Медвежница

Галина Ова
Повадился ко мне медведь ходить.
Я тогда в небольшом доме жила. Всего две комнаты, одна маленькая скромная, а вторую и комнатой не назовешь, так, чуланчик. Стоит у окна кровать широкая, что не характерно было для деревенской избы, такое спальное место обычно на печах-лежанках больших встречалось.

Уснула я, и вот входит медведь, большой бурый, да будто и не медведь только, а молодец-оборотень и в кровать ко мне ложится.
Так и повадился каждую ночь являться и тешиться со мной спящей. И уже весь дом медведем пропах.
Мне и странны его посещения и дороги стали.
И не жизнь вроде, да и сном не назовешь.
Как околдованная я.

Однажды днем слышу стук в дверь, гость просится.
Это дядька был с добрыми глазами, а с ним собака. Выведывает, выспрашивает он, не заходил ли ко мне медведь? Взгляд у самого пытливый и выжидающий. А собака носом везде суется, чует медвежий запах.
- Нет, говорю, не было тут у меня медведя!
Мужик предостерег меня и ушел.
Вот, думаю, догадывается он кто ко мне захаживает, да не настаивает на признании, но ведь нюх собачий не обманешь...

Так и дальше пошло: ночью - медведь, днем - охотник.

Помню я, пришел снова дядька, с тем же вопросом, и в этот раз протянул мне книжицу тоненькую, а из нее слова такие запомнились:
"Не выпоит мать молоком детей своих рожденных, если была в ней сущность медвежья!
Не выкормит она детей своих, если молоко в груди ее медвежье!
Ослепнет девка и дети ее слепы будут, коли медведь к ней хаживал!"
Держу книжицу в руках и, завороженная, картинки рассматриваю, - цветные все, яркие, с рисунками насекомых, бабочек, трав разносортных и пахнет она как новая.

Собака тем временем на кровать вскочила и простыни белоснежные на ней рьяно мнет, а я волнуюсь из-за этого, да скрывать продолжаю, не выдать мне медведя!

Кисть моя левая и палец безымянный с этой ночи в шерсти темно-синие закутаны. На нем кольцо носила всегда. Шерсть синяя, не медвежья ведь, но пес сорвал с меня повязку и растрепал ее. А под ней палец посиневший раненый открылся.
Не стал мужик книжку забирать, а развернулся и ушел молча. И больше не возвращался.

Той ночью я не уснула. Предупредить бы медведя, что изловить его хотят или может признаться охотнику?
Если расскажу, поймают его в медвежьем обличье и не быть ему больше молодцем. Нет! Подожду его и поговорю-предостерегу, когда глаза в нем человечьи увижу сквозь шерсть бурую.

Пришел медведь, тревожно мне, берет он меня за руку и ведет в чуланчик.
Вот, говорит, смотри, что я для тебя приготовил.
Распахивает дверь в комнату, а оттуда свет белый льется и убрана она во все белое, окно широкое слева от входа без стекол, в нем небо спокойное и чистое видно. А по крайней стене, что напротив входа, зеркало от потолка до пола.
Высоко над землей эта комната расположена, а внутри дождь идет теплый летний ласковый. Заводит медведь меня в дождь, прижимает к стене всем собой, так если кто от двери всматриваться станет, то и не заметит девушки. Лапами сильными держит крепко, будто обнимает намертво, а лицо уже человеческое проявляется. Я застыла с ним бездвижная и слияние чувствую. Поворачиваю голову влево, где выход. Вижу мальчишки малые черноглазые стоят кучкой и смотрят на нас безотрывно. А мне и ладно. Вот и смотрите, дети, и такое бывает, проникновенное...
Так и не сказала я ему тогда об охотнике, а потом и некому было.
На стене след когтей медвежьих остался с последней встречи нашей.

День, дом мой, сын с сыном обедать сели, да младший суп пролил или рассыпал, веник взял, старается убрать, да так близок к той тайной комнате, что хватаю я у него веник и мету в другую сторону, в совок собирать. А чулана нет больше, там теперь зеркало стоит, коридор отражает и стол обеденный. На столе свеча высокая цвета красного, а изнутри она белая, горит потихоньку, уж половины нету. Вставлена в венок узкий из еловых веток.
По другую сторону на диване дед наш старый сидит, щи хлебает.

- Дочка, а что это у тебя чулана нет и комната маленькая стала? У тебя же хозяйство большое, детишки вон растут, где же ты вещи хранишь? И на зеркало косится, намекает, мол, помнишь, там комнатка была...
- Да, как же, где? Вон сундук у окна большой с ящиками, там и храню, нам хватает.
- А свеча чего горит на столе, светло же, к чему это теперь?
- Да, дед, я как зажгла ее давно, уж не помню когда, так она и не прогорит никак и не знаю теперь зачем.
И замолчали мы оба, понимая про что молчим...

17 июня 2015