Когда я закрываю глаза, и пробираюсь сквозь первоначальную темноту,я вижу звезды. Огромное синее небо,полное ярких мерцающих огней. Я вижу под собой море. Зеленое море из крон тысяч и тысяч деревьев. Ветер то и дело пробегает сквозь них бушующими волнами. Лес гудит. Это вой ночных тварей, что вылазят из своих нор на охоту. Их желтые глаза, наполнение пламенем, со злобой устремлены друг на друга, кто сегодня станет добычей? Мне не страшно, я парю. Высоко, над ночным обитателями,над этим лесом, я как звезды. Лёгкая как туман, поднимающийся над рекой.
Река. А ведь дальше, за лесом, действительно была река. Я вижу её. Я ее помню. Широкая, извилистая, полноводная река. Стрижи и сейчас вьют гнезда в её глиняных, отрывистых берегах. Однажды, очень, очень давно, много лет назад, отец вернулся домой с небывалым уловом: жирная , больше метра в длину, серая с чёрными пятнами рыба. Почти без чешуи и с усами как у старосты. Такими сытыми мы с братом не были до этого ни разу. Больше недели мы ели всевозможные рыбные явства; её варили,жарили, запекали в печи. Где ты сейчас, отец? Во всем этом мире я не вижу тебя. Быть может ты в деревне, что была за рекой? Там,где мы жили раньше.
Тропинка заросла. Люди больше не ходят по ней. Но я помню. От реки, от того места, где ты оставлял свою, выцветшую на солнце, старую лодку, мимо большого гнилого, разломленного дуба, вверх по пригорку, где росла сладкая,крупная земляника. А теперь прямо, никуда не сворачивая, до большого камня, покрытого мхом и дальше, до деревянного столба с надписью. "Полесье" так называется наша деревня, потому что к ней нужно долго идти по лесу", так ты говорил, и улыбался мне и маленькому Степану.
Знаешь, тут больше не живут люди. Дома покосились и обветшали. Двери в избы кое-где выбиты, крыши провалились внутрь, солома давно уж сгнила, ставни раскрыты , будто пустые глазницы. Мертвое место. Тот колодец, что был в центре и у которого старый староста собирал народ,тоже сгнил. Лишь пара досок и яма, что воняет тиной. Но дома все еще образуют узнаваемый полукруг, вот дом травницы Тамары,самый первый. Я и ее помню :она была не высокой, жилистой женщиной, с угольно черными волосами, вечно стянутыми в тугую косу. С маленьким , острым лицом и большими глазами , как у оленя, и пахла мятой. Ее дом будто и сейчас чарующе пахнет сеном, тимьяном и чередой. Возвращаясь с охоты ты всегда заходил к ней первой. Я часто видела тебя из дома: большой мешок с добычей за спиной и котомка по-меньше в руках: диковинные травы и тушки зверья из дальних мест, для Тамары. Душистые травы она развешивала в избе, собрав в пучки и связав холщовой ниткой, а остальное уносила в погреб, куда детям нельзя было ходить. Вечерами , перед сном, мы со Степаном любили представлять, что же может быть в том погребе. Я пугала его рассказами, о том, что однажды была там: царил полумрак,на станах висели головы злобных вурдалаков, с острыми клыками, длиной в палец, по всюду в мешках внутренности речных и озерных утопцев, и мухи кружатся над ними, а на столе русалочий хвост и он еще трепыхается как рыба без воды....он визжал и после не спал всю ночь.А Тамару, на время, начинал обходить стороной. Такой забавный трусишка.
А вот и наш дом,на против ее, последний в деревне. Он обветшал и развалился сильнее других: у него почти не осталось крыши, внутри проросли кусты и деревья, в старой твоей мастерской, где раньше сушились натянутые шкуры, теперь какое-то животное устроило логово. Мне очень грустно, ведь я запомнила все другим.
Лето пролетело не заметно. Прошло вслед за зеленой весной и холодной, суровой зимой. Многие сгинули в те холода, но все больше старики, да малые дети. Пришло их время, особо никто не горевал и не выл. Толи дело, если зима забирала молодого, сильного мужчину или девку в цвету. Но в этот раз обошлось. Брат в ту пору достиг семи лет от роду и стал отроком, отец подарил ему теплые черные штаны и новую рубаху с синей тесьмой , как и подобает по случаю. Теперь, наконец Степан сможет помогать мне в поле и можно брать его с собой в лес. До этой поры детям запрещено покидать деревню, всю работу они ведут в доме или на огороде. Степана же отец собирался обучить своему охотничьему ремеслу, как вернется. Он всегда уходил на "дальнюю охоту" по весне и всегда возвращался летом. Брат теперь ходит довольный и гордый собой, он не будет пахарем или лесорубом, не возится ему в грязи и сорняках. Но вот лето прошло, а отец еще не вернулся. Наши запасы давно иссякли: перебиваемся то тут, то там, больше все с огорода, да тетка Тамара, бывает принесет чего, иначе сгинули бы, как наша мать. Я по ней уже не скучаю, я все хуже помню ее лицо, хоть отец и говорит, что я на нее похожа, те же светлые зеленоватые глаза и длинные, чуть вьющиеся волосы цвета соломы, но ее образ ускользает от меня все дальше. Я представляю ее доброй, мягкой женщиной, с теплыми ласковыми руками, полушепотом напевающую мне колыбельную песенку. Но ее голос давно стерся из моей памяти. Только Степан бывает ноет по ночам , ему она еще снится.Да отец, так и не смотрит на других.
Сегодня я говорила с дедом Игнатием. Степан спал еще, а я растопив печь, пошла на колодец за водой, да на обратном пути со старостой и столкнулась. Он шел от дома тетки Ивоны, ходил детей проведать, да может Алисии передать чего. Им сейчас хуже , чем нам. Они тоже пережили зиму, да как тетка Ивона с хахалем уехала, так и не вернулась. Нет ее уже с весны. Все хозяйство на Алисию легко, а она сама слабая, хилая, хоть и смекалистая, как я. Да только на ней еще Юрек да Павел малой, много ртов лишних.
-Лучше б их зима забрала,- говорит дед Игнатий. Я молчу. Да только жалко мне их. Мне нравилась тетка Ивона, красивая она, да и добрая как Тамара. Когда дома бывала, всегда всем, что есть поделится, детей на своих и чужих не делила, мне гребень подарила: резной, не дешевый. У нас в селе такого и не сыскать, видно, что в городе куплен. Он очень мне дорог, ведь такого больше не у кого нет. А вот соседи ее не любили. В доме одна живет, а ребятишек трое. Слухи про нее по деревне ходят плохие. Еще Алиску жалко. Мы теперь с ней часто вместе. В поле работаем, да за травами тетка Тамара посылает, да в лес за земляникой ходили. Вдвоем не страшно, да веселее. Павел, самый младший брат ее, все дома сидит, мал еще, никому зла не сделал. А Юрек , парень хоть и не плохой, одного со Степаном года, да глуповат малость. Не смышленый, все по два раза объяснить надо, и дома одного не оставишь, все да учудит что-то. Тяжело ей. Бывает вымотается, да сляжет, а я к тетке Тамаре бегу, за травами да за снадобьями. Но, чтоб сгинули они? Нет, не хочу.
- Слушай, Агнешка, я тут вот что подумал: голодные вы , не бойсь, как волки. Да только у самих мало чего осталось и дать нечего. Прости уж. Сбегала бы ты в лес по грибы, их там много нынче уродилось, да принесла. А Златка моя суп-грибницу на всех и наварит. Дело говорю?- дед Игнатий сегодня добрый.
-Дело! Кушать и вправду очень хочется. Спасибо Вам ! А за грибами, это я мигом сбегаю, прямо сейчас соберусь!- я спешила обрадовать Степана, ускорила шаг.
- И Алиску позови, да мальцов возьмите, надо же на всех набрать!- крикнул мне в след староста.- Как придете, в хату мне неси.
Степан еще спал. Лежебока. Соседские петухи давно пропели, я уж и печь растопила и воды принесла, даже старый староста на ногах, а этот все валяется. Малец он еще, хоть и отрок, какой охотник из него? Лучше бы меня отец обучил ремеслу. Да не слушает, все к тетке Тамаре посылает, как прошу: "если хочешь учиться, так ступай знахарскому ремеслу обучайся, это дело почетное, нужное. А охота, охота дело не женское". Умом-то я его и понимаю, только не по мне это, траву собирать, да в ступке тереть. Степан беспокойно заворочался в постели, проснулся.
- Вставай, я как раз заварила воды с мятой, пей пока горячая, да хлеба отломи себе,- говорю ему, - только лицо водой ополосни, там в углу холодная стоит, а то и на себя то не похож! Под нос себе пробубнил что-то, не расслышала, но пошел, сделал. Хорошо, что слушает меня, проблем меньше. Я присела к нему за стол, сморю с каким аппетитом хлеб жует.
-А ты сама поела уже, Агнешка?
-А то, не тебя же, соню, дожидаться.- легко соврала я. Как бы в привычку не вошло.- Дед Игнатий в лес попросил сходить, грибов набрать, да ему принести. Сегодня с нами пойдешь, ты же хочешь?
-Конечно хочу!Сейчас? - хлеб в миг всем куском в рот запихал, да пошел собираться. Я убрала со стола, обернулась, а он уже полностью одетый стоит у двери. Нож отцовский за пояс заткнул, даже корзинку нашел, меня ждет.
Хоть солнце и светило ярко, утро выдалось холодным. За Алиской даже заходить не пришлось, они с Юреком сами уже подходили к нашему дому. На нем такая же рубаха и штаны, как у Степана, подвязанные холщовой нитью, все мальчишки одинаковые. Она тоже в штанах, и теплой расшитой красными узорами рубахе до колен,правда не по размеру,а волосы цветастым платком завязаны. Ей как и мне в это лето исполнилось 11. Только тощая она, смотреть жутко, мы все лето в поле: моя -то кожа стала коричневая, блестящая,волосы выгорели, не отличить от соломы; а ее как была белая, почти прозрачная, так и осталась. И коса темная, как конь старосты. Павла она не взяла, рано ему еще в лес. Не по возрасту. Да и толку от него там, только мешать. Решили очень далеко не ходить, по старым проверенным местам пройтись, где в это время белые да подберезовики. Злата, дочь деда Игнатия, варит просто отличную грибницу. Хорошая она хозяйка, да нас учить отказывается. Сколько мы не просили ее, ни в какую. Хитрая. Как только я подумала о супе , в животе начало предательски бурчать. Хорошо мальчишки шли чуть впереди, не услышали.
Днем в лесу совсем не страшно. Каждый куст в округе деревни знаком, каждая травина. Степан сразу какую-то палку нашел, вертит в руках, будто лесник топором орудует, не видимых волков прогоняет. Вот и Юрек, на него глядя, подключился. Им бы грибы искать, да лес изучать, а они как дети малые. Алисия цыкнула на них, что не гоже это мужчинам по сторонам в лесу глазеть, по делу же пришли. Строгая.
Казус приключился. Оказалось, что братья наши, грибов-то не знают: какие опасные, ядовитые, а какие съедобные, годные- не узнают. Вот так помощнички.
Но Алисия быстро решение этому нашла: они нам все грибы, что найдут приносят, а мы уж смотрим, да им рассказываем , что к чему. И учеба и польза. Дело сразу славно пошло, загорелись мальчишки идеей, по лесу лазают, под кусты все заглядывают, быстро , что-нибудь приносят. Так мы незаметно набрали одну корзинку всяких разных грибов. Я нашла самый большой , красивый белый гриб, да пару ярких подосиновиков. Алисия их пропустила, не заметила, а я следом шла, да и заприметила. Зря вот отец обучать меня не хочет, глаза то у меня ,вон какие зоркие, и хожу я тихо, ни один зверь не услышит...Замечталась я, да подруга меня окликнула. Пока мальчишки наши, в очередной раз, подальше отошли, она меня к себе позвала. Совета спросить решила.
- Думаю, мне не стоит с вами вечером к старосте идти,- она начала разговор.
- Что такое? Почему вдруг ты так решила? Не хочешь?- засыпала я ее вопросами.
- Да не в этом дело. Не могу я... В общем, я Баженку палкой излупила вчера! Прямо по глупой голове ее треснула,она как давай орать и домой припустила, догнала бы ее,так вообще не знаю, что сделала!- я услышала злость в голосе, обычно спокойной подруги.
-Постой, что она сделала то? Ты же не просто так, правда?- у меня не складывалась картинка происходящего в голове.
- Сделала. За языком своим поганым, не следит , вот, что она сделала! " Сгинула, -говорит,- мать твоя. Знаешь же, что сгинула? Не приедет. Бросила и тебя и братьев твоих. Воспитывайте соседи, кормите их! А сама, что? А сама все счастья ищет,да, разве ж оно у мужиков в .." - проговорила Алисия тоненьким голоском, подражая интонации Бажены- Дальше я не слушала, что под руку попалось, тем и треснула ее, что было сил.- голос ее дрожал, было видно, что злость еще не прошла.- И знаешь, что? Я вообще не жалею. Еще бы треснула. Сколько потребуется раз, только б она не смела больше рот свой открывать!
-Она сама виновата. Это точно. Только и ты лиху дала. Ну послала бы ее, ну гадостью ответила, но палкой-то зачем? Что теперь делать?
-В том-то и дело. Как к ним в дом идти? Она им точно рассказала. Как я в глаза Злате и старосте посмотрю ?Лучше не пойду. Пусть с голоду умру, но не пойду.
-Ты то не пойдешь,ладно, а малые? Павел разве виноват, что сестра у него гордая такая? Гордыней своей кормить их будешь?
Молчит. Вижу, что чуть не плачет она от бессилия. Знает же , что права. Да кому правда-то нужна эта. Голод сильнее правды. И братья важнее, каких-то там ее чувств.
-Извинись. Ты сейчас в доме хозяйка, старшая. Я понимаю, подруга, тяжело. Но так надо. Ты справишься.- Я хотела обнять ее, но поняла, что тогда она не сможет сдерживать слез, а к нам уже шли ребята с охапками грибов.
Юрек шел радостный, чуть вприпрыжку,явно довольный добычей: он нес огромную, мертвецки белую , поганку, с бахромой по краям. Степан плелся позади, он уже устал и вымотался. Стараниями Алисии поганка отправилась под ближайший куст , а Юрек схлопотал легкий подзатыльник. Он надулся и отказался больше собирать грибы. Корзинки были почти полные и на сегодня мы решили на этом остановится. Назад шли молча, все в своих мыслях. Болтать не хотелось. На подходе к деревне мы увидели толпу селян, они расходились по домам от колодца, видимо вновь было какое-то собрание. Староста медленно шел к своей избе опираясь на палку. Тетка Тамара прошла мимо, даже не взглянув на нас, и злобно бурчала что-то себе под нос. "Старый лис, знамо на избу наметился" , " Ишь, что задумал, собака окаянная", успела расслышать я до того, как она скрылась у себя в доме. Я догнала старосту и отдала ему две корзинки грибов. Он улыбнулся , похвалил меня за старания и наказал приходить вечером.
Пока было время , я занялась уборкой. Вынесла длинные, разноцветные,лоскутные половики , и мы с о Степкой хорошенько их вытрясли, он снял новую паутину с углов, да убрал пыль. Я намыла полы ,и перестелила постель. Время за работой пролетело не заметно. Пора было выходить. Причесала Степана и уложила себе волосы с помощью гребня. Посмотрела, чтоб одежда на нас была чистая. Пока нет отца, я старшая и весь спрос с меня. Не гоже показываться перед соседями, как какие-то сироты. Идти было не далеко, Алисия со всем семейством была уже там. Видно пришла пораньше, чтоб было время извинится, и чтоб мы не застали этот момент. Стыдно.
Нас всех посадили за стол, где уже стояли тарелки под суп и одна большая, общая, с нарезанным свежим хлебом. Злата принесла большую кастрюлю с кипящим супом. От него еще поднимался пар. Аромат стоял такой, что сразу у всех слюнки потекли. Не успела она разлить все по тарелкам, как мы впятером накинулись на похлебку и съели все в миг. Даже последние капельки вымазали хлебом . Не хотелось навязываться и мы уж было засобирались домой, но дед Игнатий остановил нас. Он принес целый кувшин с настойкой на травах, и даже сам разлил нам по чашкам.
-Это для здоровья, да , чтоб сон был крепкий.-объяснил он.
Напиток обжигал горло , я разобрала аромат перечной мятой, зверобоя и липового цвета. Я чувствовала сладкий вкус меда на губах.
Проснулась я от обжигающего, пробирающего до костей, холода. Озябли руки и ноги. Печь остыла? Я осмотрелась вокруг. И я была не дома. Холод будто усилился в миг. Рядом на постели из досок и хвороста , прижавшись ко мне сопел Степан. Тут же была Алисия с братьями. Они спали, но что-то не так было в этом сне. Я с трудом растолкала подругу, случайно разбудив и Степана. Он удивленно оглядывался вокруг, и я вовремя приложила к его губам руку, показав знаком, что нужно молчать. Не стоит сейчас перебудить всех. Наша обувь стояла рядом с постелью, кто-то заботливо снял ее с нас. Зачем? Мы находились в маленьком , деревянном, промерзшем доме, без окон. Печи тут не было. Сюда ели помещалась постель и стол у стены. Кто-то, оставил для нас кувшин с водой и котомку с хлебом. В углу у двери лежала длинная веревка, там же нашелся маленький топорик . Больше ничего не было. Я не понимала, что произошло и почему мы оказались здесь. Алисия тоже не знала. Она помнила столько , сколько и я. «Селяне»- прошептала она. Хотелось заплакать от обиды.
-Где мы?- спросил меня ,подошедший Степан. Мне нечего было ответить. Почему? За что так с нами? Алисия обняла моего брата и нежно погладила по голове:
-Ничего. Все будет хорошо. Мы с Агнешкой обязательно разберемся.
Я увидела на полу рядом с кроватью покрывало, должно быть оно упало с нас во сне, и укрыла спящих мальчишек. Степан замерз и тоже забрался к ним. Посовещавшись, мы решили выйти и осмотреться снаружи.
Я взялась за ручку двери и с силой потянула на себя. Дверь оказалась на удивление добротная, тяжелая с прочным засовом изнутри. На миг меня ослепило яркое дневное солнце. Вокруг не было никого. Наш домик казался сторожкой какого-то лесника или перевалочным пунктом охотников, одиноко стоящим на полянке, среди темного густого леса. Никто из нас не бывал тут прежде.
-Может твой отец бывал тут, он же охотник?
-Может и был, только не рассказывал мне. Я не помню...Что нам делать теперь? Как мы найдем дорогу домой?
-Домой? Нас там никто не ждет. Это все староста, да все они. Мы для них, обуза. Понимаешь? Лишние рты.... Даже если предположить, что мы вернемся, думаешь кто-то будет рад? Они просто придумают еще что-то, чтоб избавится от нас.
Мне вспомнились слова деда Игнатия. Должно быть она права. От этой мысли все перевернулось, захотелось рвать, терзать от злости, чертового старика. Чтоб волки пришли и задрали их все до единого! Сжечь всю деревню до тла! Вот вернется отец, а нас нет, они еще узнают, они все поплатятся. Он обязательно вернется. Разберется с селянами и найдет нас.
-Мы можем только остаться здесь,- ее слова вернули меня в реальность-нам ничего не остается, как остаться здесь.
-Да, мой отец вернется и найдет нас. Селяне еще пожалеют. Я знаю это. Он и вас не бросит, будем жить все вместе. Найдем другую деревню! -Эта мысль вселила в меня надежду, что все еще не так уж плохо.
-Может и так. Нужно воды раздобыть, да есть что-то. Того, что эти люди нам оставили, и до вечера не хватит. Давай осмотримся вокруг. Далеко пока не ходи. Я посмотрю за домом а ты впереди, все что съедобное, неси, потом разберемся.
Я кивнула. Пролезая через колючие сосновые ветки , я пыталась найти грибы , ягоды, все, что пригодно в пищу. Но повсюду были лишь опавшие склизкие листья и пожухлая трава. Какой-то мох. Поганки. Не определенный большой твердый гриб наросший на дерево. Невысокий куст с маленькими черными блестящими ягодами. Папоротник. Уже заканчивая обход я все же смогла найти пару грибов: маленькую розовую сыроежку и белый гриб с червивой ножкой. У Алиски улов был не лучше: три гриба. Мои ягоды она выкинула и велела вытереть руки об рубаху, на всякий случай. Никакого , даже маленького ручейка по близости не оказалось. На самом деле, я и не надеялась, что все будет так просто. Нужно было углубляться в лес дальше. Но в избушке нас ждали наши братья и нужно было, наконец, объяснить им ситуацию. Я шла следом за Алисией и, уже переступая порог увидела то, чего не заметила в первый раз: снаружи дверь была вся покорежена. От середины и ниже все было покрыто следами чьих-то когтей, маленькие поверхностные царапины сменялись широкими глубокими ранами. Кто-то или что-то отчаянно хотело попасть внутрь. Холодок ужаса пробежал по моей спине и я скорее заскочила в дом. Сейчас еще день, а днем безопасно,напомнила я себе.
Ребята уже не спали, но Степан, как я поняла с его слов, не дал им выйти наружу. Новости они восприняли крайне стойко, как то излишне по-взрослому выглядело их спокойствие , будто и без слов все уже поняли. Мы все сидели на постели и никто не решался нарушить образовавшуюся тягучую, давящую тишину.
-Чур, я буду охотником!- с гордостью нарушил тишину Степан,-как мой отец. У меня есть веревка и топорик, сделаю капкан.
Глаза мальчишек загорелись.
-А я буду старостой. Самым главным из всех.- поддержал Павел. Юрек никак не мог придумать себе занятие, но было видно, что он тоже очень хочет поддержать игру.
-А Юрек тогда может быть лесничим, собирать хворост и дрова для костра.-подсказала я и взглянула на подругу, она кивнула мне с благодарной улыбкой.
-Только, чур, по одному не ходим. -внесла правило Алисия,- тут может быть опасно.
Атмосфера заметно разрядилась, ребята оживленно принимали на себя новые роли и делились , еще не осуществленными подвигами. Голод напомнил о себе и мы поделили хлеб на всех, запив скудную трапезу водой из кувшина. Как и предполагалось, наши запасы иссякли. Оставались еще, конечно, грибы, но так и не придумав, что же с ними сделать, мы просто сложили их на стол-про запас. Нужно было отправляться на поиски воды. Приближался вечер и хотелось успеть до темноты, я вспоминала следы на двери и точно не хотела остаться там ночью. Перед уходом раздали указания младшим: запереть за нами дверь и сидеть тихо, как мышки, открывать лишь нам и по установленному стуку. И прихватив с собой кувшин, мы выдвинулись в путь. Конечно, идти не хотелось. Перед нами раскинулся не знакомый лес, и мы понятия не имели, где искать. Ко всему, заметно похолодало, ветер усилился. Мы медленно продвигались вперед, через чащу. Идти было тяжело из-за высокой травы и папоротника. Он был повсюду. У меня по телу то и дело пробегали мурашки: то ли от холода, то ли от вназапно накатывающего страха. Я усилено прислушивалась , ощущение опасности не покидало меня ни на миг. Руки чесались от ожогов старой несгибаемой крапивы. И вот, когда уже казалось, что силы покинули нас, впереди мы увидели ручей. Вода была обжигающе холодной, но пить хотелось не выносимо. Мы устроили себе небольшой привал. А после, набрав полный кувшин воды, отправились обратно. Теперь у нас было время смотреть по сторонам. Не раз нам попадались те самые не съедобные ягоды, что забраковала Алисия, мы видели примятые круги травы-видимо кабаньи лежбища и даже набрали еще немного грибов.
-Слушай, а ты умеешь разводить костер? Ну огонь разжечь можешь? Мы могли бы поджарить нашу находку- Алисия показала мне подберезовик.- Все лучше, чем сырыми кушать.
-Прости, я не знаю как. В смысле не делала никогда сама. Мне вдруг стало стыдно , от меня не было толку.- Хотя, если взять веревку и бересту, то может получиться.-я вдруг вспомнила один из рассказов отца.
-Ну веревка в доме есть, а береста вообще не проблема.-она оторвала кусок коры с первой попавшейся березы. Мы вновь погрузились каждая в свои мысли. Говорить совсем не хотелось. Я вспоминала отца. Почему я так редко слушала его, почему не задавала правильные вопросы. Как бы мне пригодился сейчас его опыт. Как бы я хотела получить от него совет, что же нам делать дальше, но сейчас я могу рассчитывать лишь на себя и на Алисию. Пока она рядом, мне заметно спокойнее. Интересно, о чем думала в тот момент она? Между тем заметно стемнело. Мой страх, ненадолго покинувший меня, вернулся с новой силой. Я заметила, что и моя спутница прибавила шаг. До хижины мы добрались почти бегом, несколько расплескав заветную воду. Постучав, ровно семь раз, нашим условленным тайным стуком, мы вошли в наш дом. Ребята жадно накинулись на воду, и кувшин вновь опустел. Нужно было придумать решение по-лучше, одного кувшина явно не хватало на всех. Но об этом можно было подумать и позже, сейчас мне предстояло развести костер. Ребята натаскали веток, самых сухих, что нашли, я положила сверху кусок бересты и поставила палку,обвязав , предварительно, веревкой. Должно быть как-то так. Не получалось, как я не старалась, ничего не выходило! Ребята , державшие в руках, по грибу, выжидающе смотрели на меня. Но что я могла? Маленький Павел, съел свой гриб. За ним и Юрек, даже Степан и Алисия, последовали его примеру...они устали ждать.
--Ну и ладно!- откинула я от себя веревку-Я не могу. Не умею, ни на что не годна! Сами тогда разводите!
Мне никто ничего не сказал, но в их глазах я видела немой укор. Я пошла в дом и легла в постель отвернувшись к стене. Слезы рекой текли по моим щекам. Вся обида и горечь произошедшего дня, наконец вырвалась на свободу. Я ревела , как ребенок. Я была такой слабой и жалкой. Вернулись ребята. Кто-то запер дверь на засов. Чье-то теплое тело прижалось к моей спине и я потихоньку погрузилась в сон.
Всех разом разбудил свирепый протяжный вой. Дверь тряслась. Что-то большое с утробным рычанием скребло дверь , пыталось поддеть ламами , разломать когтями. Было слышно как оно, тяжело дышит. Минута тишины и существо начало рыть землю под дверью. Мы прижались друг к другу, боясь издать хоть единый звук. По лицу Павла, самого младшего из нас, беззвучно текли слезы. Кажется, что в тот миг я разучилась дышать, воздуха не хватало , а сердце колотилось так, что зверь точно его слышал. Еще миг, всего один миг, и дверь поддастся, существо ворвется в хижину и разорвет нас. Боже, пусть мое сердце разорвется до этого момента, пусть я умру раньше, чем он начнет меня есть! Больше я ни на что и надеялась. Но внезапно шум прекратился. Зверь прислушивался. Что-то в лесу, вдали от нашего убежища, отвлекло его. Он издал угрожающей рык и рванул в чащу. Я наконец смогла сделать глубокий вдох, все тело замерзло, я была липкая от пота. Алисия смогла спуститься с постели и подойти к двери. Она прислушивалась. Ничего не происходило, тишина. Она уже шла к нам, когда я услышала тихий, ели различимый шепот исходящий от леса, откуда-то из-за двери, но достаточно далеко от сторожки. « Алисия, Алисия» -повторял смутно знакомый голос. «Алисия, Юрек» - голос называл наши имена, звал и звал, не прекращая. Это было даже более жутко, чем в первый раз. Что-то не правильное было в этом голосе, что-то, чего просто не могло быть. Озноб сковал все тело, и будто все волоски на коже пришли в движение. В доме стало холодно, как зимой. « Агнешка, Агнешка...» голос знал, что я рядом.
-Это мама! Мама пришла за нами, я узнаю ее голос!- крикнул Юрек и посмотрел на остолбеневшую Алисию.
-Сестра, ну мама же! Надо позвать ее к нам!- выкрикнул он, подскочил к двери и откинув засов, выбежал в ночь. Я даже не успела понять, как это произошло, лишь увидела, как в тумане: моя милая подруга , ахнув, убежала вслед за глупым братом во тьму леса. Все, что я смогла, собрав все свои силы, это захлопнуть дверь и быстро наложить засов. Я прислонилась к ней спиной и ноги мои подкосились, силы покинули меня. За дверью стояла режущая слух тишина. Ни жуткого воя, ни шепота, ничего. Только маленький Павел кричал в доме и бился в истерике. Все это время, мой несмышленый брат, не давал ему убежать. Крепко прижимал к себе, и стойко терпел все его попытки вырваться и побежать на зов. Не знаю, сколько это продолжалось, но наконец малыш выбился из сил и забылся тяжелым ,беспокойным сном. Степан тоже уснул, так и не разжав объятия. Я провалилась в сон прямо у двери, не смогла дойти до постели. На утро ребята не вернулись. Ни Алисия, ни Юрек. Я приняла решение, что оставаться здесь больше не безопасно. Существо знало где мы, и точно явится вновь. У меня сводило живот , то ли от голода, то ли от вчерашнего гриба. Степану тоже было не хорошо, но он тоже хотел уйти. А вот Павел выглядел плохо: кожа его побледнела, на щеках горел яркий румянец, у него был сильный жар. Нужно было возвращаться в деревню, без снадобья он вряд ли долго продержится. Когда мы ходили на ручей, я заприметила реку. Далеко у горизонта, но хоть какой-то ориентир. Можно было бы идти вдоль берега, до знакомых мест. Далеко. И вряд ли мы доберемся к ночи. Оставалась надежда, что зверь вернется сюда, а не последует за нами по следу. Выходить пришлось не медля. Степан взял топорик, я накинула на себя покрывало и прихватила кувшин, по пути наберем воды из ручья. Царапины на внешней стороне двери стали еще глубже, вокруг валялись щепки и земля была покрыта следами какого-то животного. Я вспомнила ребят, и сердце заныло в груди. Нельзя было про них думать, про их судьбу. Не сейчас. Сейчас мне нельзя плакать. Они сгинули, думать надо о живых.
До ручья мы смогли дойти довольно быстро, я помнила дорогу. Хотя Павел, шедший последним , явно нас тормозил, ему было сложнее всех ступать через высокую траву, да и в лесу он до этого не был. Но варианта вернуться или чего-то ждать, у нас не было. Я усиленно прислушивалась, но странных звуков не было, только птицы, ветер и звук наших шагов, хруст веток под ногами. В скором времени и я почувствовала усталость. Дико хотелось пить, хотя мы еще не далеко отошли от ручья. Я отпила из кувшина и передала его ребятам. Павел Сел на землю, попил и отказался идти дальше. Пришлось сделать вынужденный привал. Прошло где-то с полчаса , когда мы засобирались дольше. Ничего не предвещало беды, пока мы не услышали шепот со стороны хижины, от ручья...кто-то шел по нашему следу. «Агнешка», «Степан», будто напевал голос и приближался. Ночь же еще не наступила!Как такое возможно?! Я схватила брата за руку и бросилась бежать. Он обернулся, хотел схватить маленького Павла, но я лишь сильнее потянула его за собой, увлекая в глубь леса.Я просто не могла потерять еще и его. Больше у меня никого не осталось. Кто угодно, но не он. Мы мчались из о всех сил не разбирая дороги, ветхи хлестали лицо, царапали руки до крови, вырывали мне волосы. Я давно потеряла свой гребень, даже не заметив пропажу. Останавливаться было нельзя. Ни на миг. Не знаю, сколько это продолжалось, мы так и не добрались до реки, но погоня, будто прекратилась. Мы выбились из сил. Степан уже не мог просто идти. А если и зверь пошел по нашему следу? Тогда все. Нам не уйти. В какой стороне вообще река? От куда мы пришли? Я запуталась. Заблудилась. Степан потерял топор, кувшин остался с Павлом. Одеяло порвалось. Мы сели под большое дерево и прижались друг к другу. В лесу сгущалась тьма. Приближалась ночь. Я постаралась посильнее окутать брата одеялом, и сильнее прижать к себе. Я могла отдать ему лишь свое тепло. Никудышная сестра. Если бы я могла развести костер, если бы я не была такой трусливой. У нас же был топор, нужно было, нужно было встретиться с зверем . Я запрокинула голову, горячие слезы обжигали мое лицо. На небе взошла полная луна. Очень красиво. Мне даже стало как-то теплее.
-Сестра, мне холодно.- прошептал каким-то слабым, отстраненным голосом Степан. Я уже согрелась и медленно отдала ему свою часть одеяла. Закутала его в два слоя и прислонилась ближе. Тело почему-то плохо меня слушалось, мысли спутывались. Я вновь подняла голову и смотрела, смотрела , на эту яркую звезду, пока очертания ее не стали темнеть. Я уже не различала голоса брата. Хотелось спать и я поддалась этому чувству. Пошла на встречу темноте. Мои веки сомкнулись, чтоб больше никогда не открыться.
Я открыла глаза и поняла, что парю. Высоко в небе, наравне с круглой луной и яркими звездами. Внизу , в лесу, остался мой милый, любимый, такой бесстрашный брат. Он станет смелым, сильным мужчиной. Отличным охотником, как наш отец. Там внизу, милая ,заботливая Тома , плача, расстегивает и срывает с себя кофту ,накрывает его и прижимает к себе. Он дышит, не пропал, не сгинул, как...как я. -Спасибо, что нашла нас!-кричу , но она не слышит. Горько. Так невообразимо горько, что я не пошла на тот зов.