Предыдущая:http://www.proza.ru/2016/01/22/1875
Итак, финансовое командование 14-й гвардейской армии Одесского военного округа через год после начала моей службы в качестве начфина армейского батальона решило, что моего гражданского высшего финансового образования явно недостаточно для продолжения службы и решило направить меня на четырёхмесячные офицерские курсы в Москву, на Военный факультет при Московском финансовом институте (у военных финансистов свой Академии не было).
В те годы единственным в стране военным училищем, готовившим для Армии кадры военных финансистов, было Ярославское финансовое училище им. Хрулёва, с трёхгодичным (а с 1974 года - четырёхгодичным) обучением, выпускавшее финансистов, бухгалтеров и банкиров для всех родов войск и видов Вооружённых Сил со средним общим и средним военным образованием. Для получения высшего (военного и специального) образования необходимо было оканчивать (очно или заочно) Военный факультет при Московском финансовом институте, окончание которого не только давало офицеру оба высших образования, но и обеспечивало тем самым его служебный рост.
Дело в том, что штатные категории военных финансистов в Советской Армии были одними из самых опальных и низких. Причины этого мне неизвестны, но факт оставался фактом: в отдельных батальонах и дивизионах штатная категория фачфина – старший лейтенант; в полку – капитан. И лишь в дивизии для начальника финансового отделения устанавливалась категория «майор», в подчинении у которого по штату находился инспектор-ревизор со штатной категорией «капитан».
Таким образом, основным условием служебного роста офицера-финансиста, у которого оказывалось 3-4 конкурента в войсках той же дивизии, была только его дальнейшая учёба на Военфаке.
Уже находясь на больших должностях в управлении округа, и часто выезжая в командировки в войска с различными ревизиями и проверками, не было у меня помощников надёжнее и грамотнее, к которым, в условиях собственной большой загруженности, приходилось обращаться, чем старый надёжный начфин полка, который когда-то надолго «застрял» в этой должности и, смирившись с невозможностью служебного роста, никуда не рвался, но исполнял свою работу грамотно и с честью.
Военный факультет не только давал высшее образование и готовил квалифицированные кадры для высшего армейского звена (дивизия, корпус, армия), но и грамотных специалистов контрольно-ревизионных органов для укомплектования финансовых инспекций военных округов и центрального аппарата Министерства обороны; растил учебные и научные кадры для военных кафедр в гражданских вузах и пополнения профессорско-преподавательского состава военных училищ и академий.
Одним из направлений его работы было и повышение квалификации офицеров, по разным причинам не имевших специального военного образования. Для этого при факультете были организованы «Курсы усовершенствования офицерского состава» (КУОС), на которых, с отрывом от основной службы, практически в условиях нахождения на казарменном положении, но на правах слушателей, в сжатые сроки давались, самые необходимые для службы военного финансиста, знания по самым различным дисциплинам и направлениям.
Могу с уверенностью сказать, что на личном опыте я весьма скоро ощутил их глубину, значимость и качество, что позволило в дальнейшем успешно решать, без необходимости дальнейшей учёбы на факультете, различные военно-финансовые вопросы, на различных направлениях и уровнях – от войскового и тылового звеньев до управленческого аппарата на уровне штаба военного округа.
* * * * *
Итак, осенью 1975 года я стал готовиться к четырёхмесячной поездке в столицу. Наверно к нашей «интересной» службе можно с полным правом применить известную милицейскую песенку: «Наша служба и опасна, и трудна/И, на первый взгляд, как будто не видна…». Все согласятся с тем, что в вопросах обеспечения людей самым необходимым – заработной платой, командировочными расходами, закупкой необходимых для нормальной жизнедеятельности родной организации материалов, запчастей, канцелярских скрепок, составления годовой и квартальной отчётности и пр., и пр. – перерывов быть не может и не должно. А потому не может быть оправдания тому, что начфин тоже человек, что он может уйти в отпуск, заболеть, уехать в командировку и, наконец, на учёбу…
Финансовая «кухня» обязана работать как часы. В этом – её уникальность и незаменимость. А как её обеспечить в армейских суровых условиях?
Да очень просто! В нашей ситуации нельзя было обойтись без… дублёра. Это когда на периоды таких вот «ЧП» ты обязан был подготовить себе замену – человека, способного на период твоего отсутствия заменить тебя. Если не на все «сто», то чтобы хотя бы не страдало дело, твой участок службы.
А где его взять? У каждого твоего коллеги – офицера свой участок службы, занятость, персональная ответственность и пр. Солдату поручить свою работу тоже нельзя.
Остаётся найти достойного и надёжного прапорщика или сверхсрочника, уговорить, провести работу, кое-чему обучить, заставить проникнуться важностью и ответственностью и… переживать про себя – а сможет ли? Не проворуется ли? Не пробросится ли деньгами при выдаче денежного довольствия? Не ограбят ли при получении денег в банке?..
А ведь впереди – конец года, нужно «освоить» выделенные батальону на год на разные цели бюджетные средства, иначе на следующий год их размер обязательно «урежут». А там и годовой отчёт надо составлять и представлять по инстанции (а он не один, их – ох, как много, и все сложные!).
Тяжёл ты, хлебушек начфиновский!..
И я нашёл такого уникального (не побоюсь этого громкого слова) прапорщика – Александра Ивановича Черпиту (ну, почти как генерал Чернота из известного булгаковского кинофильма «Бег»!).
Мне потом мои сослуживцы «в красках» и «в лицах» рассказывали, как организовал новую для себя работу, и как вёл себя «новый начфин», как он важно ездил с индивидуальной солдатской охраной с автоматами наперевес, и с расстёгнутой кобурой для получения денег в банк, а все прохожие, на всякий случай, шарахались в стороны от его грозного вида… Наверно, внешне это выглядело и смешно, зато… надёжно.
И он меня не подвёл! Правда, мне ещё долго потом пришлось «разгребать» бумажные завалы сотворённых им в моё отсутствие документов, с трудом сводя дебет с кредитом, но это уже издержки моей профессии.
* * * * *
Октябрь 1975 года. Москва. Проспект Мира, 126. Помпезное шестиэтажное здание в стиле сталинского классицизма. За ним, с торца здание поменьше и попроще. То и есть Московский финансовый институт - МФИ (ныне он именуется «Финансовый университет при Правительстве РФ»). Если всё это рассматривать в комплексе, то получается, что реально существует не Фоенфак при МФИ, а скорее наоборот - Институт при Военном факультете.
Наша группа – двадцать пять человек: от лейтенанта до майора. Сказать, что все очень уж молодые, не берусь. Люди разных возрастов, успевшие послужить и понять, что учёба, пусть и на курсах, не помешает собственной карьере.
Интересным и весьма странным оказался и её состав, сформированный, как говорят, «с мира по нитке». Семь человек – общеармейские офицеры, двое представляли ВМФ. Шесть человек – представители службы военных сообщений (то есть военные железнодорожники, причём не имеющие никакого отношения к финансам). По какому принципу они попали к нам, не ясно, но из-за этого они испытывали явные затруднения и в самой учёбе, и в сдаче экзаменов. Пять человек представляли финансовые органы ракетных войск стратегического назначения. Они отличались от остальных групп тем, что все были более чем зрелых возрастов и по многим признакам создавалось впечатление, что они – из бывших сверхсрочников. Наконец, последняя группа из пяти человек представляли вообще другое ведомство – внутренние войска.
Эту группу возглавлял майор Компаниец, откуда-то из-под Киева или Одессы. Учитывая, что он среди нас был единственным старшим офицером, а также особенно трепетное отношение его земляков к разного рода, пусть самым маленьким, но начальственным должностям, наше новое начальство назначило его старшиной наших курсов. Уже после окончания курсов, он, находясь в командировке в Кишинёве, заезжал ко мне в батальон и, узнав, что я собираюсь уезжать служить на Север, был крайне удивлён, что я покидаю такое «тёплое» местечко и даже намекал на то, что мог бы походатайствовать о моём переводе в их ведомство.
Здесь надо добавить ещё то, что вопросы организации финансового хозяйства во многих силовых ведомствах носили сквозной, универсальный характер, а потому при всей специфике организации и решаемых задач внутренними войсками, принципиальных отличий в вопросах выплаты денежного довольствия, заработной платы не было.
Вопросы размещения поначалу нас неприятно удивили. Я точно не знаю, как решался вопрос с размещением слушателей факультета (вроде бы были специально выделенные места в офицерских общежитиях, ведь люди учились по нескольку лет и жили с семьями). Но нас – слушателей курсов – сразу же определили (или объявили) на казарменном положении. Причём в качестве «казармы» выделили несколько аудиторий прямо в здании Факультета. В некоторых из них были установлены койки и другой минимум мебели для бытового устройства, другие аудитории предназначались для лекций и самостоятельной подготовки. Столовая была внутри здания.
Со временем мы оценили обстановку, в которой проживали. Всё было под рукой, не отвлекая от учёбы, создавало, пусть несколько спартанские, но вполне комфортные условия. У нас, естественно, не было ограничений, свойственных для стеснённых казарменных условий: мы были офицерами, а потому свободны в распоряжении собственным временем и пространством.
Основным сдерживающим фактором, и в то же время большим соблазном, была сама Москва, с её просторами, заманчивыми возможностями, интересными и злачными местами, красивыми женщинами. А мы были молоды, все из провинции и далёких гарнизонов, да и семьи были далеко, а Москва – вот она, рядом.
У некоторых кружилась голова, играла кровь… Интересно было изнутри наблюдать за своими коллегами: их отношением к людям, службе, учёбе, жизни, за их сильными и слабыми сторонами.
Сдерживающим фактором было и то, что Москва – это большой гарнизон, живущий по своим жёстким армейским правилам, где большое количество войск, штабов, училищ и академий, огромное тыловое хозяйство, где предельно строгая гарнизонная и патрульная служба, которую, как сторожевого пса, натаскивают на жёсткое пресечение любых нарушений уставного порядка, используя для этого любые методы, включая исторические распри между представителями разных родов войск, академиями, училищами.
Заинструктированные столичными комендантами до зубовного скрежета, начальники патрулей точно знают, где на их маршрутах патрулирования находятся военные объекты, и объединяя общие усилия, устраивают облавы на военный люд. Тут не гнушаются придраться и к офицерам по любому мало-мальскому поводу.
А потому мы тоже были проинструктированы командованием факультета и начальником курсов, нашим добрым «дядькой», полковником Левандовским, который тоже «пас» нас каждодневно и учил, как обойти маршруты патрулирования и не попасть в лапы патрулям. А они караулили нас в самых злачных местах: у станций метро «ВДНХ» и «Щербаковская»; у шикарной гостиницы «Космос», с её ресторанами и доступными женщинами; у входов в продуктовые и винные магазины, в шаговой доступности от здания факультета.
В те годы офицеры особо гражданской одеждой не баловались, тем более не было необходимости тащить её с собой на учёбу в столицу – ведь на дворе была глубокая осень и начало зимы и без того хватало военных вещей с зимним обмундированием.
Но… Жизнь есть жизнь. А потому было всё, и походы некоторых, особо страждущих, по доступным женщинам, и одиночные пьянки (с разными последствиями, правда без особого криминала – здесь мы всё же были начеку), и ночные бдения за… (нет, не за учебниками и конспектами, это было уже ближе к экзаменам) партиями преферанса – самым достойным времяпрепровождением настоящих офицеров.
Пару раз за этим интеллектуальным занятием нас заставал наш беспокойный «дядька» - неусыпный начальник курсов полковник Левандовский, иногда, поздно вечером бесшумно подкрадывающийся к расцвеченной огнями учебной аудитории и боящийся застать там безудержную офицерскую… пьянку.
Увы!
- «Пульку» расписываете?» - громогласно вещал он с порога. «На деньги играете?».
- «А как же» - отвечали мы, - «По четыре очка копейка».
- «Ну, это можно», - соглашался он. Такой смешной тариф оправдывает то, что обычно именуется «азартной игрой».
И потихоньку ретировался, успокоившись нашим достойным занятием.
* * * * *
Конечно самым важным была сама учёба. До сих пор уверен, что она была организована очень разумно и эффективно. В графике наших занятий присутствовали только те предметы, которые непосредственно нужны были в нашей службе, а также те, которые повышали нашу общую эрудицию – военную и профессиональную. Основными предметами, предложенными к изучению, были: финансовое хозяйство воинской части, куда входил очень широкий спектр вопросов, поскольку и сам круг возложенных на нас обязанностей был многогранен.
Вторым по важности и значимости было начисление денежного довольствия. Армия – организм сложный и многогранный, решающий многие задачи в разных условиях, часто сопряжённых с опасностью для жизни, в трудных климатических условиях, в условиях боевых действий и имевших широкий спектр направлений деятельности с решением основной задачи – защиты страны от агрессии. Поэтому и сам военнослужащий тоже должен быть социально защищён и получать компенсацию за свой труд, максимально учитывающую его специфику и все стороны трудностей и опасностей.
Служебный рост военнослужащего, продолжительность его нахождения на службе, вопросы приёма на службу, увольнения – всё это также должно быть стимулировано, в том числе материально. Весь этот комплекс финансовых проблем начфин должен знать «как отче наш». Самые большие ошибки в работе начфина возникают именно из-за незнания всех тонкостей этого. А ведь это – благополучие самого военного и всей его семьи.
Не секрет, что в Армии работает много гражданского персонала, обеспечивающего своим трудом в том числе автономность и самодостаточность самой Армии. Есть много военных организаций, где удельный вес гражданских очень велик: госпитали, гарнизонные дома офицеров, квартирно-эксплуатационные части, базы, склады и арсеналы, военные заводы и военные совхозы, управления и штабы – во всех них гражданские по численности, как правило, превышают в штате военных. Поэтому знание вопросов трудового законодательства, которое, кстати, чаще других подвержено изменениям и которое, чего греха таить, плохо знакомо командирам и военным начальникам – святая обязанность военного финансиста.
Начфин обязан также должен быть знаком с ведением войскового хозяйства, знать тонкости работы продовольственной и вещевой служб, службы горючего. Поэтому нам преподавали и вопросы организации тыла части.
Ну, а поскольку мы носим на плечах погоны, то обязаны знать вопросы общевойсковой подготовки, которые нам, пусть и факультативно, но всё же также преподавали.
Теперь о самих преподавателях. Мне, получившему высшее экономическое образование в одном из престижных вузов страны всего пять лет назад, было с чем сравнивать уровень преподавания на Военном факультете. Абсолютное большинство офицеров-преподавателей имело учёные степени кандидата экономических наук и уровень их теоретической подготовки был высок. Методика преподавания у всех, конечно же, была разной. Мне импонировало качество двоих: полковника Климова и полковника Решетникова.
Первый вкладывал в нас основы ведения финансового хозяйства, читал очень эмоционально, доходчиво, даже с каким-то блеском, присущим обычно умудрённым опытом профессорам. Он успел заметить, что из всех слушателей я лучше других успеваю следить за его лекциями и записывать всё им сказанное, а потому в скором времени попросил меня дать ему мой конспект по его дисциплине, чтобы проверить какие-то свои догадки (а, может быть, и огрехи), на другой день с благодарностью вернул, правда, без дополнительных комментариев, но мне показалось, что он остался доволен (только вот непонятно, чем: качеством моего конспекта или качеством своих лекций).
Полковник Решетников читал нам самый сложный предмет – денежное довольствие. Он был большим умницей и построил изучение этого сложного материала по классической схеме, давно проверенной на практике: прочитав определённую тему, на следующий раз он проводил семинарское занятие по ней, с обязательным написанием контрольных заданий, на третий раз он проводил их разбор, с анализом ошибок, а самым нерадивым тут же давал отдельное задание по той же теме. Это в конце дало блестящие результаты: мы изучили его предмет досконально и сдали его на экзаменах лучше других дисциплин.
Полковник Савошинский читал организацию тылового хозяйства. Манера его лекций была, как бы это поточнее сказать, - вкусной и сочной, каким бывает иногда на удивление вкусным приготовленный хорошим поваром в солдатской столовой наваристый борщ. Мы все заслушивались его лекциями, ведь он говорил о работе наших ближайших по строю коллег – начальников продовольственной и вещевой служб.
Полковник Шпагин, наверно единственный на факультете кандидат не экономических, а военных наук, заместитель начальника кафедры читал нам факультативно общевойсковую подготовку и тактику. Держал он себя свободно и раскованно, с тонкой иронией, понимая, что его наука для финансистов не самая главная, но материал давал очень интересно, нестандартно, и по реакции моих коллег было ясно, что народ искренне заинтересован его лекциями.
* * * * *
Если подвести итог всему сказанному, то у меня сложилось прочное убеждение в том, что нам на этих курсах за четыре месяца учёбы вложили курс основных дисциплин, изучаемых в Ярославском финансовом училище в течение трёх-четырёх лет. Интенсивность учёбы была очень высока, а отдача от знаний превзошла все ожидания.
Мне хватило полученных знаний на всю мою 24-летнюю службу в качестве офицера-финансиста, и в дальнейшем не потребовалось дополнительно задумываться над необходимостью поступления на Военный факультет.
В конце января 1976 года мы успешно сдали экзамены. В актовом зале факультета, в торжественной обстановке, в присутствии профессорско-преподавательского состава факультета и руководства Центрального Финансового Управления Министерства обороны дипломы об окончании курсов нам вручал Первый Заместитель начальника ЦФУ МО СССР генерал-лейтенант Владимир Николаевич Бабьев.
Он поздравил нас и пригласил для продолжения учёбы поступать на факультет, выразив уверенность, что полученные знания принесут пользу и нам, и всей финансовой службе в целом. Думаю, он был недалёк от истины.
Владимир Николаевич через десять лет сменил на боевом посту первого военного финансиста страны, легендарного генерал-полковника, героя Социалистического труда, участника Великой Отечественной войны, 31 год возглавлявшего Центральное Финансовое Управление Минобороны страны, своего тёзку, Владимира Николаевича Дутова.
В.Н. Бабьев в течение пяти лет также являлся начальником ЦФУ МО (1986-1991) и ушёл из жизни в звании генерал-полковника в 2014 году.
Кстати, много позже у меня была возможность ознакомиться со списками выпускников Военфака после 1975 года. В них я нашёл только одну фамилию нашего курсанта, окончившего после наших курсов факультет. Это был Станислав Дукальский, наш флотский коллега.
Ну, а сам Военный факультет, как и многие учебные заведения Минобороны, ожидала незавидная судьба.
Созданный в 1947 году, Военный факультет за 59 лет своего существования неоднократно менял свои статус и наименование, превращаясь из факультета в университет, объединяясь с Ярославским высшим военным финансовым училищем.
За свою историю в нём было подготовлено свыше 7,5 тысяч офицеров-финансистов высшего звена и около 11 тысяч офицеров повысили свою квалификацию на курсах переподготовки. Среди его выпускников – 125 генералов, академик РАН, 4 лауреата Государственной премии РФ имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, 59 заслуженных экономистов РФ, 27 профессоров и докторов наук.
Однако в 2006 году, в ходе пресловутой «военной реформы» Факультет прекратил своё существование, а четырьмя годами позднее, 1 октября 2010 года был ликвидирован и Ярославский военный финансово-экономический институт.
Военные финансисты оказались не нужны Российской Армии.
А ровно спустя пять лет, словно в насмешку над офицерами ликвидированной финансовой службы Минобороны, Президентом России 24 августа 2015 года был подписан Указ об установлении в Вооружённых Силах РФ Дня финансово-экономической службы, который будет отмечаться 22 октября.
* * * * *
Итак, я вернулся из столицы и приступил к разгребанию «авгиевых конюшен», оставленных после себя моим дублёром. На моё счастье, ничего криминального в его «финансовых деяниях» в моё отсутствие я не обнаружил.
Весной 1976 года у меня побывала очередная ревизия, которая также окончилась благополучно. По её результатам наш армейский штатный ревизор майор Глушков, подписывая акт ревизии заявил, что я по своим деловым качествам созрел для должности начфина полка.
Однако наша скрипучая военно-бюрократическая машина не спешила с реализацией задуманного. Тем не менее, вскоре поступил звонок из армейского отдела кадров и мне был задан прямой вопрос: «Что вы имеете против, если вас направят для дальнейшего прохождения службы в Группу советских войск в Германию?». Естественно, никаких «против» у меня не оказалось. «Ждите…».
Прошёл день, неделя, месяц… Ожидание затягивалось. Но в Армии как-то не принято напоминать начальству о своём существовании – оно должно само созреть.
Затем как-то меня посетил с каким-то служебным вопросом майор Глушков и я напрямую задал ему вопрос о том, какое принято решение в отношении меня. И тут я получил ответ, в котором прозвучал ещё один незыблемый военный принцип, который обычной гражданской логике не поддаётся. Повторяю, «гражданской», но отнюдь не военной.
Он сказал, что на вакантную должность в Германии у них было на рассмотрении два претендента: я и ещё один офицер из нашего гарнизона. Но, поскольку в отношении меня было заявлено, что я справляюсь с должностными обязанностями хорошо, а мой конкурент числится у них, извините, в «раздолбаях», то в расчёте избавиться была утверждена его кандидатура.
В дальнейшей своей службе я не раз встречался с подобной практикой, которая, правда, иногда оборачивалась своей обратной стороной: так, бывало, освобождаясь от нерадивого коллеги, его отправляли даже на учёбу в академию, а потом такой вот кадр возвращался «академиком» в ту же часть, но на вышележащую должность, в отместку своим «радетелям справедливости».
Вот и мой удачливый визави, как оказалось, продержался в «заграницах» всего несколько месяцев, и после очередного служебного проступка, был выставлен из Германии в 24 часа.
А ближе к лету состоялся неожиданный повторный звонок от армейских кадровиков. «Что вы будете иметь против, если мы вас пошлём в районы с льготным исчислением выслуги лет? Мы тут подумали: ведь вам уже почти 28 лет, а выслуги всего три года, в то время, как другие в вашем возрасте уже имеют по десять лет выслуги».
Да, это было неожиданно. Хотя, на заре туманного детства, в моей военной семье такой прецедент уже имел место: моего отца ровно 25 лет назад, в 1951 году, из Белорусского военного округа, где он к тому времени успел прослужить около пяти лет, послали служить на Чукотку. И я поспешил задать встречный вопрос: «А куда?», и получил такой же лаконичный, как удар кулаком в лоб, ответ: «На Чукотку»! Выбора не было… Жизнь вращалась по спирали.
Где-то в памяти крутились строчки:
«…Но, коль не по прямой, а так же не по кругу,
То есть предмет такой с названием «спираль»,
Который даст понять Историю–подругу:
И вглубь веков взглянуть, и в будущее – вдаль…».
Надо было собираться в дорогу…
Продолжение:http://www.proza.ru/2016/10/11/282