Л. Толич Сиреневый туман Глава 5
Продолжение.Начало: Часть 1,
глава 1,2,3,4
Глава пятая
Как вода в песок, ушли чередой пять лет нового века; несмотря на маленькие семейные казусы, самых беззаботных и счастливых – последних пять спокойных и мирных лет в жизни семьи Мацкевичей, где росло семеро крепких здоровых детей и родители так искренне любили друг друга...
Новый век набирал свою грозную силу.
Однажды Женя пришел с раздробленной ладонью. Кто ему поранил руку и где, никто так и не узнал. Он терпеливо перенес, когда вынимали железные осколки, а Маня обнимала его, гладила, утешала. Хороший был фельдшер в городской больнице, и под его присмотром все зажило, но Женя очень волновался и просил не говорить никому об этом...
Затем Витя стал откуда-то приносить брошюры и листовки, просил Маню хорошо спрятать. Она запихнула их в солому за обшивку двери на крыльце, а дерматин пришпилила назад гвоздиком, так что ничего не было заметно. Потом Манечка просто забыла про них.
Весной Лиза, самая старшая, окончила седьмой класс гимназии и стала готовиться к поездке в село на лето, говоря, что надо “просвещать” крестьян. Время было неспокойное, и Владимир Матвеевич слышать не хотел ничего про это. Ослушаться отца Лиза, конечно, не посмела, но очень вредничала и часто уходила из дому на “курсы”. Что там были за занятия, никто не знал, только с Женей они часто шептались и тайком что-то читали, а Витю посылали приносить и относить разные книжки.
Однажды раздался стук в двери, послышался голос дворника:
– Госпожа Мацкевич, откройте! У вас велено сделать обыск.
Паулина Лукьяновна, набросив на плечи шаль, бросилась в прихожую и отодвинула засов. В дом ввалились жандармы, заставили всех встать... Малые дети дружно заревели. Началось жуткое, унизительное действо.
Вдруг Маня вспомнила про листовки за обивкой. Голова пошла кругом, и в глазах помутилось, она испугалась, чувствуя, что вот-вот упадет... Паулина Лукьяновна была очень бледна. Лиза в ночной рубашке стояла рядом, Юля и Леночка босиком топтались на коврике и плакали в голос... Жандармы распороли постели, подушки, все ящики перерыли в комоде и в шкафу, подавили любимые елочные игрушки, не все, правда, а только Женин фонарик и Павлика золотую грушу...
Затем стали допрашивать старших: признайтесь, куда попрятали запрещенные книжки. Все молчали и Маня тоже, только очень боялась, чтобы не взялись за дверь. Часа два-три провозились, потом что-то написали и ушли. Паулина Лукьяновна молча кое-как поправила постели, дети легли, и она потушила свет. Витя шепотом спросил у сестры, где спрятала то, что он приносил, она ответила тоже шепотом, а потом услышала, как Лиза говорит Жене: “Ведь у меня все лежит за доской, где спит наша кошка...” А кошка до того была ленивой, что даже не сдвинулась с места, несмотря на шум, и жандармы ее почему-то не тронули.
Маня долго не могла уснуть, ей было страшно и очень жаль мамочку,
которая тихо всхлипывала у иконы Пресвятой Богородицы, освещенной золотистым огоньком масляной лампадки.
Бедная девочка! Разве могла она догадаться, какая боль терзала материнское сердце, какой жуткий страх испытала Паулина Лукьяновна за своих неразумных детей, с беспечной горячностью сунувших головы в распалявшееся революционное пекло. Что могло их остановить? Ведь от царского режима досталось и родителям Владимира Матвеевича... Клевета, интриги, взяточничество, разорительный судебный процесс...
Конечно, им не грозила нищета простолюдинов – запредельная... Но все же бедность – опрятная, тоскливая и унизительная бедность безземельных дворян, не завершивших высшего образования и, естественно, не сделавших достойной служебной карьеры, преследовала семью всю жизнь...
Боже мой, как же в этом содоме уберечь своих детей – таких горячих и искренних! – от роковых, непоправимых ошибок? Что посоветовать, как наставить?.. “Господи, помилуй!.. Матерь Божья, Пресвятая Дева Богородица, спаси и сохрани их!..” – заливаясь слезами, шептала по ночам Паулина Лукьяновна, стоя на коленах перед домашней чудотворной иконой...
**********************
Продолжение следует