“ Эти три слова Лизбет слышала каждый день своей жизни и почти никогда не знала, кто говорит на том конце провода. В половине случаев звонивший оказывался уже мертв, когда полиция прибывала на место преступления. Но в этот раз все по-другому. “
После того, как я глянул на эти три строчки, желание читать дальше усыхает во мне на корню как весенний ландыш под солнцем пустыни. Если звонивший выживает в половине случаев, почему полицейский почти никогда не знает кто говорит на другом конце провода? И каким образом единичный случай можно сравнивать со статистикой? Вторую фразу можно заменить на абсолютно эквивалентную: “В половине случаев звонивший оставался жив, когда полиция прибывала на место преступления. Но в этот раз все по-другому.” - оба варианта совершенно бессмысленны.
Я цитирую начало книжки из серии “Магический детектив” издательства “АСТ”. Очевидно, ненормальность выпадения решки не вызвала никаких вопросов ни у сочинившего это автора, ни у прочитавшего это редактора, ни у тройки читателей, рассказавших на сайте серии как магический детектив помогает им скоротать тоскливые осенние вечера. Если бы я спросил их о причинах подобного глядения сквозь пальцы, то они, вероятно, ответили бы что-то наподобие: “Мне мысль автора совершенно понятна, и я не имею привычки специально искать логических блох в развлекательном тексте.”
Я тоже не имею привычки искать блох, но приведенный в начале пассаж при сколь угодно беглом прочтении производит во мне впечатление скрипа пробки по тарелке. Услышав такой скрип, я, само собой, легко могу определить причину его появления. И чтение, непрерывно сопровождаемое подобными звуками, как легко догадаться, не вызывает у меня сильных положительных эмоций.
Писательница Татьяна Толстая говорит, что плохие стихи кажутся ей дешевым жирным тортом, туго набитым сахаром и пищевыми добавками. А в другом месте описывает прелесть восхитительного полужидкого французского сыра. Когда человек разбирается в деликатесных сырах, недостатки фастфуда для него очевидны. Проблема такого человека состоит в том, что большинство в глубине души предпочитает фастфуд.