Малыш и Снежная королева

               
      Мальчик стоял на самом краешке сцены и беспомощно глядел в пространство зрительного зала. Я его увидел сразу, как только вошёл с дочерью. Мы приехали на детский спектакль «Снежная королева». Но у меня был только входной билет без места, и я задержался у дверей, ожидая указания билетёрши, куда можно будет сесть. И остановился я как раз напротив малыша. Он меня тут же тихо, протяжно, но очень внятно спросил:
   – А где моя ма-ма? – Он так буднично ко мне обратился, словно знал меня уже много-много лет.
   – А ты разве потерялся? – ответил я вопросом на вопрос и внимательно вгляделся в мальчика. Он показался мне весьма любопытным малым.

     Он был одет в джинсовый нарядный костюм с цветной вышивкой, на ногах – модные яркие кроссовки, из-под чуть коротковатых штанин виднелись опрятные носочки.
     А на носу у малыша красовались большие очки с уже порядочными диоптриями, судя по размеру глаз за линзами. И в первый момент мне даже почудилось, что у него ещё и серёжка в ухе?! Потом я понял свою ошибку – это торчала из-под мочки дужка от очков этаким большим серебристым завитком, но первое впечатление, что это очень-очень модный паренёк так и осталось.
– Я не потерялся, я жду свою маму, – сказал малыш.
– А кто твоя мама? И почему ты – на сцене? – спросил его я.
– Моя мама – Снежная королева, – проговорил мальчик таинственным шёпотом и не без некоторой гордости. И, помолчав, добавил таким же шёпотом, – она скоро должна прийти.
– Что же ты так и будешь её здесь на сцене дожидаться? – удивился я. – Ты можешь упасть. Давай я сниму тебя, – и я протянул к нему руки.

    Он тот час же доверчиво протянул ко мне обе свои ручонки. Я взял его аккуратно, как крошечного младенца, и опустил на пол. Он был ещё совсем малыш, не более четырёх лет.
    Тут как раз билетёрша принесла мне приставной стул и, увидев мальчика, улыбнулась.
– Ах, вот ты где, Вадик! А я тебя уже повсюду ищу, по всему театру бегаю. Ты как сюда попал?

    Оказалось, мальчик ушёл перед самым спектаклем из маминой артистической грим-уборной, но не коридором, как ходил всегда до этого, и где его и поджидала билетёрша, а прямо через сцену. И не удивительно, что малыш немного сам заплутал и растерялся, оказавшись на самом краю перед зрительным залом. Билетёрша попросила меня пока подержать Вадика у себя. Ей надо было ещё рассадить других таких же, как и я, безбилетных зрителей.
    Мы расположились в первом ряду почти сразу у входа в зал, у самой рампы. Вадик сидел спокойно, тихо и неотрывно смотрел на сцену, которая не была укрыта занавесом, и он рассматривал декорации первого действия со старинными домиками и комнатой, где появятся неразлучные Кай и Герда.

    Начался спектакль появлением сказочника в чёрном фраке и в высоком – тоже чёрном – цилиндре, отчего он походил скорее на трубочиста. С этой минуты Вадик напрягся, и это его внутреннее напряжение росло по ходу действия и ощущалось мною физически, потому что малыш сидел у меня на коленях, и приходилось его придерживать руками из предосторожности.

– Ты не боишься? – спросил его я.
– Нееет, – ответил он с придыханием каким-то загадочным шёпотом .
– А спектакль этот ты раньше уже видел?
– Дааа, – снова ответил он, не поворачиваясь ко мне шёпотом, в котором росло напряжение или страх.
– И сколько раз уже смотрел? – Мне было интересно, как давно он так вот переживает всё это действо со своей мамой.
     Но он не ответил, только пожал плечами. Наверное, и не знал – сколько.
   
     Первый выход Снежной королевы и её стычка с Каем и Гердой напугали мальчика, наверное, только музыкой, которая явно усиливала эффект появления злой волшебницы, сопровождавшимся громким барабанным боем. Чувствовалось, что малыш уже многое знает наперёд. Но что творилось в его маленькой душе при появлении Снежной королевы? Как он отделял образ злой ведьмы от образа матери?
Трудно сказать, ведь не мог же я его спросить об этом напрямую да ещё во время спектакля. Вадик постоянно выжидал какого-то следующего действия, но ему было заведомо тяжело некоторым знанием этой истории наперёд. Не знаю, в который раз он становился зрителем этой драмы, но, похоже, каждый раз для него это было настоящим испытанием. Хорошо, что по ходу спектакля, завязка и развязка отдалены большим временным интервалом, и Снежная королева долго не тревожила его.
    Путешествие Герды, её встречи с разными героями и приключениями, неустанные поиски Кая – всё это успокаивало малыша.

    Даже появление разбойников нисколько не встревожила его душу, ничуть не напугало. Но он-то знал, что в конце-концов Герда и Снежная королева сойдутся в схватке один на один, так уж было предопределено не Андерсеном, а театральным переложением сказки. И на чью сторону было становиться ему? Весь спектакль, вся сказка заставляли зрителя полюбить Герду и сопереживать ей. И её победа над злой волшебницей должна была становиться общей победой всех зрителей. Всех? Вот тут-то я не уверен. Кажется, в зале находился один маленький человек, который готов был встать на защиту Снежной королевы. И он понимал, что в своём чувстве и стремлении он совсем одинок. Но там, на сцене была его мама. Его любимая мамочка! А все хотели её погибели.
 
    Я часто вспоминаю эту краткую встречу с малышом. В конце спектакля я вынес его на сцену на поклоны актёров. Он не побежал к мамочке, а встал в растерянности на том самом месте, где я его увидел, да так и простоял перед этим невозможным раздвоением Образа – матери и злой волшебницы, пока не унесла его билетёрша.
    Да, ему было, пожалуй, тяжко, но зато какой замечательный психологический опыт он приобрёл ещё в раннем детстве. Человек может быть и тем, и другим. Он может быть в действительности, а может только казаться. Он может перевоплощаться и играть. Но при этом он всегда остаётся неизменно собой. В человеке надо знать и ценить то, что открыто только тебе. Понимать, что один и тот же человек может вселять в сердце не только любовь и нежность, но и растерянность, и негодование, и даже страх.

    Пригодились ли эти уроки Вадику в жизни? Наверняка. В детстве закладываются самые тонкие нервные связи с окружающим миром и людьми. Не всегда потом и знаешь, откуда что в тебе взялось. Просто не помнишь. Мозг ещё не умеет запомнить, но уже умеет чувствовать и формировать психику.

    Так вот перед заключительной сценой, когда Снежная королева по замыслу драматурга в схватке с Гердой должна была растаять и испариться подобно Снегурочке, Вадик всё же не выдержал напряжения.
    Он развернулся ко мне, и, глядя сквозь линзы огромными глазами, спросил голосом полным отчаянья:
– А её не убьют?

    И я, не зная ещё наверняка, каков будет финал пьесы, но предвидя его, утешил мальчугана, как мог.
– Нет, конечно. Снежная королева просто улетит ненадолго, а потом вернётся. У неё много разных дел особенно зимой. А сейчас ведь – зима. Ты же знаешь это?
– Да, – он кивнул головой, соглашаясь со мной и, кажется, успокаиваясь.
    Но как только загремела музыка, он снова повернулся ко мне, зажмурился и весь сжался в крохотный тёплый комочек. И вот так просидел до самых аплодисментов.