Однажды наместник Хазим решил прогуляться по городу без охраны. Для этого он снял сандалии, оделся в ветхую одежду, вымазал бороду дорожной пылью и пошёл, куда глаза глядят, по тесным столичным улочкам. Было солнечно, цвела олива, бабы стирали бельё в канале, а надвигающаяся с горизонта долгожданная жирная масляная дождевая туча прибивала к выжженной земле тучу песчаную. «Гоните дождь к нам, небеса» вытянув вверх послюнявленый палец, сказал наместник, и ускорил шаг в сторону рынка, ибо каменная мостовая пламенем обжигала его непривычные к босоте ноги.
На рынке бойко шла торговля вяленым мясом, рыбой, пшеницей, кто-то даже продавал раба, для привлечения внимания заставляя его играть на прилагавшейся впридачу флейте. Поодаль от работорговца расположила товар относительно немолодая, но всё ещё привлекательная горшечница. На секунду задумавшись, Хазим подошёл к ней.
- Здравствуй, женщина! - надменно сказал он, - Как тебя зовут? Я хотел бы кое-что с тобой обсудить.
- Здравствуй, незнакомый господин! - с недоверием ответила торговка, - Я — Абда, рабыня Вахида. Если ты желаешь поговорить о товаре, я расскажу тебе всё, что знаю. Но если о другом, найди моего господина. Он живёт возле северных ворот, делает посуду, которую я продаю.
- И за сколько Вахид приобрёл тебя? - вскинул бровь наместник Хазим.
- Он получил меня в дар от своего бывшего господина. Бывший господин сказал, что этот дар дороже всех горшков, что можно произвести за целую жизнь, - в голосе Абды прозвучали нотки тревоги.
- Я могу убить твоего господина и забрать тебя туда, где никто не посмеет искать, - нахмурился переодетый наместник, - Не лучше ли сбежать со мной? Тогда взамен я передам твоему господину триста динаров, что бы он купил себе такое количество рабынь, которое пожелает.
- Ты можешь забрать моё тело, но тебе не удержать в нём душу, - металлическим голосом отчеканила торговка, - Если он умрёт, мы встретимся с ним на следующий же день, если же он будет жив, я всё равно вернусь и стану оберегать его свыше.
Потрясённый наместник не знал, что ответить. Мысленно он уже похоронил этот город, но твёрдость рабыни вселяла уверенность, что не всё ещё потеряно в этом гнезде порока. На следующий день он велел стражнику передать Абде триста динаров в дар для её господина и объявил придворным: «Если эта рабыня верна, и воля её тверда, как камень - так почему она не при дворе, а вы не в горшечной лавке?!» И приказал обезглавить каждого десятого вельможу.