Автор Павел Карелин
Аудиокнига в ютуб на канале "Аудиокниги Павла Карелина"
Брат позвонил мне около десяти часов вечера. Дрожащий и практический кричащий голос, который я услышал, говорил о том, что он снова поругался со своей женой.
- Ну, что там у вас опять…? - буркнул я недовольным голосом, понимая, что братец снова попросит меня быть примирителем в их очередном споре.
- А ничего особенного… - Дом в деревне делим… - Помнишь, где бабушка с дедом жили…?
- Помню, конечно… - А чего вы его делите…? – Там же вроде дядька оставался жить…
- Съехал… - И главное зараза, никому и ничего не сказал …
- Как съехал…? – Куда…?
- Да, познакомился с какой-то женщиной по переписке и свалил к ней… - В общем, простой, как удав… - А мне теперь пишет, чтобы я о доме позаботился… - А оно мне надо…? – У меня дача все свободное время забирает, а теперь еще и дом этот…
- Ну, а я тебе, чем могу помочь…? – конечно, я понимал, к чему братец ведет разговор, но на всякий случай спросил.
- Ну, как чем…? - За домом пригляди… - У вас же кроме квартиры ничего больше нет…
- Нет, ну ты деловой… - я был взбешен тем, что мой родственник так просто все разрулил. – Мне что, по твоему, больше делать нечего…?
- Ну, так, что теперь …? – выкрикнул брат в ответ - Я тоже туда не поеду… - Пусть гниет себе, раз никому не нужен…
В трубке зависла пауза, которую прервали короткие гудки.
Мы с женой некоторое время, молча обдумывали ситуацию и в конечном итоге приняли решение продать этот никому ненужный дом.
- Надо ехать туда… - Осмотреться… - Может где - чего подделать нужно и выставить на продажу… - сделала заключительный вывод моя супруга.
….
Дорога была не долгой. Деревня находилась от города примерно километрах в тридцати, что по нынешним меркам считается довольно близким расстоянием, если рассматривать домик, как дачу.
Поздняя осень уже оголила покрытые утренним инеем ветки деревьев. Вспаханные поля угрюмой чернотой земли ровно отсекали дорогу от виднеющейся вдалеке опушки леса. Обветшалые дома заброшенных деревень неприветливо встречали проезжающие мимо машины. Казалось, что жизнь покидала эти места и мрак, как неизлечимая болезнь забирал жизни брошенных трущоб.
Шум моего автомобиля нарушал природную тишину окрестностей. Дорога плавно входила в лесной массив. Опавшая листва практически полностью застелила дорогу через лес. По всей видимости, здесь давно не ходил транспорт. Через пару километров я выехал из леса и уже узнавал показавшиеся в дали очертания родной деревеньки. Заросшие сорняком подворья указывали на то, что хозяева уже долгое время не приезжали проведать оставленные дома. Редкие кусты калины окропляли красным цветом отсыревшую и покрытую грибком серость деревянных строений. Ни одного человека я не повстречал на своем пути.
– Вот глухомань -то… - подумалось мне и я остановил машину у дома где, когда-то проводил летние каникулы. В голове промелькнули яркие воспоминания детства, и я непроизвольно улыбнулся.
Из машины выходить не хотелось. Какое - то время сидел и осматривал покосившиеся ворота через лобовое стекло.
– Да уж… - попробуй еще продай эту развалину… - вновь подумалось мне, и я вышел на улицу. Легкий морозец заставил меня съежиться. Ворота не поддались с первого раза. Пришлось приподнять один край и только тогда с противным воем ржавых завесов, я смог их открыть.
Безжизненный двор неприятно и тоскливо встретил меня. Собачья будка с развалившейся надвое крышей, навес, под которым стоял ржавый мотоцикл «Днепр», и большое корыто, в котором бабушка крошила зелень для поросят. Картинки из детства приятными воспоминаниями нахлынули на меня. Дверь на сеновал была полуоткрыта. Я подошел, чтобы прикрыть ее, но тут же услышал знакомое кудахтанье кур.
–Не может быть… - крикнул я и, приложив небольшое усилие, открыл двери шире, чтобы можно было пройти. Навстречу ко мне сразу выбежали три маленькие курочки.
- Ничего себе… - Как же вы тут выжили…? - обратился я к ним, явно понимая, что мне не ответят.
Поилка полная воды и остатки крупы, разбросанные вокруг, указывали на то, что все - таки кур кто - то кормит. – Странно… - бросил я в голос. – И что мне с ними теперь делать…?
Вновь подойдя к машине, я стал оглядывать окрестности пытаясь высмотреть хотя бы одну живую душу в этом заброшенном месте. Никого не увидев, я решился пройтись по деревушке. Хотелось все-таки осознать, что я тут не один…
Пять домов на противоположной стороне улицы и три дома на нашей. Мое блуждание по дворам не заняло много времени. Везде были закрыты двери и, по всему было видно, что соседские дома уже давно заброшены. Судя по заржавевшим амбарным замкам, присутствие человека было полностью исключено. Маленький домик на окраине деревни оставлял последнюю надежду. На секунду показалось, что в каком - то из окошек горел свет. – Ну, слава богу… - Хоть одна живая душа… - воодушевленный присутствием человека, я быстрыми шагами направился к домику.
Дворик был ухожен, из сарая доносились многочисленные кудахтанья кур. На двери не было замка. Я несколько раз стукнул в дверь кулаком, чтобы меня могли наверняка услышать, и крикнул во весь голос: - Хозяева…?! – Есть кто дома…?!
В ожидании ответа я простоял около минуты и вновь постучал в дверь. Снова тишина. Вламываться без разрешения в дом было, конечно, неудобно, но ситуация с отсутствием людей меня напрягала больше. Наплевав на все правила этикета, я вошел внутрь. – Есть кто живой… – вновь крикнул я, проходя в дом. Ответа снова не последовало. Пару минут я постоял на пороге, оглядывая прихожую и, наверное, одновременно кухню этого маленького дома. Тусклая лампочка без абажура уныло освещала помещение.
- Вхо-о-ожу…! – кому-то неведомому крикнул я для приличия и сделал несколько шагов. Ужасно зябко и даже скорее холодно в доме. Печь по всему видать, давно не топлена. – Очень странно… - я прошел в другую комнату и тут же увидел спящую на диване старенькую бабушку. Она была укрыта толстым одеялом практически с головой. Изрезанное морщинами бледное лицо. Обильная синюшность на губах и прикрытых веках.
– Твою ж мать… - заорал я, осознав, что бабуля мертва. Отпрянув назад, я на всякий случай осмотрелся. Тут же во мне поселился страх. Страх полного одиночества в этой глуши, да еще и покойница рядом.Выскочив на улицу, я схватил телефон и стал звонить в милицию, чтобы оповестить их об обнаруженном мною труппе. Несколько раз меня перенаправляли на другие номера телефонов и в конечном итоге, я все-таки дозвонился до человека, который был участковым в этой деревне.
— Ну, что там у вас… — услышал я ленивый, хриплый голос.
— У меня тут бабушка мертвая…. — ответил я, объясняя, кто я и из какой деревни звоню.
— Какая бабушка? — Как ее звали?
— Я не знаю… — я приехал, а она мертвая лежит
— Давно лежит? — спросил участковый и добавил: — Может, просто спит… — Вы ее потрогайте… — Если мертвая, то окоченеть должна… — Потом перезвоните…
Я положил телефон в карман и в надежде на то, что бабушка еще жива, тихонько, на цыпочках снова вошел в дом. Это были самые трусливые шаги в моей жизни. Я практически крался к дверям комнаты, где лежала бабуля. В какой-то момент я даже представил, как бабушка с диким криком сейчас выскочит мне навстречу из этой комнаты. Осторожно передвигаясь, мое присутствие, предательски выдавал скрип половиц под ногами. Перед дверью я остановился и, собрав в себе остатки храбрости и реальности, заглянул в комнату. Бабушка была на месте. — Это уже хорошо… — подумал я, убеждая себя в том, что она точно была мертва. — Но, потрогать же надо… — Вдруг ошибаюсь. Одна мысль была абсурдней другой, и я легонько тронул бабулю за ногу.
Старушка всем своим телом качнулась на диване. Признаков жизни не наблюдалось. Меня потянуло еще раз посмотреть на ее лицо. Присмотревшись, я обнаружил, что ее глаза слегка приоткрыты и даже заметен мутноватый и неподвижный зрачок. Застывший взгляд смотрел куда-то в пол. Не отрывая от нее взгляда, я не поворачиваясь, попятился назад. Когда потерял из виду диван, на котором лежал окоченевший труп, я развернулся и практически бегом выскочил на улицу. Схватив телефон, снова набрал номер участкового инспектора.
— Ну, что там…? — спросил он и противно хихикнув, добавил: — Жива…?
— Нет… — утвердительно заявил я. — Совсем окоченела бабуля… — Видать давно так лежит…
— Ну, пусть полежит до завтра… — последовал ответ инспектора
— Как, до завтра… — Вы чего…? — Это же труп… — я попытался возмутиться и всячески настаивал приехать и забрать труп сегодня, неоднозначно намекая при этом, что не собираюсь ее здесь охранять.
— А ее охранять и не надо… — инспектор засмеялся в голос. — Не сбежит баба Нюра… — Хорошая, кстати, бабуля была… — участковый перестал смеяться и как-то с жалостью произнес: — Жаль, конечно … — Но ничего не поделаешь…
— Отжила свой век…
Телефон замолк. Я первый раз в жизни находился в такой кошмарной для меня ситуации и решил побыстрее ретироваться из этого пропащего среди леса места. Быстрым шагом и постоянно оглядываясь на дом бабы Нюры, я торопливо продвигался к своей машине. На ходу достал из кармана брелок сигнализации. Фары приветливо моргнули в ответ на сигнал с брелока, и я буквально прыгнул на водительское сидение. Сразу немного полегчало. Почувствовалась некоторая безопасность. Мотор еще не полностью остыл после остановки, и салон приятно обласкал меня теплом.
— Надо валить отсюда… — проговорил я вслух, вглядываясь в горизонт, откуда надвигались вечерние сумерки.
— Через час, наверное, стемнеет… — мелькнула мрачная мысль, и я уверенно крутанул ключ в замке зажигания. Стартер не подавал признаков жизни. Я повторил попытку завести машину, но все было тщетно. — Вот черт… — заорал я от отчаяния и тут же огляделся по сторонам. — Наверное, клемма закисла на аккумуляторе…
Странное чувство, что за мной следят, преследовало меня от самого бабкиного дома. Выбора не было. Выйдя из машины, я вновь огляделся по сторонам и поймал себя на мысли, что потихоньку схожу с ума. — Паранойя какая — то… — Здесь никого нет… — попытавшись себя успокоить этими мыслями, открыл капот и постучал по клеммам пассатижами. — Ну, вот… — облегченно произнес я усаживаюсь в машину. — Сейчас точно заведу…
Это было каким — то ужасным наваждением. Стартер отказывался раскручивать двигатель.
— Вот сука… — Ну ладно… — Сейчас с толкача заведу…
Уперевшись в руль, я с силой стал толкать машину, что бы докатить ее до края склона, откуда можно было бы съехать и завестись при помощи оборотов двигателя на включенной передаче. Обычно такая практика мне помогала. Несколько раз выругался в свой адрес по поводу того, что надо было своевременно отремонтировать стартер и с упорством отчаянности, я все-таки выкатил машину к склону. Угла наклона дороги должно было хватить, что бы завестись. Единственное, что мне не нравилось, так это то, что склон был в сторону дома, откуда я только что панически бежал.
Поворот ключа и приборная панель засветилась. Легкий толчок ногой и сразу. Машина послушно покатилась. Выжимаю сцепление. Вторая передача. Отпускаю сцепление. Череда оборотов двигателя на скорости вселила надежду. — Ну …!? — Ну, давай уже … — орал я во все горло видя, как стремительно приближаюсь к дому мертвой бабки.
Машина остановилась ровно у калитки дома с окоченевшим трупом. Меня подернуло ознобом по всему телу. Сумерки приближали тьму. Единственный источник света был только в этом доме.
Некоторое время я сидел в полном оцепенении. Ряд совпадений приведших меня снова к этому треклятому домику, наводили ужас.
Двигатель отказался заводиться. Не отводя глаз от дома, где явно, как мне казалось, бродил неупокоенный дух бабули, я позвонил жене и объяснил ситуацию, в которой оказался.
Разговора, скажем прямо… — не получилось. Обвинив ее в том, что стою в лесной глуши, рядом с домом, где лежит мертвая баба Нюра и вообще, не знаю, каким образом выбраться отсюда, я в конечном итоге, бросил в отчаянии трубку. Спорить с женщиной было бесполезно. В результате неудачных переговоров, мне еще и досталось по причине того, что уже давно нужно было отремонтировать машину, и во всем я естественно виноват сам.
Крутанув еще раз ключ в замке зажигания, я потерял всякую надежду на скорое возвращение домой. Темнота застелила деревушку, и свет тусклой лампочки в домике стал явно проявляться во мраке нависшей черноты. Нужно было где-то переночевать, а утром попробовать осмотреть машину при дневном свете и возможно обнаружить причину поломки. Мысль о том, что я все-таки смогу отремонтировать машину слегка приободрила меня.
Я вышел из машины. Тихонько, как будто боясь кого — то разбудить, прихлопнул двери. На секунду показалось, что в домике мелькнула чья-то тень. По крайней мере, отсвет из окошка явно был чем-то взбудоражен. Пытаясь выбросить из головы все мысли о покойниках, я осторожно стал продвигаться в сторону своего дома. Снова мелькнула тень.
— Может это игра света или ветерок качает ветви деревьев, создавая такой эффект…? — успокоить себя, не получалось. Сердце уже тяжелыми ударами отзывалось набатом в моей голове. Холодный пот чувствительно выступил вдоль всего моего позвоночника.
— Спокойно… — Там никого нет… — тихонько шептал я и пятился, спотыкаясь о куски примороженной дорожной грязи. Казалось, что вот-вот бабка выйдет на дорогу и направится ко мне. Мое самообладание сломалось и, резко развернувшись, я рванул, что есть силы к дому на пригорке.
На бегу мысленно представил себе закрытые двери, на которых весит замок. — Черт…! — Ключ…!? — вопил я, забегая во двор. — Может он открыт…? — Ну — да … — Сто процентов открыт… — Просто висит, как говориться… — от дураков…
— Ну…!? — Ну же…!? — с силой дернув замок, тот поддался и скоба послушно раскрылась.
— Вот я и дома… — Слава богу… — частая отдышка от панической пробежки еще долго держала меня в напряжении. Пытаясь сделать паузу на вдохе, я прислушивался в окружающую тишину. Никаких посторонних звуков и я с облегчением выдыхал очередную струю горячего воздуха.
Сердце стало биться реже и ровно. Нащупав в темноте выключатель, включил свет. Сразу стало легче. Я немного расслабился, оглядывая старенький дом своих предков. Деревянная скамейка вдоль всей стены. Кухонный стол, над которым висела полка с иконами. Тут же маленькая кровать, где любила отдыхать бабушка и печь… — Большая печь с большой лежанкой, где мой дед, как казалось, проводил большую часть своей жизни. В детстве мы с братом забирались к нему на печь, и он красочно рассказывал нам о чертях, ведьмах и другой нечисти, которая может навредить человеку, если тот будет себя плохо вести и жить в грехе.
На всякий случай я встал и, повернувшись к иконам, перекрестился, как учил дед. Снова прислушался к тишине. Посторонних звуков не было… — Да и вообще не было никаких звуков.
Осознание того, что я здесь один все-таки еще напрягало…
Холод за долгое время выстудил деревянное строение. На улицу, за дровами выходить я побоялся. Закутавшись в одеяло, забился в угол, так что бы была видна дверь. Постепенно согреваясь, стал обдумывать план своих дальнейших действий. Тепло накапливалось. Сон забирал в свои сладкие объятия, вычеркивая ужасные события, которые пришлось пережить.
….
Негромкий стук навязчиво пробивался сквозь завесу сновидений. Жмурясь от света, я приоткрыл глаза и стал присушиваться. Звенящая тишина.
— Показалось… — снова прикрыл глаза, надеясь упасть в сновидения.
Опять стук… Громкий и четки стук в дверь. Паника и страх вновь завладели мной. Сердце бешено колотилось в груди. Я прекрасно понимал, что с той стороны стоит баба Нюра. Больше в этой глуши никого не было.
Стук не прекращался. Как барабанная дробь перед моей казнью, стук каждым ударом пронизывал острым клинком мое тело. Вздрагивая, я все-таки смог крикнуть в ответ: — Кто там…?
Бешеное биение в дверь прекратилось. Я снова крикнул в надежде услышать голос с той стороны:
— Кто там…? — мне почему — то казалось, что бабка не могла говорить и если кто-то отзовется, то это только реальный и главное живой человек.
— Можно войти…? — Это я… — Сенька… — раздался детский голос
— Сенька…? — Какой Сенька…?
— Ну, Сенька… — Ехал мимо на велике… — А у вас свет горит…
Я подскочил и скинул с себя одеяло. — Вот она, живая душа. — Я не один … — с чувством полной потери страха открыл дверь. На пороге стоял мальчонка семи или восьми лет отроду. Не больше. Чумазый с взъерошенными волосами он стоял и, глядя мне прямо в глаза, улыбался, своей детской и откровенной улыбкой. Мне даже показалось, что он просто счастлив от того, что увидел меня на пороге этого дома.
Я улыбнулся в ответ. — Проходи, конечно… — А ты, что за Сенька такой…? — деловитым тоном взрослого человека произнес я, усаживаясь на скамейку.
— Я Сенька… — Бабушка меня к Вам послала… — Она видела, как вы проезжали и сказала, чтобы я к вам шел… — Помог, если чего… — мальчонка осмотрелся и добавил: — А вы даже печь не протопили…
— Какая бабушка…? — Здесь кроме меня никого нет… — я намеренно не проговорился Сеньке о бабе Нюре, чтобы не напрягать его детскую психику.
— Так здесь может и нет… — Но вы же по дороге ехали… — вот бабуля вас и выглядела…
Сенька не переставал улыбаться. Деревенское гостеприимство всегда было на высоте, и я не стал больше мучить пацана вопросами.
— Так, что…? — Печь истопим…? — снова спросил он, сверкнув своими счастливыми глазищами.
— Конечно, истопим… — Сейчас дровишек принесу… — вот и закончились мои страхи. Набрав охапку сухих дров, я как в далеком детстве стал аккуратно закладывать щепочки в печь для растопки. Сенька мне всячески помогал. На душе стало веселее. Детское, постоянное щебетание про то, как надо вести хозяйство и смотреть за домом слегка удивляли меня. Хотя чему тут можно удивляться? — мальчонка с рождения в деревне и явно все делает сам, помогая бабушке.
Треск горящих палений в печи наполняли дом жизнью и теплом. Мы с Сенькой сидели напротив огня и не без удовольствия смотрели, как танцующие языки пламени тщательно ощупывают чрево печи.
— Может, покушать хотите…? — спросил он, явно пробудив этими словами аппетит.
— Я бы с удовольствием… — Но тут никто давно не живет и, наверное, нет ничего съестного…
— Это вы зря так говорите… — В сенях точно сундук с засоленным салом, и кур вы, наверное, видели… — Там и яйца свежие найти можно…
— А ты откуда знаешь про сундук…? — я был удивлен, как Сенька по-свойски ориентируется в доме.
— Ну, как же… — я постоянно в гости к вашему дядюшке заходил… — Но он как-то не очень меня жаловал… — Выпивать любил… — Плохо это… — улыбка сошла с лица Сеньки и он на секунду, как мне показалось, загрустил.
— Так уехал он… — Совсем уехал… — ответил я, тяжело вздыхая, понимая все бремя ответственности, которое на себя взял вместе с домом. — Теперь я тут… — Вроде как хозяин…
— Конечно хозяин… — заверещал снова Сенька и улыбка вновь оголила белоснежные зубы на чумазом лице. Искорки счастья засверкали в его глазах. — Тащи сало и яйца… — А я яичницу сделаю… — вдруг по-свойски скомандовал паренек и я с удовольствием направился на поиски сундука с салом.
В доме стало совсем тепло. Мы уже по-приятельски уплетали приготовленную моим новым другом яичницу на домашнем сале. Сенька не переставая говорил о том, что нужно в доме сделать. Как-то по взрослому и очень ответственно он подходил к этому вопросу. Я, насытившись ужином в приятной компании, кивал в знак согласия головой и обещал своему маленькому товарищу, что обязательно поправлю ворота, заменю разбитое стекло в форточке и еще много чего сделаю по дому… — чего уже не вспомню.
— Ну, мне пора… — внезапно проронил Сенька. — Ты не бросай дом…
— Хорошо…? — взгляд маленького человечка был наполнен надеждой на мой положительный ответ.
— Конечно, не брошу…
— Обещаешь…?
— Обещаю…
….
Утро разбудило меня приятным проникновением солнечного света в окошко. Тепло и как-то радостно было на душе. Меня нисколечко не смущало то, что мёртвая бабуля лежит в соседнем домике. Все мысли были сосредоточены на том, что нужно еще сделать по дому. Лениво встав с кровати, я самостоятельно и по-хозяйски снова затопил печь. Вышел на улицу. Приятный освежающий морозец будил живым холодком каждую клеточку моего тела.
Машина была покрыта тонким слоем инея. Я сел за руль и ни на что, не надеясь, повернул ключ зажигания. Остывший двигатель колыхнулся, и нарастающие обороты стартера оживили мою машину. — Наверное, аккумулятор за ночь подзарядился… — подумал я, и включив передачу, поехал в сторону дома. Навстречу ко мне подъезжал милицейский уазик.
— Ты звонил по поводу бабки…? — выкрикнул с переднего пассажирского сидения милиционер. Это точно был голос того участкового.
— Да, я…
— Подходи… — Понятым побудешь… — он махнул рукой в сторону дома, который еще оберегал свою мертвую хозяйку.
Маленькое тельце старушки аккуратненько положили на заднее сиденье УАЗа и накрыли сверху простыней.
— Родных у нее не было… — с тоской в глазах заметил участковый. — Ну, а ты то, как здесь ночь провел…? — спросил он без особого интереса
— Да нормально… — Сенька вечером приходил… — С ним время и скоротали…
— Ты кстати не знаешь, где он живет…? — Хоть конфет куплю, да завезу ему… — Хороший мальчонка…
Участковый подернул плечами и повернулся к водителю. Тот солидарно замотал головой. — Да нет такого … — Даже близко нет…
— Ну, как нет…?! — Я с ним вчера весь вечер болтал…
— А может ты самогон нашел …? — засмеялся участковый.
Водитель неожиданно повернулся ко мне
— У нас в этих краях Сенькой домового зовут… — вроде из-за того, что в сенях живет… — Других тут больше нет… — слегка натянуто улыбнулся и дернул рычаг передачи.
Уазик подвывая, увозил бабу Нюру. Я остался совсем один. До позднего вечера наводил порядок во дворе и доме. Починил покосившуюся дверь. И заменил стекло в форточке.
Закрыв аккуратно двери, подсыпал побольше крупы курочкам и до — полна налил им воды.
— Через пару дней приеду… — Вы тут не скучайте…
Бездушная деревня приняла меня в этом доме. В доме, спрятанном в чаще леса. Где очень уютно, тепло и легко. Где с моим приездом не прекратилась жизнь. Где у моего дома снова есть хозяин. Я не дал умереть этой старенькой деревушке. Не дал умереть дому, где провел детство.
Конец.