Отель сразу показался Марианне зловещим.
Если бы так было оформлено похоронное бюро, я могла бы понять, думала она, разглядывая обстановку.
Чёрные стены. Огромная, очевидно безумно дорогая люстра с множеством больших чёрных фигурных хрустальных подвесок и фонариков с абажурами из черного шелка, горела под черным потолком небольшого холла. Диван, на который ее попросили присесть, пока администратор заполняет бланки, обит черным бархатом. Подали кофе в чёрной чашечке.
Всё было черное, новое с иголочки и бесспорно, как сказал муж (бронировал отель, как всегда, он), элегантное.
Волны Атлантического океана шумели прямо за высоким, в пол окном, видневшимся в конце мрачного короткого коридора, неутомимо вылизывали западную стену гостиницы, швырялись в стекло брызгами - здание гостиницы было выстроено на на небольшом возвышении прямо у кромки воды.
Погода портилась. Полумрак, шум волн, кондиционированная прохлада, а главное - чёрное, создавали в гостинице жутковатую атмосферу.
В её сумочке подал голос мобильный телефон. Муж, отправивший ее на отдых неделей раньше («улажу неотложные дела и прилечу») интересовался, как долетела, как понравился "бутик-отель".
- Какой-то он… морбидный, - ответила Марианна.
- Характеристика в твоём духе, - сухо произнес Пентти. В его голосе отчетливо прозвучало невысказанное «тебе не угодишь, дорогая». – Приятного отдыха!
И повесил трубку.
И не подумаю лебезить: «мне безумно понравилось», сердито думала Марианна, получив карточку-ключ и следуя за коридорным, катившим ее большой блестящий ярко-желтый чемодан на колесиках в сторону лифта. Чемодан выбирала сама, Пентти не удалось уговорить ее на что-нибудь «более элегантное».
Номер был оформлен, как и холл, чёрным. Чёрные стены. Чёрная кровать."Катафалк" мрачно подумала она. Правда, покрывало на этой широкой, кинг-сайз, кровати - белое. И пол - белый. И на том спасибо.
За окном - серый волнующийся океан. Здесь, на втором этаже казалось,что волны вот-вот ворвутся в комнату, захлестнут её.
Приняв душ, надела банный халатик и прилегла на кровать. Хотелось выспаться после долгого, с пересадкой, авиаперелета, но в голову лезли тревожные мысли.
С какой вдруг стати муж, поцеловав на прощание, сказал «чао, киска»? Что за новый вульгарный лексикон? Хороша «киска» - в её сорок пять… А такой скоропалительный отъезд? Она вполне могла неделю подождать. Летели бы с мужем вместе. Навела бы за это время порядок в шкафах… Так нет же. Настоял. Купил билет и буквально вытолкал ее в аэропорт. «В Таллинне в этом году лета нет и не будет, а в Португалии - жара! Океан, чистый воздух. Загоришь, посвежеешь». Это «посвежеешь» неприятно кольнуло слух.
Странные заботы. Странная спешка. А еще его друг Киммо, целый месяц гостивший у них, в последний вечер, перед отъездом в Хельсинки, спьяну проговорился, что Пентти был в кого-то влюблен в том году, незадолго до их бракосочетания. Что же получается? У мужа есть что-то такое, о чем она, как говорится, узнает последней?
Вдруг в дверь ее номера постучали. Тихонечко так... Или ей померещилось?
(продолжение следует)