Глава 3. Женская притягательность
http://www.proza.ru/2016/10/07/392
Любовь, как кирпич, нечаянно не нагрянет.
Вороне с усмешкой припомнилась сцена, когда, будучи семнадцатилетней Галкой, ей пришлось отбиваться от притязаний незваного гостя.
Дело было в студенческой общаге, во время учёбы на подготовительных курсах. В комнате намечался ремонт: ободранные обои, соскобленная с оконных рам краска, на соплях подвешенная дверь.
Парень, имени которого Галка не знала, а позже не могла припомнить, вдруг возжелал её средь бела дня.
В общаге был проходной двор и собачья свадьба. Куча озабоченного народу, незнамо откудашние и чьи знакомые беспрестанно толклись в коридорах и комнатах.
В этой буйной палате Галке открылась бездна, звездей полна, о бесперспективности попытки поступления на сверхблатной факультет. Пары дней курсов хватило для прояснения ситуации. По двум из четырёх предметов приличные баллы ей не светят.
Галка долбила до одури биологию и географию, не просто чужая на этом празднике жизни, а будучи как будто под водой. Все волны незваных посетителей накатывали и отступали поверх её склонённой над учебниками головы.
В какой-то момент бурлящая ободранная комнатушка внезапно затихла. Галка с довольной улыбкой потянулась, запрокинув голову и зажмурив глаза. И мгновенно взвилась как от ушата ледяной воды, почувствовав на недоразвитых грудках жадные и требовательные руки.
Когда парень сумел примоститься сзади почти вплотную, Галка не знала, честно пытаясь вникнуть в основы экономической географии.
Он, пристально глядя на неё стеклянными глазами, притягивал её бедра к своему животу.
У Галки, оказавшейся в жилистом капкане, от неожиданности захлыстнуло сердце. Пытаясь вырваться из каменного кольца, она судорожно забилась. Это было ошибкой. Если бы ей удалось отскочить, можно было бы свести всё к хохме, постебаться над неудачливым соблазнителем, выгнать из комнаты и запереться на хлипкий замок.
Не случилось. Гад держал её крепко. По его лицу разливалась затаённая улыбочка.
– Попалась, птичка! – пробормотал он.
Галка решила менять тактику.
– А ну, пусти! – с ледяной свирепостью прошипела она.
– Ишь чево захотела! – усмехнулся тот. – Ну уж нет, лапынька.
Он был намного сильнее и при желании мог бы Галку раздавить. Но ему хотелось смиренной девичьей плоти.
В Галке вскипела гордыня. Она, с одной стороны, привыкла принародно подсмеиваться над сексуальной озабоченностью парней к её знакомым девчонкам, но никогда – в отношении неё самой, с другой стороны, дико стыдилась своих маленьких грудок, а этот… по-хозяйски распустил лапищи. Да откуда он вообще взялся на её голову!
– Пусти, сказала, урод!
– Чего уж сразу урод,– не обиделся гость.
Галка сидела, зажатая между бёдер, спиной притиснутая к его груди. Одной рукой он тисками сжимал её руки, другой прижимал обе её грудки, а губами слюнявил шею. Он был уверен, что скоро ей понравится.
– Чего тебе надо, тварь?
– Догадайся…
– Я тебе последний раз говорю, прекрати. Пожалеешь.
– Ах-ах-ах, какие мы страшные. Последнее китайское предупреждение,– он шептал, вибрируя и выдыхая между словами.
И тут она резко, что было сил, ударила его затылком по лицу.
Галка не была девочкой-ромашкой. Хотя училась на отлично. При необходимости могла и матом покрыть.
Слёзы из неё выжать было проблематично. Но и бандитствующей оторвой назвать было нельзя.
В юности Галке случалось пару раз слегка поцарапать полупьяные рожи незнакомым пацанам, излишне распускавшим ручонки, но чтобы до членовредительства – не приходилось.
Удар был сильный. Парень рухнул на пол. Охнув, замычал разбитыми губами и схватился за лицо. В то же мгновение Галка оказалась в другом углу комнаты, у окна, только в следующую минуту сообразив, что нужно было бы бежать к двери. Это бы ей не помогло, поскольку дверь была заперта.
– Ты… чё делашь, дура е…нутая! Ну всё, я тя щас точно размажу.
– Подойди только.
Парень был растерян. Сценарий погорел дымным пламенем. Ему, наверное, ни разу не приходилось сталкиваться с подобным болезненным обломом.
Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, дрожащими руками дотрагиваясь до губ, и взглядывал на Галку с яростью и страхом.
– Ваще, бл…дь, бешеная. Чё я те сделал-то? Подержать тока хотел.
– Тупой урод,– у Галки дрожали губки, и осатанело тикало сердечко.
– Как я терь тя целовать-то буду? Больно, поди.
– Че-е-го-о ты делать собрался?! – она захлебнулась от негодования и на всякий случай вооружилась.
– Э-э, положь утюга на место, ненормальная. Пришибёшь ненароком, кто тя без меня обжимать-то станет?
– Рискни здоровьем.
Парень внезапно поднялся и шагнул к ощетинившейся железякой Галке.
Высокий, худощаво-мускулистый, он если и не являл собой монстра, то всё же представлял опасность,
– К-куда тебя несёт, придурок! Выход там.
Гость остановился.
– Аха, она мне, сопливка, рассказывать будет, чего делать.
Он оценил диспозицию и уселся на крайнюю к двери кровать, перекрыв возможные пути отхода. Подпихнув под бок жидкую подушку, принялся разглядывать Галку.
Галке стало смешно. Смех пробился сквозь злость неожиданно, она ничего не могла с собой поделать – губы расползались в ухмылке.
– И чего ты теперь там удрюпался? Вали давай.
Парень фыркнул от смеха и тут же, запрокинув голову, схватился за нос.
– Иди-ка суды, глянь, у меня из носу кровь не текёт?
– Щяз, все дела брошу, пойду твою носопыру разглядывать.
– Чё ж ты за паскуда такая, скалечила человека, и ни грамму совести. Ты мне, можть, нос к е**ням сломала.
– Нечего мне на жалость давить. Ничё у тебя там с твоим носярой нет. К сожалению.
– «К сожале-е-нию…». Слова она ещё умные знаит. Скажи ищо, што мне повезло, а то моглаб и коленкой по яйцам зазавездить. Могла б?
– Не сомневайся.
– Во я налетел. Значт, повезло. Ах ты ж п…здючка манинька…
Теперь он разулыбался. До того ласкательно прозвучала эта манинька…
Галке он надоел.
– Так, кароч, хорош п…здеть. Окопался там, барбос. Тебе пора, родной.
– Да ты чё. Всё тока начинаица.
Галка устала находиться в постоянном напряжении. На кровать усаживаться она опасалась, с такой провислой ямы-сетки сразу не вскочить, а стульев в комнате не водилось.
Судя по валяющимся внизу обломкам, в общаге чтили традицию выбрасывать мебель из окон. Поняв, что быстро выпроводить балбеса вряд ли получится, она взгромоздилась на подоконник, разглядывая открывающийся пейзаж.
– Э-э, ты чё там вытворяш? Слазь давай, а то ищо сверзисси с пятова-то этажа, а я, как дурак, за тя отвечай, даром шта ни попользывалси.
Парень выбрался из лап провисшей сетки и направился к окну.
– Стой где стоишь.
– Не, ну чо ты буишь делать? В окошко, что ль, выкинисси?
– Тока с тобой на пару, голыбь мой.
– Бл…, ну у тя и шутки. Точно е…нутая. Ты чё ж эт, всегда така дикая?
– По настроению.
– Эт я чё ж, ниудашно зашол, получаца?
– «Получаца, ниудашно»,– передразнила Галка.– Хотя, можт, те и правда
понравилось? А? Утюга в добавку просишь? Ты чё тут ваще раскорячился, зимовать собрался?
– Эт ты зря таки безобразия се позволяшь. Така девчатка манинька, сладинька…
– Ты б, урод, прежде чем клешнями размахивать, глаза б разинул – на чё польстился?
Такой подход срубил его под корень. Вытаращив глаза, парень принялся угорать.
Сидеть на жёстком подоконнике было неудобно. Галка решила выскочить из комнаты.
– Ты куды эт собралася?
– На кудыкину гору.
Парень загородил ей проход, растопырив руки.
– Я тя не пущу. Она, значт, уп…здит, а я тут чо? Рожу мне ни за хрен собачий попортила, п…здюлька эдака, а сама на взлёт? **иньки.
Он шагнул к ней. Осторожно прижался к телу, слегка дотрагиваясь кончиками вздрагивающих пальцев до спины. Обрадованный тем, что она стояла неподвижно, прислонился щекой к лицу.
– Губы болят. Подуй на них, а? Суродовала ты меня, п…здюлька моя манинька, давай полечи теперь … – шептал он.
Полуприкрыв глаза, парень тёрся щекой о её лицо, как кошак. И, вдруг наткнувшись на злобную гримасу, непроизвольно откачнулся.
Галку душила злоба. Разве о таком она мечтала? Ей хотелось ощущать на себе любимые горячие мужские ладони, она ещё и сама до конца не понимала этого, и не призналась бы никому.
Застыдилась бы даже перед собой, отмахнувшись от таких мыслей. Но мысли приходили теперь вместе с желаниями.… Это должен был быть любимый и любящий её мужчина, юноша, мальчик, а не кто попало. Да как он смеет ей шептать несуразные мерзости!
В её мечте задыхаться должен был только Он.
"Мог бы",– поправила себя Галка.
Откуда принесло этого? Ни разу Галка не зацепилась за него взглядом. Ну маячил где-то на заднем плане, сливаясь с фоном. Да ещё этот говорок, безграмотный, характеризующей субъекта как существо ограниченное и примитивное.
Ни разу за всю последующую жизнь в знакомствах не было сбоя – грязная речь отождествляла ничтожную тварь.
Гость проторчал до поздней ночи. Несколько раз ситуация вновь становилась критической, когда осмелевшему гаду удавалось её зацапать. Он замирая, шептал: «Ну не боись, глупенькая. Да я ж не трону тебя. Дай тока полизать пупырышки твои сладенькие... Ну хоть где-нить погладь штоль... ».
Галка, не пытаясь вырываться, смотрела на него со злобой, и он разжимал объятия.
Она не могла понять, чего он высиживает? Видимо, дожидается возвращения публики, чтобы по факту запертой изнутри двери хоть перед ними реабилитироваться в собственных глазах.
В отношении этого олуха ничего против она не имела. Он не был ей омерзителен, и наличие юмора могло вызывать даже симпатию.
Где-то внутри ей было приятно, что она ему нравилась. Но способ проявления такого внимания вызывал в ней не просто отторжение, а ярость.
Он молчал. Изредка притрагивался к губам, и старался не смотреть на Галку. Встрепенулся только, когда в коридоре зашумела толпа, открыл дверь и исчез из Галкиной жизни.
Глава 5. Агнесса
http://www.proza.ru/2016/11/28/601