Начало http://www.proza.ru/2016/10/07/1663
Пустота. Мертвая пустота. Бездна. И снова я маялась бессонницей, слонялась по квартире, таращилась в черное безмолвие за окном. Странная, неестественная тишина окутала меня, как в коробке с ватой. И в этой сосущей тишине я где-то уже под утро наконец осознала так ясно, будто эту мысль кто-то со стороны вложил мне в голову: малыш, зародившийся во мне, наш малыш, которому я не позволила родиться, не просто давал мне ощущение жизни. Он и был жизнью. И я сама, своими руками...
И что мне теперь делать? Как жить?
В отчаянии я вышла на балкон, ледяной ветер злыми порывами бросал в лицо снежную крупу, но я не чувствовала холода. На перилах балкона, в углу, там, где стоял шкаф-пенал со всяким хламом, в тени этого шкафа я увидела какой-то комок или сверток. Но откуда ему там взяться? Что-то неподвижно застывшее, что-то, чего там быть не должно по-настоящему напугало меня. Я вытащила кое-как телефон из кармана халата, руки застыли и почти не слушались, с третьей попытки мне удалось включить фонарик. Луч высветил сверкнувший глаз-бусину, встопорщенные перья. Птичка! Красные перышки на грудке. Снегирь? Нахохлился и сидит, не боится. Сердце ухнуло и забилось в бешеном ритме. Опять птица! И эти красные перья, словно в крови... А может, это вовсе и не птица? Совершенно безумная мысль вскипела в моей больной голове: это не птица, это душа моего малыша. Ведь куда-то душа должна была прибиться сегодня утром, когда крохотное тельце рвали на части острой ложкой. Значит, в птицу...
Меня затрясло то ли от холода, то ли в нервном ознобе. Стоп! Прекрати истерику! Это просто снегирь. Только снегирь! Он спасается от стужи, или болен. Надо его покормить! Я бросилась в дом, накинула пальто, дрожащими руками насыпала гречки в блюдце и бегом вернулась на балкон. Почему я вообразила, что накормив снегиря, избавлюсь от ужаса, изводившего меня? Но птица исчезла, как и не было. Неужели она мне привиделась? Значит, все-таки не снегирь. Значит... это.. он... мой малыш...которого...я.. у... уби... Думать дальше я боялась. Дальше был мрак бездны. Нет, слово "убийца" не может иметь ко мне отношение. Не должно. Я не убийца, я несчастная брошенная женщина. Слышишь? Я не виновата! И не надо посылать мне птиц, слышишь?! Не надо! Я не убийца! Я уже кричала. Кому? Перед кем
пыталась оправдаться? На ледяном балконе пятого этажа я исступленно выкрикивала, словно швыряла слова в равнодушную темь ночи. И ни звука в ответ. Только под злыми порывами ветра скрипел ветвями старый тополь. Оставив блюдце на балконе, я побрела в комнату, не раздеваясь упала на кровать и наконец-то зарыдала, без слез.
Полтора года спустя, теплым майским вечером я сидела у телевизора, лениво переключала каналы в поисках какого-нибудь ток-шоу. Пустота внутри меня никуда не делась. Напротив, она захватила меня всю, без остатка: в один из визитов к врачу выяснилось, что детей у меня не будет. Известие ошеломило. Почему я? Почему именно меня наказал Господь? Тысячи женщин делают аборты и после спокойно рожают. Чем они лучше меня? Наказывать - так всех. От отчаяния и обиды я рыдала, пока усталость не сморила меня. Проснулась с тяжелой головой, надо было что-нибудь выпить, кое-как встала, побрела за аптечкой. Дверь на балкон закрыта - и вижу: на перилах спиной ко мне, свесив ножки на улицу, сидит малыш в красных ползунках. Пятый этаж! Первая мысль: "Боже! Он же упадет!" Я даже не задалась вопросом, откуда на моем балконе взялся ребенок, чей он? Это был мальчик, я сразу поняла. Я отчетливо видела трогательные кудряшки на затылке малыша, пухлую щечку, когда он поворачивал голову и что-то негромко агукал. Видела расстегнутую лямку ползунков и белую распашонку. И уютную складочку на шее, и мне даже показалось, я чувствую теплый молочный запах малыша. Вот он взмахнул ладошкой с растопыренными крохотными пальчиками. Что-то ужасное было связано с этими пальчиками, что-то страшное, но боль в голове настолько скрутила меня, словно каменные жернова перетирали мой бедный мозг в труху, и я никак не могла вспомнить, что именно случилось с этими пальчиками. И это беспамятство мучило. Я поползла, хотя мне показалось, что побежала к двери балкона, пытаюсь открыть - и не могу. Дергаю дверь, дергаю задвижку - бесполезно. Хватаю тяжелую хрустальную вазу, чтобы разбить окно, дергаю штору - заело! В отчаянии срываю шторы вместе с карнизом и с ужасом вижу, как малыш покачнулся и соскользнул с перил. Господи, как же я закричала! От этого крика и очнулась: лежу на диване, балконная дверь нараспашку, шторы с
карнизом на месте. И только тогда поняла, что все приснилось.Кошмарный сон, пронзительно яркий, как все кошмары. И не сразу с пугающей ясностью ко мне пришло осознание: это был мой ребенок, во сне я снова потеряла своего нерожденного ребенка. Сына! Остро пожалела, что так и не увидела его лица. И это сожаление еще долго изводило меня.
Больше мой мальчик мне не снился. Пустота стала моим привычным состоянием. Мне пришлось с ней свыкнуться. Трудно поверить, но я даже вошла во вкус, мне стало нравиться(!) ощущать себя жертвой твоего предательства. Так было удобней. И птицы больше не беспокоили меня. Я изменилась и внешне, и внутренне. Стала жестче. От той восторженной романтической дурочки, спасавшей окунят, ничего не осталось. Друзья сочувствовали, пытались как-то поддержать. Дальше — больше, в какой-то момент я поняла, что стала интересна окружающим не сама по себе, а в качестве символа, ходячего образца определенной жизненной коллизии: надо пригласить Машу на вечеринку, пусть расскажет свою историю. И я рассказывала. С каким-то нездоровым удовольствием я находила все новые и новые сравнения и образы, живописуя свои переживания.
Я полюбила давать советы, поучать, копаться в чужих драмах и трагедиях. По телевизору смотрела исключительно скандальные разборки бывших супругов. Я наслаждалась чужой несостоятельностью. Чем больше несчастных озлобленных людей вытаскивали на всенародное обозрение нечистоплотные организаторы шоу, тем больше я утверждалась в мысли, что я права: мерзавцы-мужики совсем оборзели. Так я пыталась заполнить внутреннюю пустоту.
В какой-то момент просмотра очередного грязного шоу я случайно увидела свое отражение в зеркале и ужаснулась увиденному: эта осунувшаяся мордочка с гаденькой улыбкой, это выражение плотоядного удовольствия, этот цепкий взгляд завсегдатая квартирных склок и соседских дрязг. Господи! Неужели это я? И это мое лицо? Я была в шоке! Нет, эту тетку я не знаю и не хочу знать. Я выключила телевизор, не досмотрев драку свекрови с невесткой. Раскрасневшиеся бабы с печатью вырождения на потных лицах бестолково размахивали руками, а предмет спора — молчаливый
мужик с сонным сытым взглядом - равнодушно смотрел на этот бесстыжий бабий поединок.
Мне стало страшно. Неужели озлобленная остервеневшая тетка в зеркале — это я? Я же была совсем другой: не злобной, а радостной. Или не была? А может, эта тетка и есть мое истинное лицо? Лицо... убийцы собственного ребенка? И ты разглядел его раньше меня, и разлюбил, и ушел, потому что любить такую можно только под дулом пистолета. Да нет! Это не про меня: помнишь, как мы радовались окунькам? А когда солнце выпуталось из травяного плена и растопило туман, помнишь, как мы, побросав удочки, бежали с тобой лугом навстречу солнцу и вопили что-то запредельно восторженное. Ведь это же было, было! Но унылая операционная и окровавленная ладошка моего ребенка в металлическом лотке тоже были. И красный снегирь в морозной ночи. Или не было? Ну, конечно, я все перепутала. Это был не мой ребенок, чужой. А мой? Что стало с моим малышом? Неужели это я убила своего ребенка? Как же я могла? Убила... И та, незнакомая мне женщина, убила своего ребенка. Матери убивают своих детей, и по ночам к ним прилетают молчаливые птицы. Больно! Как же больно!
А теперь я боюсь смотреть в зеркало. Там не я. Там поселилась злобная подлая баба. Почему я позволила ей завладеть моей душой? Почему? Я же читала стихи, плакала, слушая Рахманинова и Чюрлениса, восхищалась солнечным светом полотен Борисова-Мусатова. Я была уверена, что культурная прививка от подлости у меня есть. Но стихи и музыка не спасли моего ребенка от меня самой. Даже если бы я выучила все стихи мира... Дело, как оказалось не в количестве просмотренных живописных полотен и прочитанных книг. Что-то во мне самой оказалось не так. Я пыталась понять, что? Я стала размышлять. Итоги не утешали. Получалось, интеллигентность, образование, даже глубокое понимание эстетики сюрреализма в творчестве Ясунари Кавабата — ничего не стоят. Загадочный японец со своей запутанной эстетикой ничем не помог мне в самый трудный, можно сказать, переломный момент жизни, когда решалось: жить или нет моему ребенку. Значит, все мои познания, начитанность, эрудиция - гроша ломаного не стоят. Вся эта внешняя мишура не образует главного. Если бы это было иначе, мой ребенок сейчас был жив.
Почему же ничего не нашлось во мне самой, чтобы выстоять? А потому что ничего и не было. Ничего, кроме амбиций, уверенности в своей исключительности, да умения болтать на разные модные темы. Да, я не воровала, не брала взятки, не уводила чужого мужа, можно сказать, вела нравственный образ жизни. Подавала нищим, что говорит о моем милосердии. Читала книги, смотрела культовые фильмы, посещала выставки, приобщалась к мировой культуре. Однако, мировая культура, увы, не спасла моего малыша. Это надо было признать. Открывшаяся мне правда ломала все мои прежние представления о правильной жизни. И если я, умница, по общему мнению, хороший профессионал так сокрушительно пала, то что тогда есть человек непадательный? И к чему все тысячелетние усилия поэтов и художников, если искусство не спасает, не облагораживает, не укрепляет душу? Стервозная тетка из зеркала — мой кошмар во плоти - неплохо разбиралась в искусстве, но это знание не помешало ей убить человека.
Я заболела от этих мыслей. Они истерзали меня, измучили. Хотелось простоты и ясности, как в детстве. Решение съездить на Бормотушку пришло так же неожиданно, как и тогда, в наш заветный выходной и показалось мне спасительным. Посижу на берегу, поплескаюсь в Бормотушке, глядишь - и полегчает. Почему я решила, что поездка пойдет мне на пользу? Наверное, это была очередная завиральная идея из разряда — надо что-то делать! - но некому было меня отговорить. Некому было сказать простые и мудрые слова: остановись, от себя не убежишь.
Инстинктивно, с тех пор, как я задумалась о своем житье-бытье, я стала избегать подруг. Наверное, в моей жизни наступил тот самый момент, когда человек должен сам и только сам принимать решение. Мне надо было навести порядок в душе, в мыслях и все же определиться, что делать дальше. Как жить? Интересно, как часто после таких вопросов, честно задаваемых себе, люди бросаются под колеса... Заглянуть в себя - пострашнее, чем в бездну. Проще жить не заглядывая. Я и жила. Мысли, чувства, эмоции — все было устремлено во внешний мир. Я все время была занята: лекции, семинары, конференции. Суета создавала иллюзию наполненности жизни. Остановиться и задуматься, как я живу, ради чего этот непрерывный, изнурительный бег - мне было некогда. А может, я инстинктивно избегала этих мыслей, иначе пришлось бы что-то менять. А менять не хотелось. Проще было не заморачиваться. Я и не заморачивалась. А потом появился ты, и моя жизнь обрела определенность завершенного замысла. Боже мой! Как я гордилась своей устроенной жизнью, не подозревая, что выстроила ее на песке. И когда все рухнуло, во вне не осталось ничего, на что можно было опереться и выстоять. Чем заполнить образовавшуюся пустоту я не знала. Если бы я родила... Если бы... Моя жизнь не обрушилась бы так катастрофически. Но меня оглушила пустота. Без дна. Эта сосущая бездна изводила меня. Нет, я не собиралась выбрасываться из окна или кидаться под поезд. Мое отчаяние еще не достигло такого градуса нетерпения. Наверное, поэтому я почти с прежней радостью поехала на Бормотушку.
Удивительно, но я не заблудилась. Память сохранила где-то в потаенных закоулках и этот пыльный проселок, и деревушку в пять дворов, мимо которой мы тогда ехали, и высокий берег Бормотушки. Ничего здесь не изменилось, все так же синело небо, все те же травы источали пряный аромат под горячим солнцем, и Бормотушка все так же катила свои воды. Разувшись, я медленно шла берегом, наслаждаясь тишиной. Подыскивала местечко поудобнее, чтобы искупаться. Кусты у самой воды показались вполне подходящим местом. «Жаль не достала полотенце из багажника», - успела подумать я, как за приглянувшимися кустами обнаружила парочку рыбаков.
- О Боже! Только не это! - пробормотала я потрясенно. - Нет! Такие совпадения бывают только в бразильских сериалах.
Первое желание — развернуться и бежать. Честное слово, даже в мыслях не думала я, что встречу на Бормотушке тебя...
Продолжение http://www.proza.ru/2016/10/09/1499