взглядом удаляющуюся клетчатую точку в конце длинного коридора.
А ты шёл, легко пронося своё крупное и сильное тело по зелено-бордовой дорожке мимо меня, пахнув шлейфом незамысловатого парфюма.
Сентябрь был теплый, и погода баловала последними солнечными деньками, нарядными красными листьями и той особой осенней прелестью, когда после шумного безалаберного лета так хочется уединиться с чашечкой ароматного кофе в большом мягком кресле, уютно обернувшись в клетчатый флисовый плед, спрятав ноги в вязаные шерстяные носки. Просто сидеть и не думать ни о ком и ни о чём!
Не считать набитые шишки величиною с дом, не чувствовать свою ненужность и прекратить изводиться этими извечными спутницами всех неудачниц: а вдруг… и ах, если бы…
А ты был иным, из неведомого, далёкого мне мира и о нём я могла слышать только из книг, которыми вечно жила, и кино. Там, в недосягаемом мне, ином мире, народ Богоизбранный.
А ты и был частичкой той, незнакомой мне жизни: ты степенно -уверен, безгранично -независим. И, что не менее важно - в тебе есть мужское начало. И у меня кружилась голова при твоём приближении. И ещё мне страшно хотелось дотянуться до твоей ладони. Хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
Сам того не осознавая, ты вошёл в мою жизнь так, как в неё ещё никто не входил. Я сразу же отчётливо поняла это.
Долгими тёплыми вечерами мы «играли» в бильярд. То есть играл ты, я же оставалась в роли наблюдателя. Мне нравилось смотреть, как размеренными движениями по зеленому сукну ты уверенно гнал очередной шар в лузу. Победа окрыляла тебя. Ещё бы! В глазах провинциальной дуры ты –мачо и супер герой.
А я в коротенькой красной юбчонке собственноручной вязки и на шпильках-каблучках была самой счастливой дурой на свете.
Когда в сильный ливень ты решил остаться в тепле, и мы сидели в уютном баре, декорированным красным шёлком, я сильнее сдвинула колени, невольно заставив мою юбку подняться выше. Мне, дурёхе, казалось, что сдвинув их, я неуязвима. Бред!
Морзянка нахально завладела мной, а приятное тепло где-то глубоко внутри, стало предательски душить меня и уносить всё дальше, во-оон из этой беспросветной и никчёмной жизни…И чем выше она меня поднимала, тем острее я ощущала нежелание оборачиваться.
Позже я поняла, в чём тут дело. Рядом с тобой, во мне поселилась уверенность и …радость. Да-да-да! Именно радость –спутница всех дурёх! И ничего уж тут было не поделать! Эти два смешанные чувства не покидают меня и по ныне.
И тем вечером, сидя в баре, и слушая твои рассказы о поездке в Японию, события плавно обещали перейти в более доверительные. Но нет!
Великая сила, уносившая меня в неведомые дали предвкушаемого блаженства, вдруг что есть мочи равнодушно шмякнула меня о такую невзрачную и серую землю, в миг вернув мне моё обычное состояние ироничности и сомнений.
Тем вечером я одна осталась в баре, изысканно задрапированным красным шёлком. И дверь к тебе напрасно была отворена всю ночь…
А уже 3 октября ты собрался возвращаться к своей привычной жизни –дому и работе. Я же стояла навытяжку перед тобой, собачонкой заглядывая в лицо, чтобы по его выражению узнать твои намерения.
Ты спешно, одним за другим, грузил вещи в багажник. Суетился и было видно, что тебе сейчас совсем не до меня.
И всё же мне удалось улучить момент и выпалить, встав на цыпочки, тебе в лицо:
-А как же я?
Вышло нелепо и глупо. Ты удивленно поднял бровь:
-Ну ты же так и не пришла!
«Болван!» –глухо крикнула я где-то в глуби себя. – «У меня не хватило мужества…»
Ты не мог не заметить моего замешательства и на мой немой ответ положил передо мной на стол свою глянцевую визитку.
-Звони када хочешь! – радостно сообщил, чуть коснувшись моего локтя.
Январь 1996 года. Москва.
Лютый мороз. Я с двумя автобусами детей сотрудников приехала на Новогоднюю ёлку. Ты тут же вышел навстречу в тёмно-зелёном пуховике и мохнатой шапке, нахлобученной по самый нос.
-Зябну! –пожаловался ты.
Я была на седьмом небе от счастья! Ещё бы! Ты! Ты! Ты! Совсем рядом, глубокий взгляд в моё лицо, касание рук, лёгкое пожатие…
Тот же январь… Тот да не тот!
Я в предвкушении нашей встречи летаю-порхаю бабочкой, одним за другим примеряя наряды, я ощущаю бесконечно себя счастливой. И тут…ба-аац!!! - Надо же было такому случиться!
В вечерних новостях промелькнуло твоё лицо. Корреспондент представил тебя по всем регалиям. Сомнений не могло быть –это ты!
Вот только вместо обаятельного твоего шарма с экрана передалось нервное напряжение-глаза невесёлые, вязаная серая шапочка обреченно спрятала ту часть головы, которая больше всего зябла. И было от чего. Там, в ущельях Гудермеса, ветра кого хочешь с ног свалят.
Я не поверила своим глазам и ушам. Или мозг не хотел в это верить?
И я иду и привычно набираю тебя. Твой секретарь, выслушав мой вопрос, делает паузу и, сдерживаясь, чтоб откровенно мне не нахамить, твёрдым голосом вещает:
-Девушка, …. А вы в своём уме?...И что значит, вы не хотите верить и когда ждать обратно???!!!
Я молча соплю в трубку.
-Это же командировка, а не курорт! И дело сами видите насколько серьёзное!
Там, на другом конце провода моё сопение воспринимается как начало истерии.
А я и ревела! Шумно. Нудно. Обречённо.
Выпуски всех новостей подряд я смотрела, не отходя от телевизора, едва успевая переключать каналы. И отовсюду неслось одно и тоже.
Когда через пару недель накал страстей пошёл на убыль, ты вдруг пропал. Ты исчез. И я боялась, что из моей жизни навсегда!
Ты и в самом деле пропал из поля зрения многих зрителей, зато Саша Любимов в своём "Взгляде" с присущем ему сарказмом разносил всех, причастных к провалу операции "Первомайское". Тебе досталось больше других.
И я узнала, что ты попал в госпиталь.
А ещё через месяц, позвонила и услышала твой, ставший таким родным, голос. Близкие интонации, они всколыхнули все мои переживания.
На дворе стоял февраль того же 1996 года.
Но вернёмся к моей температуре и странному течению странной болезни, которая приключилась со мной в конце декабря 2015 года.
Участковый врач так и не захотел меня посетить, хоть я и делала заявку на вызов. Скорая больше не приезжала, зато температура, похоже, решила не сдавать своих позиций!
Уже у себя дома, когда меня забрали из пустой квартиры моей сестры, я вдруг решила позвонить знакомому врачу-терапевту, чтобы узнать-как быть, если температура 40* не спадает пять дней?
Андрей сразу же отозвался, сетуя, что в данный момент находится за пределами области. Обещался вернуться завтра и сразу же приехать глянуть на меня. И верно, на следующий день он примчался.
Когда услышала диагноз, уже не было ни сил, ни желания удивляться-так температура меня вымотала. Но вирусная пневмония –это что-то! Приговор! И обжалованию не принадлежит!