г. Владивосток, 29 августа 1966 г.
Любезная Эмма, как я всё-таки рад, что ждать Вас сегодня не заставил, хотя, понимаю - не должен был я на вашей заводской проходной двери ломать. Но я попал в такой невероятный водоворот из машин, троллейбусов и куда-то бегущих людей, что категорически не успевал к окончанию Вашего рабочего дня, а для меня это равносильно было даже не скажу чему. Однако, Эмма, видели бы Вы работу того постового милиционера, который, словно гениальный дирижёр, регулировал движение настолько филигранно и упоительно, что автомобили и автобусы как-то сами выстроились в нужные ряды, и улица полностью свободной стала, что и позволило мне забежать в Вашу проходную с последними минутами рабочего дня.
Меня не пускал ваш вахтёр, человек добрый, но глупый, он раздражённо тряс бородой и на свои часы указывал, пытаясь сказать мне, что на территорию я уже не имею права, потому что всякий там регламент и партийная линия, а ещё безопасность против классовых врагов. А я знал, Эмма, знал, что не враг я никакой и три минуты у меня ещё есть, поэтому попросил вахтёра сверить его часы с моими, у меня отцовские, подарочные, с личной дарственной грамотой от начальника Вашего завода. Мой отец тоже работал здесь когда-то. Так вот, когда мы наши часы сверили, оказалось, что его хронометр ещё утром умер, остановившись на семи часах. Я был очень этим доволен и направился через деревянный турникет, и даже Вас уже ясно видел, как Вы в нетерпении туда и сюда возле проходной ходите, но тут вахтёр этот совсем с резьбы сорвался и встал передо мной, растопырив руки, с дикими глазами и криком "Не пушу!". Вот и ломанулся я прямо через конструкцию и снёс её вместе с вахтёром, потому что это было глупо бы и неправильно, если бы я не пришёл к Вам точно в то время, как обещал.
Ждёт меня теперь, Эмма, товарищеский суд и взыскание по партийной линии, но это всё ерунда, потому что это был самый лучший вечер за последние полгода, позволивший мне провести с Вами время именно так, как я этого хотел - заходя в кафе-мороженые, маленькие магазинчики и даже просто гуляя по набережной, отгоняя от Вас комаров. И поцелуй Ваш, любезная моя Эмилия, подаренный мне возле подъезда Вашего дома, сделал меня счастливейшим мужчиной на свете, пусть даже у мужчины этого завтра на работе состоится товарищеский суд.
Однако в следующий раз я очень прошу Вас, Эммочка, давайте оговорим нашу встречу перед проходной на улице, а не на заводской территории. Это спасёт меня от ещё одного строгого порицания товарищей, убережёт вашего вахтёра от инфаркта, а старенькую проходную от окончательного разрушения.
Сердечно Ваш, Анатолий.
GC