Жила в совхозе Пролетарском семья : Настя, Гена и сын их Немо. Это Настя так сына назвала, по непонятным для всех причинам. Все называли Немо по-нормальному, Нэмка. И отца его, Генку , очень жалели, потому что полз по совхозу слух, что Настя очень гулящая и непорядочная женщина.
Никто не видел, вообще-то, с кем, когда и как. Но слух упорно имел место быть. Просто Генка как-то пожаловался по пьяни на свадьбе у Романовых, что часто просыпается - а Насти нет. Потом приходит под утро, злая, мокрая и холодная. А ведь какая любовь у них была до свадьбы! Такая любовь, что Настя могла реку переплыть от своей деревни до Генкиной, лишь бы увидеть его и обнять. Поженились вот, и любовь исчезла.
Очень переживал он, но сделать ничего не мог. Не в чем было Настю упрекнуть : и хозяйка хорошая, и мать заботливая, и красавица невероятная. А то, что разлюбила его...ну что же теперь поделаешь.
И вот однажды просыпается Генка от лёгкого шороха. Смотрит - Настя тихо встала, озирается осторожно, на цыпочках к двери пошла и...шмыг во двор! Генка тут же разбудился, ноги в сапоги засунул и за ней, прячась за соседские баньки да сараи. Настя легонько до реки добежала, а он в камыши спрятался и нервно за ней наблюдает. А она вдруг разделась до гола и в воду холодную октябрьскую прыгнула!
Плавает в лунной дорожке, смеётся и нежно так что-то напевает. Как в молодости. Генка даже прослезился в камышах, потому что долго уж доброго голоса жены не слышал. Не выдержал, разделся тоже и в воду полез. Увидела его Настя, ахнула испуганно, а потом заплакала. Он , конечно, расстроился, поплыл к ней и хотел было на руки взять и из воды вытащить. Поднял её и...окаменел вдруг от страха! Не было у Насти ног, а вместо них - хвост русалочий!
Гена от ужаса тонуть начал, а она его обняла так нежно, нацеловывать стала и гладить. И рассказывает :
- Русалка я у тебя, Генка. Полюбила тебя до беспамятства, когда ты с мужиками на рыбалке под "дискотеку Авария" танцевал, и любой ценой решила твоей женой стать. А колдунья в обмен на ноги забрала у меня нежность мою, девичью-русалочью. Я думала, не нужна мне нежность-то будет, если я уж женой твоей стану. А вот, оказывается, никуда без неё. Плохо нам без моей нежности живётся. Колдунья раз в месяц разрешила мне нежность отдавать, но только если я вновь русалкой обернусь. Вот и плаваю я тут , такая вся нежная и добрая, в одиночестве. А как ноги ко мне возвращаются - опять недобрая я.
Долго решали Генка с Настей, что же им делать. И решили, что пусть всё так и останется, только на ночные прогулки за нежностью они теперь вместе ходить будут. И стали они жить-поживать. Весь месяц ругались, а потом один день нацеловаться от счастья не могли. Генка в календарике этот день красным карандашом помечал, чтобы ни в коем случае не проморгать. Упорный он был просто, ради одного дня весь месяц терпел.
... А колдунья в камышах сидела и размышляла : "Надо же, какой Генка упёртый оказался. Все мужики без нежности через год от своих баб-русалок сбегали, а этот уж пятнадцать лет терпит! Подарю-ка я этой Настьке навсегда её нежность. Не для неё, дуры, а чисто ради респекта Генке! "