Дорога лавин. рассказ из цикла -спутник-

 

                Пояснение: имя главного героя произносится в русском
варианте,- с ударением на первый слог,- то есть на букву"Э".               
ДОРОГА ЛАВИН

– В гостях хорошо, а
дома лучше,– такое «открытие» сделал Эрик
Лангид, решив вернуться в Теплогорск.

           – Ну куда ты, Эрик, собрался,– отговаривали его.–
 Ехать зимой через горы – чистое безумие.
           Но Эрика уже захватила ностальгия,– звезда
минувшего, своим могучим тяготением
поменявшая местами пространство и время. До
Нового Года осталось четыре дня, а этот праздник
необходимо встречать там, где провёл самую
счастливую пору жизни,– иллюзия прикосновения к
дорогому сердцу прошлому.
        – Тогда лети.
         Но растревоженные нервы Эрика требовали
действия.
         – А зачем я машину покупал? – возмущённо
спросил он.
        И загрузив багажник синей «нивы» продуктами,
вечером пустился в дорогу.
               

В пути  его часто задерживали автоматчики в
камуфляже: поблизости полыхала война, гибли
защитники России, истреблялся цвет нации. Всё же
на рассвете он добрался до Беслана. Обложившие
горизонт облака вдруг в считанные минуты
превратились в белоснежные громады, чьи
вершины подпирали небо. Эрик остановил машину
на небольшой закольцованной площадке со
стационарным постом ГАИ. На огромном указателе
значилось: «Транскам». Ниже табличка оповещала:
«открыт». Движение по Военно-Осетинской дороге
продолжалось, хоть и с минимальной
интенсивностью.

        В ущелье медленно светлело, а ледяные хребты
уже сияли в лучах восходящего солнца словно в
первый день творения.
               
Всматриваясь в возвысившееся перед ним царство
гор, Эрик чувствовал, как его охватывает
непривычная оторопь.
               

Летом склоны обнажали первозданные
скальные массивы, где можно было увидеть и такое
чудо, как ветвистая сосна, растущая верхушкой
вниз. Даже с высоты полёта авиалайнера
нескончаемая череда отрогов поражала
воображение, напоминая окаменевшие волны,
поднятые ветром времени, когда земля ещё была
юна. В замкнутых складках бирюзовыми
зеркальцами блестели озёра. Теперь здесь
господствовали только два цвета: белый и голубой.
Эрик ощущал себя мореплавателем, которому
предстоит пересечь неизведанный край, рискуя на
каждом повороте потерпеть крушение. Но в море
больше шансов уцелеть. Море,– колыбель жизни,–
расположено к человеку. Горы – сталагмиты, за
миллионы лет нарастившие до поднебесья холод,
отчуждённость, блеск бесчисленных звёзд. Зимой
их приближенность космосу воспринимается с
особой остротой.
               

Эрик вспомнил, как отец сказал однажды:
«Ледяной пик – это тот же клинок. Только клинок ты
можешь заточить сам, а в горах всё наоборот».
               

Эрик заколебался. Конечно, по
транскавказской магистрали ездят десятки лет, но
от этого она не стала безопасней. Да есть ли  на
свете такое препятствие, которое человек не
попытался бы преодолеть?
        Значит, вперёд!
               

В зеркале мелькнула машина. Вороненый
«чероки» обогнув «ниву», остановился. Английский
буквенный код указывал на его грузинскую
регистрацию. Из джипа вышли два грузина – судя
по разнице в возрасте и схожести во всем остальном
отец и сын,– и направились к Эрику. Он опустил
стекло: в окно повеяло холодом.
               

– Почему  стоим? – дружелюбно   спросил   
тот,   что   был   старше, седоволосый.– Перевал
закрыт?
       – Вроде нет,– ответил Эрик.
       – Поехали вместе. Веселее будет.
     Насчёт веселья Эрик сильно сомневался, но от
разумного предложения отказываться не стал.


Автомобили быстро втянулись в ущелье,
оставив по правую руку скульптуру исполина
верхом на коне. С удручающей периодичностью
попадались затушёванные снегом изувеченные
останки автотранспорта, проигравшего спор с
горами. Здесь дорога измерялась не километрами,
а расстоянием от обелиска до обелиска,
обозначающими места трагедий.
               

Трасса уже вилась над пропастью, повторяя
прихотливые броски зелёного потока, далеко внизу
с яростным рёвом пробивающего путь через
пороги. Казалось, это дикий зверь преследует
добычу по пятам; секундная оплошность,– и
растерзанная жертва навечно застынет в его
каменном чреве. Русло реки загромождали
гигантские валуны. На самых больших росли 
раскидистые ели. Со стороны это выглядело вполне
живописно.
               

Часы шли. Редкие встречные машины
поддерживали надежду на благополучный исход
путешествия. В полдень преодолели Рокский
перевал. Дорога резко ухудшилась. «нива»
барахталась в снегу пока, наконец, не увязла
окончательно. Проскочивший коварный участок
джип остановился. Машины соединили тросом, но
даже сложение усилий  двух моторов ни к чему не
привело. Утомившись, люди вышли отдышаться и перекусить.
               

Так как никто из троих не курил, они
ограничились тем, что разломили лаваш, и съели
его  с сыром. Старший из попутчиков считал,
сколько курочек они зажарят как только приедут
домой, и сколько вина при этом выпьют, и
настойчиво звал Эрика в гости. Молодой человек, 
юноша лет двадцати, отмалчивался, скользя
взглядом по заснеженным вершинам.       


Утолив голод, они вернулись в машины. И
снова «нива» безуспешно рвалась из снежного
капкана, как вдруг, подброшенная сотрясением
страшной силы, увлекаемая джипом, вылетела из
сугроба. Обломок скалы размером с немалый дом
перегородил дорогу в двух метрах за «нивой».
Треть колоссальной глыбы нависала над бездной,
оставив между склоном зазор, через который мог
протиснуться разве что мотоцикл, но никак не
легковушка. Подбежали  грузины.
               

– Удачно упала! – воскликнул старик,
ошеломлённо глядя на скалу.– Ещё бы чуть, и...– он
обескуражено покачал головой.– Бульдозером
такую махину не столкнуть.
       – Бульдозером нет,– заметил его сын.– Но если
взорвать вот здесь,-- большая часть сама свалится.
       – Одно ясно,– теперь дорога закрыта,– сказал
старик.– Хорошо, что проскочили. Да хранят нас
архангелы Михаил и Гавриил,– он перекрестился.
         Стиснув зубы, Эрик смотрел, как со склона
стекают на дорогу снежные ручьи. Обуревавшие его
чувства выразились в одном слове:


– Поспешим!
          В этот раз им удалось избежать несчастья.
          Вскоре показался тоннель.
               

Эрик включил фары и, сбросив скорость до
минимума, въехал в недра горы. Свет выхватил из
темноты железобетонные плиты и блоки,
подпирающие свод тоннеля. Местами плиты были
разорваны ледяными жилами, напоминающими
корни фантастического дерева. Колёса скользили,
машина то и дело шла юзом. Минут через десять
впереди забрезжил выход. Джип выкарабкался из
тоннеля. Вдруг земля задрожала: оглушительно
ревущая лавина смела иномарку. Воздушная волна
толкнула «ниву» и с рокотом понеслась по
тоннелю. Снежный водопад замер.
               

Эрик выбрался из чудом не пострадавшей
машины, подстраховался буксировочным тросом и,
проваливаясь в снег по пояс, подобрался к обрыву.
Рядом со снежной плотиной, распятый на камнях
бурной реки, чернел джип, умалённый расстоянием
до размеров жука. Полыхнул, расплываясь,
огненный шар. Звук взрыва донёсся только через секунду. Но пламя
скоро угасло.
      
Внезапно собравшиеся свинцовые тучи
превратили день в сумерки; окрест пал оттенок
мрачности. В теснине зловеще загудел ветер.
Казалось, некий инфернальный демон дует в
химерическую трубу, пытаясь затопить подлунный
мир неизбывной тоской. Эрик, зябко повёл
плечами, и вернулся в машину.
               

«Влип,– невесело подумал он, отрешённо
глядя на спидометр.– Надо же так влипнуть...».
Дорога измотала его. Дремота овладела им, путая
мысли, вызывая видения. Теперь высвобожденное
подсознание стало выписывать причудливые 
виражи, то взмывая вверх, то соскальзывая вниз.
               

Со скрежетом и лязгом из тьмы
материализовался бульдозер, с ходу разваливая
снежный бастион. Открылся проезд. Эрик завёл
машину и поехал по расчищенной трассе. Горы
быстро понижались, а признаков населённой
местности всё не было.
               

Громовое эхо раскатов сходящей в отдалении
лавины вывело его из оцепенения. Он по-прежнему
находился в тоннеле. Эрик с трудом разлепил
ресницы. Пальто и шапка плохо защищали от
холода. С усилием он разогнул закоченевшие
пальцы, вытолкнул дверь, выскочил и стал неистово
прыгать, приседать, махать руками, стараясь
глубоко не вдыхать колючий от мороза воздух.
Согревшись, он прислонился к капоту.
               

Запорхали первые снежинки, а вскоре
повалили так густо, что в пяти шагах ничего нельзя
было разглядеть. Снег нёс необыкновенную
чистоту, свежесть. «Так, наверное, пахнет небо»,–
думал Эрик, представляя, как оно осыпается
пушистыми, студёными хлопьями.
         Радио перестало работать.
               

Мир, который Эрик оставил, в общем, не так
далеко, с тёплыми квартирами, искусственным
светом, телевизорами, казался нереальным,
исчезнувшим в незапамятные времена  навсегда.   
               
               
Ночью снегопад прекратился и в
распахнувшемся космосе замерцали  огромные
звёзды, искрясь льдистыми  лучами.
               
Утром Эрик забрался на лавину и убедился,
что она не так уж велика,– не шире полста метров.
На другой стороне никого не было.
               
Часы превращались в сутки.


Предусмотрительно захваченной лопатой
Эрик вырыл в снегу пещеру и затолкал в неё «Ниву»
– благо, дорога шла под уклон. Так он ослабил
тиски холода. Чтобы поспать и не замёрзнуть
ночью, он  ненадолго включил обогреватель.
               

Эрик раскапывал лавину по краю, сбрасывая в
пропасть снег, соперничавший по вязкости с
цементным раствором. В нём были намешаны и
земля, и камни, и обломки деревьев. За день Эрик
расчищал метров пятнадцать. Каждый вечер его
охватывало отчаяние, но наступало утро, вставало 
солнце, и он с упорством одержимого брался за
лопату вновь и вновь, ожесточаясь, превращаясь в
механизм. Его сбивало с толку то обстоятельство,
что до сих пор никто не появился. «Куда все
подевались? – злился он. – Что там опять
стряслось? Не объявил ли Теплогорск блокаду
России? Чего хорошего, а такого свинства всегда
можно ожидать».
               

В ночь на 31 декабря он услышал голос,
звучащий извне:
          – Зайти можно?
          – Прошу,– любезно пригласил Эрик, открывая
дверцу справа: незнакомец устроился рядом с ним.
Эрик включил плафон и с любопытством
рассматривал гостя. Это был мужчина средних лет в
белой бурке и папахе. От него исходил невидимый свет, пронизавший Эрика,- словно он стал прозрачным как стекло,- но этот свет доставлял ни с чем не сравнимое блаженство.
               
– Здравствуй, Эрик,– поприветствовал
гость.– С наступающим.
           – И вас так же. Мы знакомы?
           – Будем знакомы. Я – архангел Михаил. Ты
удивлён?                – В нашем бренном мире,– объяснил Эрик,– я давно уже
ничему не удивляюсь.
           Из коробки на заднем сиденье он достал пару
банок тушёнки, открыл их, и одну протянул
архангелу:               

– Угощайтесь. Жаль
нет хлеба.
– Я захватил с собой,– сказал архангел,–
совершенно случайно. Держи.– И он подал
большой батон свежеиспечённого тёплого хлеба.

– Благодарю,–
Эрик без лишних вопросов запустил  в  него  зубы. 

       
Потом  оба наслаждались 
горячим  чаем,  также добытым архангелом. После
того как они подкрепились, небесный полководец
спросил:
            – Есть какие-нибудь пожелания?
               

– Вообще-то да,– сказал Эрик.– Хочу, чтобы
поскорее пришел ваш шеф и навел на земле
порядок...– Тут он запнулся: а что если на небесах с
Богами такая же путаница как в России с
президентами, и решил высказаться предельно
ясно: – Иисус Христос.
               

– Он уже приходил. И пробыл среди вас 73
года. Вернее, вы жили в нём.– Видя непонимание
на лице Эрика, архангел пояснил.– Богу не
обязательно принимать человеческий облик. Он
проявляется в том, в чём пожелает: во Вселенной, в
росинке на цветке, в стране. И опять его предали и
распяли на планете. Проходят тысячелетия, но
ничего не меняется. Теперь ты понял?  Эрик кивнул
головой:
               
– Значит надежды нет?
               

– Пока люди не изменятся, надежды нет.
Прежде чем сказать: «я хочу», сделай что можешь.
Это необходимое условие. Исход борьбы между
добром и злом зависит от поступков каждого
человека,– так было предопределено ещё до
начала времён. Воля человека... Это единственное
на что Бог не может повлиять.
               

Эрик хотел что-то возразить, но... он уже был
один.
               

«Всё это глюки,– думал Эрик принимаясь с
утра дальше раскапывать лавину.– Мороз,
недостаток кислорода. Во всяком случае
подтвердить моё видение некому». К полудню
стена снега рухнула. Перед ним стояла «Газель» –
маршрутка. Пассажиры встретили Эрика как
инопланетянина.                Заглянув в полный людей микроавтобус, он предупредил:                - Вы не сможете проехать. На дорогу упала скала.                И укатил прочь. Он сделал ещё только одну остановку,– в ближайшем городе,– чтобы сообщить полиции о машине, упавшей в пропасть.
               
В тот же вечер он был в Теплогорске. 

      
Так же, соперничая с многоэтажным домом,
подобный облаку, сплетённому из ветвей, высился
монументальный тополь, оцепеневший от ледяного
дыхания зимы. В окнах слабыми огоньками
светились свечи. Но Эрик ничего этого не видел. Он
сидел не сняв пальто, за старым столом, на котором
зажёг свою свечу. Перед его глазами как наяву
возникла ярко освещённая, украшенная
самодельными гирляндами комната, нарядная
ёлка, и мать,– радостная и молодая. Квартира
промёрзла насквозь, но он ничего не  чувствовал,–
ни холода, ни времени,– полностью погрузившись в
дорогое сердцу прошлое.               
                Примечания 1:Действие рассказа происходит в 90-е годы. 2:Имя  и
совпадения случайны.