Каждому из нас дана жизнь. Маленькая крупиночка, которая катится со дня нашего рождения, обрастая знаниями, опытом, и, как следствие – возможностями. В этой крупиночке нет ничего лишнего, иначе она не смогла бы родиться. Мы приходим простыми, чтобы изучить этот мир, понять, поправить его, и уйти. Уйти в мир иной. Пока мы растем, учимся – мы наматываем на себя ценности этого мира, и его главную ценность, любовь. Мы наматываем ее на себя с особой жадностью. Она нам более всего ценна.
Родившийся младенец еще не любит свою мать, но он очень нуждается в ее любви, и если бы кто-то делал для него все, что делает мать – он принял бы эту заботу, как от родной матери, но только, если бы эта забота была с материнской любовью. Младенец учится этой заботе и учится этой любви. Когда же он научится, намотает на себя все навыки и всю, какая есть любовь – рядом непременно появится кто-то, кому он должен будет все отдать, размотаться, выплеснуться.
Не всем дано знать, что такое любовь. Кто-то не хочет разматываться. Намотанное с любовью – легкое и свободное. Без любви же все липкое, тяжелое, стесняющее движения и мешающее спать. Кому-то уже давно достаточно знаний, опыта и ощущений, но он продолжает все это наматывать только потому, что не может ни за что зацепиться, чтобы начать разматываться.
Слишком сильный должен быть крючок, чтобы зацепить что-то липкое, вонючее и не имеющее любви. Нужно что-то очень агрессивное, чтобы вырвать из такого клубка ниточку, способную привязаться к чему-то, толкнуть клубок, как можно, дальше, чтобы отмотать хоть немного лишнего. До следующего крючка. Такой агрессией может явиться только взрыв. Потери, болезни, страдания – это все взрывы, рвущие клубки наших жизней, выдирая из них нити, способные цепляться за что-то снаружи. Ведь, пока мы гладкие, нас интересуем только мы. Катимся в своих скользких вонючих клубках по жизни, не обращая внимания ни на что. И именно, уже не липкими, липкие мы, когда нам еще надо к кому-то прилипать. Насытившись же, мы становимся скользкими, и никому и ничему нас уже не зацепить.
Но это тоже лечится. От этого лекарство, и лишь одно – любовь. Лекарство это не снаружи. Ни чья любовь не сможет вылечить скользкий вонючий комок пороков, кроме любви нашей собственной. Но где ж ее взять, если нам ее не давали? Как ее найти, если никогда в глаза ее не видывали?
Только, когда нам совсем без любви плохо – не кому и не за что нас любить – мы вспоминаем о Боге. «Господи! Помоги!». Тогда приходит помощь и любовь, любовь проникает через бреши, пробитые скорбями и несчастьями в самую нашу изначальную крупиночку и зажигает там огонь, а в огне любви, как известно, сгорает все лишнее и дает ним возможность достойно размотаться до самого того самого изначального зернышка.
Надо понимать, что так же, как в наш мир невозможно попасть, имея лишнее, в мир иной, имея что-то лишнее, вероятно попасть еще менее.