Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
М. Ю. Лермонтов.
Герой Советского Союза, лётчик, потерявший после ранения ноги и сумевший вернуться за штурвал самолёта, - его имя было знакомо каждому советскому человеку.
Об этом герое мы знали все.
Знали с тех самых пор, как по школьной программе проходили «Повесть о Настоящем человеке» Бориса Полевого и видели одноимённый фильм режиссёра Александра Столпера.
Для школьников тех лет Маресьев был тем, кем для современных детей являются голливудские герои. Он — и «Железный человек», и «Выживший».
Книга Бориса Полевого давала людям надежду и веру в себя. Наполненная добротой и оптимизмом, она стала бестселлером для мальчишек и девчонок, учила любить жизнь, не пасовать перед трудностями.
Когда «Повесть о настоящем человеке» вышла за пределами СССР, один из американских газетчиков попросил Бориса Полевого стать арбитром в пари между ним и двумя чехословацкими журналистами. Они сказали ему, что Алексей Маресьев — реальный человек.
А он уверен, что этого быть не может:
«Я сам вожу спортивный самолёт и знаю, что это за капризная девица! А тут военный истребитель! Побеждать асов Геринга, людей здоровых, отлично натренированных, сидящих в великолепных машинах!.. Кто же в это поверит? Ну, хорошо, пусть ваш предполагаемый друг совершил невозможное, невероятное, что никогда никто и нигде не совершал. Что он получил за это? Высокий военный чин? Богатство? Положение в обществе? Вы же пишете, что он остался старшим лейтенантом и единственное, чего он добился, - это возможность сесть в самолёт и снова и снова рисковать жизнью. Какой же, простите, дурак будет прилагать для этого столь много нечеловеческих усилий?»
Когда американца познакомили с Алексеем Маресьевым, журналист только развел руками и выдал сакраментальное:
«Умом Россию не понять…»
Увы, в нынешнее время Министерство образования независимой Украины изъяло «Повесть…» из обязательной и даже факультативной программ школьного курса русской литературы, в одночасье ставшей зарубежной. Списало, словно отлетавший свой ресурс самолёт…
* * *
Алексей Маресьев родился 20 мая 1916 года на Волге - в городке Камышине, Камышинского уезда Саратовской губернии.
Его отец - Пётр Авдеевич - прошёл Первую мировую войну, вернулся домой полуживым. И скоропостижно скончался от последствий многочисленных ранений.
Алёше исполнилось тогда всего 3 года.
Мама - Екатерина Никитична - добрая, работящая женщина, сама растила и воспитывала детей - троих сыновей.
Работала она простой уборщицей на деревообрабатывающем заводе. Получала мало.
И потому сыновей Петю, Колю и Лёшу с детства приучала к труду, честности и справедливости.
В конце своей жизни Маресьев назовёт добросовестное отношение к труду главным положительным качества человека.
В детстве Алёша часто болел малярией.
«В детстве я был похож на китайца, потому что годами болел малярией».
Последствием малярии стал ревматизм.
И маленького Алёшу мучили страшные, дикие боли в суставах.
Боли эти были настолько сильными, что ребёнок порой просто не мог ходить. Случалось, домой из школы, расположенной за 4 километра, его на руках приносили старшие товарищи. И буквально отдирали ботинки, намертво примёрзшие к пяткам.
А соседи Маресьевых между собой частенько шептались: Алёшка-то долго не протянет.
Страдал мальчик и от мигреней…
Но от отца, которого Алексей почти не помнил, ему достались в наследство упрямый характер и огромная сила воли.
* * *
Стать лётчиком Маресьев мечтал с детства.
Как то мальчишкой, карауля бахчу на берегах Волги, Лёша набирал воду. И вдруг услышал рокот мотора. А потом увидел он самолёт, сверкнувший на солнце двойными крыльями и медленно проплывший высоко над пыльной степью.
Задрав голову, неотрывно следил мальчуган за маленьким силуэтом на синем фоне. Смотрел-смотрел, да и свалился в воду.
И с тех пор мечта стать лётчиком уже не оставляла его…
В Камышине Алексей после 8-го класса поступил в ФЗУ.
Там - в училище при лесозаводе - он получил специальность токаря по металлу.
Там же при лесозаготовительном заводе начал свою трудовую деятельность.
Юноша работал и учился одновременно на рабфаке.
Как и многие сверстники, Алексей мечтал о небе, об авиации,
Дважды он подавал документы в лётное училище.
Но оба раза получал отказ из-за перенесённых в детстве болезней.
* * *
В 1934 году Камышинский райком комсомола направил его как активного комсомольца по комсомольской путёвке на далёкий Амур строить город юности - так тогда называли Комсомольск-на-Амуре.
• Он попытался было отказаться:
«Разгорячился я тогда, крепко разозлился. А у них разговор короткий: «Не поедешь? Клади на стол комсомольский билет». Ну я и выложил. Мать у меня идейная была - плакала, когда узнала, причитала. Но всё, к счастью, обошлось. И неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, не отправься я всё-таки на Дальний Восток. Там, кстати, сегодня расположен один из лучших авиационных заводов.
Когда перед отъездом на Дальний Восток я проходил медкомиссию, ко мне подошла незнакомая женщина-врач и так по-матерински сказала: «Алёша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут». Я и подумал, что раз смогу выздороветь, то и лётчиком стану. Так оно и получилось. С тех пор и верю в климат».
Алексей с бригадой пилил лес в тайге, строил бараки, а потом и первые жилые кварталы.
Тамошний воздух благотворно подействовал на Маресьева.
И скоро после переезда на Дальний Восток болезни прошли сами собой.
Там же на Амуре, куда привёз он свою мечту о полётах, без отрыва от производства, Алексей начал заниматься в аэроклубе.
Парень успевал и работать (со стройки его перевели на водный транспорт в качестве моториста - дизелиста ), и учиться лётному делу.
И здесь осуществил, наконец свою заветную мечту детства и взмыл в первый раз в воздух на учебной машине…
* * *
В 1937 году Алексея призвали в армию.
Его настойчивую просьбу послать в авиацию уважили.
И направили служить в 12-й авиационный погранотряд на острове Сахалине.
Но там, по словам самого Маресьева, не летал, а «заносил хвосты» у самолётов.
Алексей сумел добиться направления в 30-ю Читинскую школу военных пилотов. Её в 1938 году перевели в Батайск.
В 1940 году Маресьев окончил Батайское авиационное училище.
И получил звание младшего лейтенанта.
После окончания училища он был оставлен там инструктором.
И обучал молодое поколение управлению авиационной техникой.
Здесь - в Батайске - и застала его Великая Отечественная война.
И отсюда, оставив инструкторскую работу, ушёл он в действующую армию…
* * *
Лётчик Алексей Маресьев был коренастый, широкоплечий, крепко сбитый мужчина.
Очень симпатичный, широколицый, смуглый, с красивыми чёрными волнистыми волосами, с живыми, чёрными, цыганскими глазами.
Чувствовались в нём тонкий ум, острая память и большое, хорошее сердце.
Жизнерадостный, весёлый, бесшабашный, открытый.
Его отличали самоотверженность и мужество, упорство и упрямство.
Умел добиваться своего.
А какая силища воли у него была!
* * *
После начала Великой Отечественной войны в августе 1941 года Маресьева направили на Юго-Западный фронт в 296-й истребительный авиационный полк.
Свой первый боевой вылет он совершил 23 августа 1941 года в районе Кривого Рога.
Маресьев в составе звена «яков» вылетел на штурмовку переднего края противника. Вышли на цель, снизились до высоты 40 метров и на бреющем полете по сигналу ведущего начали штурмовку. Сделали несколько заходов, обрушили на головы фашистов град свинца и эрэсовского огня. Выполнив боевое задание, истребители вернулись на свой аэродром.
В начале 1942 года 580-й ИАП, где служил лейтенант Маресьев, выполнял задачи на Северо - Западном фронте.
Здесь, в небе над Демянским выступом, Алексей записал на свой боевой счёт первый сбитый самолет - Ju.52.
Можно представить себе радость молодого военного лётчика, когда он настиг «юнкерса», взял его в перекрестие прицела, выпустил реактивный снаряд и увидел, как длинный фюзеляж транспортного фашистского самолета развалился на две части. От него посыпались осколки.
Лейтенант Маресьев – командир звена.
Воюя над чернотой зимних лесов так называемого «Демянского котла», он в воздушных боях сбил 4 самолёта противника – 3 «Юнкерса» и 1 «Мессершмитт».
Но случилось так, что 4 апреля 1942 года во время операции по прикрытию бомбардировщиков, атаковавших позиции окружённых немцев, в воздушном бою в районе Старой Руссы Новгородской области его самолёт был подбит.
Двигатель остановился. И самолёт, точно соскальзывая с крутой горы, стремительно понёсся вниз.
Пилот стал планировать к земле, высматривая местечко для вынужденной посадки. Впереди в гуще леса блеснул белый островок - занёсенное снегом болото.
Алексей направил туда падающий самолет, но запаса сил у истребителя не хватило…
К счастью, там переливался зелёно-серыми волнами необозримый, как море, лес. И самолёт, падая задел верхушки косматых елей. Это смягчило удар. Сломав несколько деревьев, лётная машина развалилась на части.
Но мгновением раньше Алексея вырвало из сиденья, подбросило в воздух, и, упав на широкоплечую вековую ель, он соскользнул по ветвям в глубокий снежный сугроб, наметённый ветром у её подножия.
Это спасло ему жизнь…
* * *
Упал Алексей в глубоком тылу передовых немецких дивизий. До линии фронта, т.е. до своих, было приблизительно километров 35.
Выброшенный из кабины пилот упал в сугроб и потерял сознание.
Прошло какое-то время, и холод заставил очнуться. Нужно было скорее пробираться к своим.
Попробовал встать на ноги и вскрикнул от боли: ступни обеих ног были покалечены.
• Алексей Петрович позже вспоминал:
«Подбили меня 4 апреля 42 г. Пробили мне мотор. А я был над их территорией. Высота была метров 800. Я немного оттянул самолет на свою территорию, километров за 12, но там были леса и болота, и сесть было негде. Я и пошёл садиться на лес, а там лес редкий и высокий, и на лес садиться было очень трудно. Я прикрылся рукой, чтобы не удариться, может быть, думаю, жив останусь, так, чтобы глаза не выбило. Положил голову на руки, и здесь слева я увидел площадку. И здесь я сделал большую глупость. Я выпустил шасси, так как мне показалось, что там - площадка, но когда я стал разворачиваться, то мотор остановился, и машина пошла книзу. Я только успел выровнять её из крена, как лыжами самолет задел за макушку дерева, и получился полный скоростной капот, т.е. самолет перевернулся кверху колесами. Я был привязан ремнями, но их оторвало, и меня выбросило из самолета. Так что я упал метров с 30, хотя точно не знаю. По-видимому, получилось так, что я упал на снег, а потом я покатился по дороге и ударился виском, и минут 40 я лежал без памяти. Потом, когда я очнулся, я чувствую что-то на виске, приложил руку - кровь, и висит лоскуток кожи. Я его хотел сначала оторвать, а потом чувствую, что кожа толстая и обратно ее приложил к пораненному месту. Кровь там запеклась, и все потом заросло.
От самолёта осталась только одна кабина и хвост - все разлетелось в разные стороны. Я, вероятно, сильно ударился, так как вскоре у меня начались галлюцинации. Я очень хотел испортить мотор, вынимаю пистолет и начинаю стрелять по мотору. И мне кажется, что я не попадаю, я выстрелил одну обойму в пистолете, затем другую. Потом посмотрел опять в лес, и я вижу, что там стоят самолёты, стоят люди, я кричу, чтобы мне помогли, но потом смотрю - ничего нет. Посмотришь в другую сторону, опять то же самое, и потом снова все исчезает».
• Виктор Маресьев - сын лётчика - рассказывал:
«Отец не любил вспоминать тот случай. Но про своё падение рассказывал. Самолёт упал на лес, отца выкинуло на ёлку, по веткам он сполз на снег. Снег в лесу был ещё глубокий, это спасло ему жизнь.
После падения отец потерял сознание.
Рассказывал отец и о том, как упал, как лежал долго без сознания на снегу, а когда очнулся, увидел: рядом сидит медведь-шатун.
«Я лежал навзничь, одна рука была под спиной, - вспоминал папа. - Я всё пытался расстегнуть молнию на меховом американском комбинезоне, чтобы достать из-под ремня наган, но никак не получалось».
Медведь его не трогал, думал, что он мёртвый. А мертвечину-то они не едят. Но вдруг Маресьев дёрнулся, медведь тут же лапой замахнулся, разорвал комбінезон. Но отец всё-таки успел выхватить наган и стрельнул медведю в голову: «Всю обойму в него выпустил. Зверь зарычал, поднялся и упал тоже навзничь. Хорошо, на бок упал, а если б на меня, кранты бы мне...»
У Маресьева разбитые, распухшие ноги.
И контуженному, раненому лётчику предстояло совершить тяжёлый путь по лесным зарослям, где нельзя надеяться на помощь человека, на кусок хлеба, на крышу, на глоток кипятку.
Целых 18 дней и ночей Маресьев ползком пробирался к фронту в заснеженных валдайских болотах с перебитыми ногами.
Он полз, когда уже не мог идти, и перекатывался, когда не мог ползти.
• Алексей Петрович рассказывал следующий эпизод:
«Я к одному пню привалился, смотрю — ящерица. Я её взял, она тоже сонная, я растянул от головы до хвоста и думаю — откуда её начинать есть? С головы или с хвоста? Начал голову есть. Она мне упирается… начал с хвоста, и тут тянутся кишки, она же травоядная, ну такая противная!»
Питался лётчик молодой сосновой корой, почками берёз и лип, да ещё зелёным мягким мхом. Он выкапывал его из-под снега и на ночлегах вываривал в кипятке. Отрадой ему был «чай» из собранных на прогалинах лакированных листочков брусники.
Волоча по лужам свои больные ноги в мокрых, раскисших унтах, голодный, теряющий сознание от боли и усталости продолжал медленно двигаться на восток.
• Вот как описывал это Борис Полевой в «Повести о настоящем человеке»:
«Счёт времени он потерял, всё слилось в одну сплошную цепь автоматических усилий. Порой не то дрёма, не то забытье овладевали ним. Он засыпал на ходу, но сила, тянувшая его на восток, была так велика, что и в состоянии забытья он продолжал медленно ползти, пока не натыкался на дерево или куст или не оступалась рука и он падал лицом в талый снег. Вся его воля, все его ясные мысли, как в фокусе, были сосредоточены в одной маленькой точке: ползти, двигаться, двигаться вперёд во что бы то ни стало.
…Превозмогая вяжущую усталость, он всё полз и полз, падал, поднимался и снова полз, не ощущая ни боли, ни голода, ничего не видя и не слыша, кроме звуков канонады и перестрелки…»
Это кажется просто невероятным – проползти столько времени раненому, в холоде, без пищи.
Но Алексей это сделал…
На обессиленного Маресьева наткнулись жители деревни Плавни близ городка Валдая.
Спасителями Алексея стали деревенские мальчишки Серёжа Малин и Саша Вихров. Они поняли, что измученный человек — свой, и позвали на помощь взрослых.
• Сам Маресьев вспоминал об этом так:
«Потом на 18-е сутки 27 апреля часов в 7 вечера я лёг под дерево и лежу. В это время слышу сильный треск. Я уже понимал, что в лесу здесь людей не было, и я решил, что идёт какой-нибудь зверь, учуял жертву и идёт. У меня осталось два патрона в пистолете. Я поднимаю пистолет, поворачиваю голову, смотрю - человек. У меня здесь мелькнула мысль, что от него зависит спасение моей жизни. Я ему стал махать пистолетом, но так как я оброс и стал очень худым, то он, наверное, подумал, что это - немец. Тогда я бросил пистолет и говорю: «Идите, свои». Он подошёл ко мне: «Ты чего лежишь?». Я говорю, что я подбит, лётчик: «Есть ли здесь немцы?». Он говорит, что здесь немцев нет, так как это место в 12 км от линии фронта. Он говорит: «Пойдем со мной». Я говорю, что не могу идти. – «Но я тебя не стащу с этого места. Тогда ты не уходи с этого места, я попрошу председателя колхоза, чтобы он прислал лошадь».
Часа через полтора слышу шум. Пришло человек восемь ребятишек 14-15 лет. Слышу, шумят, а не знаю, с какой стороны. Потом они стали кричать: «Здесь кто-нибудь есть?» Я крикнул. Тогда они подошли на расстояние метров 50. Тут я их уже увидел, и они меня увидели. Остановились. «Ну, кто пойдет?» - Никто не идёт, боятся все. Потом один парнишка говорит: «Я пойду, только вы смотрите, если в случае чего, вы сразу бежите за народом, в деревню».
Не доходит до меня метров 10. А я худой, оброс, вид был страшный. Он подошёл поближе. Я реглан расстегнул, петлицы видно. Он подошёл ещё поближе и кричит: «Подходите! Свой, летчик!». Те подошли, смотрят. Спрашивают: «Почему ты такой худой?» Я говорю, что не кушал 18 суток. И тут они сразу: «Ванька, беги за хлебом! Гришка, за молоком!». И все побежали, кто куда.
Потом приехал ещё старик. Они положили меня на сани. Я положил старику голову на колени, и мы поехали. Оказывается, тот человек, который первый меня нашёл, шёл в обход, так как там было все заминировано.
Потом чувствую, что меня мальчик толкает:
- Дядя, а дядя, посмотри!
Я смотрю, подъезжаем к селу, поперёк улицы что-то чёрное. Я говорю:
- Что это такое?
- А это весь народ вышел вас встречать.
И действительно, целая колонна стоит, а как въехали в село, получилась целая процессия. Старик остановился у своей хаты. Тут люди меня нарасхват. Одна говорит, давай его ко мне, у меня молочко есть, другая говорит, у меня есть яички, третья говорит - у меня тоже корова есть. Слышу шум. Тут старик говорит:
- Я за ним ездил и никому его не отдам. Жена, неси одеяло, отнесём его в избу.
Внесли в избу, начали тут с меня снимать одежду. Унты сняли, а брюки пришлось разрезать, так как ноги распухли.
Потом смотрю, опять народ идёт: кто несёт молоко, кто яички, третий еще что-то. Начались советы. Один говорит, что его нельзя много кормить, вот, один инженер из Ленинграда сразу очень много покушал и умер, другой говорит, что нужно только молоком поить. Положили на кровать, дают мне молока и белого хлеба. Я выпил полстакана молока, больше не хочу, чувствую, что сыт. Они говорят: «Кушай, кушай». А я не хотел больше. Но потом постепенно я стал есть.
Нашёлся у них в селе какой-то лекарь, вроде фельдшера. Он посоветовал хозяевам вытопить баню и помыть меня. Все это они сделали. Вообще очень хорошие люди оказались…»
Лётчика привезли в деревню, начали выхаживать.
Но раненые и обмороженные ноги сильно воспалились. Нужна была срочная операция. Однако в деревне не было профессионального врача.
Лишь спустя неделю за Маресьевым прилетел самолёт.
На связном У-2 комэск Андрей Дехтяренко его вывез в госпиталь в Москву.
* * *
Потом был госпиталь…
У Алексея Петровича к тому времени было заражение крови и страшнейшая гангрена обеих ног.
Как вспоминал летчик впоследствии, в госпитале его направили прямиком… в морг!
Раненых в Московском госпитале было много. И лётчика, как практически безнадёжного, положили на каталке в коридоре.
Потом покрытого простыней умирающего лейтенанта по коридору на каталке повезли в морг. Гангрена, заражение крови, врачи уверены: не жилец.
Но на пути туда Маресьева перехватил профессор Теребинский.
Осмотрев Маресьева, он скомандовал:
«На операционный стол его, живо!»
Хирург ампутировали лётчику обе ноги, но жизнь спас.
Только вот, казалось, поставил точку в карьере пилота…
* * *
Ампутация голеней обеих ног…
Молодой мужчина был страшно подавлен.
Но железная воля не дала ему отказаться от дальнейшей военной деятельности.
При этом Маресьевым двигало совсем не стремление стать знаменитым (этот удивительный человек сожалел о своей навязчивой и обременительной для него известности во многих интервью).
И не стремление сделать карьеру.
Алексей Петрович был воспитан своей благородной матерью так, что не мог в тяжёлую минуту для страны сделаться инвалидом и стать обузой. Он чувствовал себя полным сил и способным защищать свое Отечество.
Кроме того, Маресьев безумно любил небо. А диагноз врачей о непригодности становился приговором.
Алексей Петрович обязан своей дальнейшей службой в лётных войсках исключительно своей силе воли и упорству...
Несмотря ни на что Маресьев решил вернуться к профессии истребителя.
Для этого он решил развивать обрубленные по голень ноги так, чтобы сохранить в них силу и ловкость. А потом, когда появятся протезы, научиться проделывать на них все необходимые для управления самолётом движения.
И начались ежедневные упорные тренировки.
Подсунув обрубки ног под спинку кровати, упёршись руками в бока, по целым часам он сгибался и разгибался, крутил торс, поворачивал голову. Улегшись на спину, он по очереди то сгибал ноги, подтягивая к себе, то разгибал, выбрасывая вперёд. Всё это вызывало острую боль.
Но Маресьев с каждым днём отводил гимнастике ног на минуту больше, чем вчера.
Это были страшные минуты – минуты, когда слёзы сами лились из глаз, и приходилось до крови кусать губы, чтобы сдерживать невольный стон.
Но он заставлял себя проделывать упражнения. Сначала один, потом два раза в день, с каждым разом увеличивая их продолжительность.
Затем учился ходить.
Сначала на костылях.
Потом на одних протезах…
Кроме утренней и вечерней зарядки, хождения, бега, специальной тренировки ног он решил научиться танцевать.
Правда, началось это, по признанию Маресьева, с конфуза.
Уговорив одну из медсестёр научить его танцевать, лётчик, никогда не делавший этого на протезах, наступил партнёрше на ногу. Поняв, что так недолго и искалечить девушку, Маресьев сменил тактику. И партнёром его стал один из соседей по палате, а медсестра выступала в качестве аккомпаниатора.
Потом, получив навыки, Маресьев, как и все лётчики в санатории, танцевал с медсёстрами.
• Сын легендарного лётчика Виктор Маресьев вспоминает:
«Отец тогда со всеми медсёстрами перетанцевал. А культи его под протезами истекали кровью».
В сентябре 1942 года Маресьева выписали из госпиталя, отправив на реабилитацию в санаторий.
К этому моменту он уже был уверен, что снова будет летать.
Вот только подобную возможность ещё нужно было доказать врачам.
Потом была медкомиссия, перед которой он лихо сплясал «барыню».
Зажигательный танец и лихие прыжки со стула, продемонстрированные Маресьевым, заставили медкомиссию признать его годным к полётам.
Врачи, правда, не знали, что ноги, натёртые ремнями от протезов, после этих упражнений кровили у Маресьева ещё очень долго.
• Виктор Маресьев:
«После медкомиссии, которая решала, годен он к полётам или нет, зашёл в ванную, снял повязки, а там - всё в крови. Долго ноги у него заживали».
А потом начались его скитания по военным канцеляриям и учреждениям.
Ведь по инструкции, даже если бы не хватало двух пальцев, нельзя допустить к управлению самолётом. А тут без обеих ног! Сколько нервов, сколько времени стоило это ему.
Но, в конце концов, добился направления в школу тренировочного обучения, где прозанимался свыше 5 месяцев.
Оттуда вышел с отличным отзывом.
Остаток зимы и раннюю весну 1943 года провёл в Ибресинской лётной школе в Чувашии.
Он переучивался там на новый тогда советский истребитель – «ЛА – 5».
Пройдя переподготовку успешно, в июне 1943 года он добился отправки на фронт.
И был зачислен в 63-й Гвардейский истребительный авиационный полк.
Таким образом, проявив необычайное упорство и волю, Алексей Маресьев вновь смог сесть за штурвал боевого самолёта.
* * *
В июне 1943 года старший лейтенант Маресьев на протезах прибыл в 63-й ГвИАП, на Брянский фронт.
Придя в полк после выздоровления, Алексей ужасно переживал. Он боялся, что его не примут лётчики полка.
К новому месту службы он прибыл накануне Курской битвы, когда борьба в воздухе шла жесточайшая. Поэтому любой летчик, взявший его к себе ведомым, определённо рисковал поднимаясь с ним в небо.
Командир полка оставлял его на аэродроме. И не выпускал на боевые задания. Алексею разрешали лишь подниматься в воздух к моменту возвращения наших самолётов - для их прикрытия при посадке. Алексей всё прекрасно понимал. Но однажды не выдержал и обратился к командиру полка за разрешением идти в бой...
Хорошо, что в полку оказался сочувствующий ему комэск - капитан Александ Числов.
Он видел, как Маресьев переживает, а потому предложил полетать с ним.
Алексею сопутствовала удача - он завалил Bf.109, причём на глазах комэска. Доверие к нему после этого сразу возросло. Словом, Александр Числов стал его крёстным отцом.
Позже Алексей узнал, что комполка перед вылетом сказал Числову: мол, сильно в драку не лезь, береги ведомого.
Затем Маресьев слетал с комэском ещё раз. И опять удачно.
Так он вписался в коллектив и уже никто не мог упрекнуть его в том, что он стал обузой для полка.
А уже 20 июля во время воздушного боя он спас жизнь двум летчикам и сбил сразу 3 вражеских истребителя Fw.190.
В воздушных боях на Курской дуге безногий летчик доказал, что не только может пилотировать боевой истребитель, но и выходить победителем в схватках с немецкими асами.
Затем начались ожесточенные схватки с врагом в небе Прибалтики.
За образцовое выполнение боевых заданий и проявленное личное мужество и высокое лётное мастерство 24 августа 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии старшему лейтенанту А. П. Маресьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
• Представляя героя к награде, командир полка H. П. Иванов писал:
«Истинный русский патриот, он, не жалея жизни и крови, сражается против врагов и, несмотря на серьёзный физический недостаток, добивается в воздушных боях отличных успехов».
Однако, нагрузки всё время возрастали и поэтому уже в 1944 году, когда Маресьеву предложили стать инспектором - лётчиком и перейти из боевого полка в управление Вузов ВВС, он согласился. Но сам об этом, он никого не просил...
К тому времени заместитель командира эскадрильи 63-го ГвИАП ( 3-я ГвИАД, 1-й ГвИАК, 15-я ВА ) гвардии старший лейтенант Алексей Маресьев - пилот с ампутированными ногами - совершил 87 боевых вылетов.
И в ожесточённых боях сбил 11 вражеских самолётов! В том числе 7 - после возвращения на фронт после ранения и ампутации ног.
* * *
В 1944 году герой неба согласился стать инспектором-лётчиком и перейти из боевого полка в управление вузов ВВС.
А потом наступило 9-е мая 1945 года…
В одном из своих последних интервью Маресьев довольно неожиданно ответил на вопрос, где он встретил День Победы:
«На койке с крапивной лихорадкой».
Оказалось, накануне лётчик позавтракал несвежей американской тушёнкой, в результате чего по всему телу пошла сыпь. Этот анекдотичный эпизод, который Маресьев не счёл нужным скрывать, хорошо показывает, что был он обычным живым человеком, а не забронзовевшим героем на постаменте.
После войны Маресьев познакомился со своей будущей женой Галиной.
Вот как это случилось. В Главном штабе ВВС накануне окончания войны он увидел красивую девушку. Но подойти к ней постеснялся.
Во-первых, стыдясь инвалидности.
А во-вторых, сомневаясь, свободна ли она.
Алексей Петрович воспользовался служебным положением и обратился в отдел кадров по поводу семейного положения Галины Викторовны.
Узнав, что она не замужем, он уже через месяц сделал ей предложение выйти замуж.
Прожили они вместе 55 лет.
• Алексей Маресьев рассказывал:
«Уже после войны, в сорок пятом, я служил инструктором штаба ВВС Московского военного округа. Кстати, под началом генерала Василия Сталина. Нормальный был мужик. Как все мы, не без греха. Человек широкой натуры. И приглянулась мне девушка симпатичная. Тоже в штабе работала. Кем-то вроде делопроизводителя, документы разносила по отделам.
Я же по натуре был стеснительным парнем. А тут еще, думаю, неизвестно, как Галя отнесется к моей инвалидности. Поэтому, прежде чем клинья подбивать, попросил начальника отдела кадров выяснить о ней — с кем живет, как живет. Она потом рассказывала — крепко испугалась, кадровики ведь просто так никогда не вызывали.
И после этого я уже сам начал за Галей ухаживать, предложил выйти за меня. Двое сыновей у нас. Старший, Виктор, бывший офицер, — руководитель Фонда инвалидов войны «Маресьев». Младший, Алексей, — мой помощник…»
• Виктор Маресьев:
«Отец познакомился с матерью в 1945 году, они сразу поженились. Мама отца по-своему любила, но она была человеком жестким, с очень тяжелым нравом. У отца был действительно ангельский характер. Она его пилит, а он молчит. Я ей, бывало: «Не устраивает - разводись. Ты всю жизнь за его спиной живешь». Она же, как замуж вышла, больше не работала. У нее до отца были еще женихи, один - музыкант, другой - поэт. И она очень прагматично решила: «Музыкант выпивать будет, поэт - гулять, а Маресьев без ног никуда от меня не денется». Так всю жизнь и прожили...»
1946 году Алексей Петрович был уволен с военной службы и занялся обучением молодых лётчиков.
Общенародная известность к лётчику пришла в 1946 году - после выхода книги Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке».
Но сам герой относился к славе более чем сдержано.
Известны такие его слова:
«Воевали все. Сколько на свете таких людей, на которых Полевого не нашлось».
И правда, много было лётчиков, которые без ног летали. Есть даже книжка такая - «Сколько у нас Маресьевых».
Маресьев знал о таких людях, поэтому возмущался:
«Что вы из меня легенду делаете? Сумел я выжить, сумел полететь - и всё!»
Он очень совестливый от природы мужик был…
Свои последние вылеты на самолете (учебном У-2) Алексей Петрович совершил в начале 50-х годов в качестве инструктора спецшколы ВВС в Москве.
На этом его небесная эпопея закончилась…
Лётчик всегда жалел, что ему не удалось попробовать свои силы на реактивных самолётах.
• Виктор Маресьев рассказывает:
«Папа работал под руководством Василия Сталина, сына Иосифа Виссарионовича, в ВВС Московского военного округа. Отец хорошо отзывался о Василии как о командующем. Конечно, называл его немножко взбалмошным парнем, не без гульбы... В 60-х годах Василий подарил папе пару бутылок домашнего вина. Мне тогда лет 12 было, отец мне полфужера налил, говорит: «Попробуй вина Сталина».
Со свойственной ему неукротимой волей Алексей Маресьев взялся за учёбу.
В 1952 году успешно окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.
А в 1956 году - аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС. И защитил кандидатскую диссертацию по истории.
В том же году кандидат исторических наук Алексей Петрович Маресьев вошёл в состав Советского комитета ветеранов войны.
• Виктор Алексеевич вспоминает:
«После войны отец возглавлял комиссию по обустройству бывших фронтовиков. Ему тогда было 30 с небольшим. Пришлось окончить Высшую партийную школу. Он засел за политэкономию, английский. Окончил аспирантуру при Академии наук, защитил диссертацию. Стал кандидатом исторических наук.
Он работал секретарем Комитета ветеранов войны, и все знали: Алексей Маресьев - главный защитник ветеранов. Их проблемы он воспринимал близко к сердцу, бросался на помощь. Однажды его вызвали в ЦК и сказали: «Не превращайте комитет в собес!» Он в ответ хрипел: «Как так?! А зачем он тогда нужен?»
Чиновники решили активность отца переключить в другое русло - сделали из него первого зама председателя и поручили заниматься международными делами».
В 60-ом году вышла в свет его книга воспоминаний.
В 1967 году Маресьев участвовал в церемонии зажжения Вечного огня у Могилы Неизвестного Солдата.
Этот человек никогда не жаловался на судьбу.
Жил скромно.
До самой смерти этот человек не поддавался недугам и удивлял окружающих жизнерадостностью, обаянием и оптимизмом.
Никто из посторонних, даже когда Алексею Петровичу пошел девятый десяток, даже не догадывался, что у него ниже колена протезы. Он не ленился встать из за стола, если в кабинет входила дама, сам водил машину и очень много ходил.
Несмотря на окружавшую его славу, Алексей Маресьев всегда оставался скромным человеком и старался не пользоваться ни служебным положением, ни званием героя.
• Виктор Маресьев:
«Он никогда не пользовался своей славой, жил очень скромно. Иной раз я ему объясняю: тебе, отец, люди предлагают от чистого сердца, а ты не принимаешь - это даже неприлично! Он сердился: «Ты, Витька, не разводи эту купетчину».
Я ему: «Пап, ты спишь на кушетке. Тебе хотят кровать хорошую подарить - почему отказываешься? Или давай я тебе кровать куплю!» Но он так и спал на кушетке. А она узенькая. У него протезы, он падал с нее несколько раз. И все равно ни в какую: «Не надо мне никакой роскоши».
Однажды к нему домой пришли снимать иностранные телевизионщики. Поозирались и говорят: ну понятно, эта квартира у вас рабочая, но наверняка есть еще дома, где вы живете нормально? Он в толк не мог взять: «Что значит нормально?»
Наша семья всю жизнь прожила в Москве в четырехкомнатной квартире, которую отцу выдали как герою в 1948 году.
Он получал от государства хорошую зарплату, но она почти вся уходила на лекарства для моего младшего брата - инвалида. Алеша в три года в детсаду запихнул себе щепку в нос, она обломилась и там осталась. Врачи не усмотрели. Это дало инфекцию в мозг, и в пять лет ему поставили диагноз «эпилепсия». Брат всю жизнь (он умер в 44 года) принимал по 10 - 12 таблеток четыре раза в день. А они были очень дорогие».
«Отец стеснялся принимать подарки. Приезжала где-то в 80-е годы в Москву делегация испанских авиаторов. И среди них был один, причастный к королевской семье. Он говорит отцу: «Алексей Петрович, я подсунул королю книжку «Повесть о настоящем человеке». Он ее прочитал, и мы решили вам подарить виллу в Испании». Отец в ответ руками замахал: «Мне этого не надо! Я не езжу дальше Кисловодска!»
«Конечно, я с детства знал, что мой отец герой. Характер у папы был бойцовский. Он даже когда на протезах ходил с палочкой, не опирался на нее, а как-то стремительно отталкивался, грудь вперед. Народ его полюбил, так же как Гагарина, Жукова, Чапаева. Кстати, с Юрием Гагариным судьба его сводила. Даже раз помог. Отец после войны мечтал приобрести катер. Долго добивался разрешения, и ему позволили. Поставил он катер на прикол на базе ЦСК. А в 60-е годы Гагарину подарила катер датская королева. Юрия Алексеевича вызвали на Лубянку: у нас не принято катера иметь, отдайте нам, он нам пригодится, а вам будем давать покататься. Юрий Алексеевич и обратился к моему отцу за советом: как сделать, чтобы отвязались. Отец помог, и катер Гагарина встал рядом с отцовским. Нашему отец придумал название «МАГВА» - Маресьев Алексей, Галина (жена, наша мать), Виктор (я), Алеша (мой младший брат). А Гагарин назвал свой катерок «Дружба».
Когда Гагарин погиб, отец очень переживал…»
Маресьев всегда поддерживал себя в прекрасной физической форме:
- занимался в бассейне,
- катался на велосипеде и коньках,
- ходил на лыжах.
- Более того, он даже переплывал Волгу, устанавливая рекорд на время.
В мирное время лётчик, на войне научившийся на протезах управлять истребителем, научился водить автомобиль и мотоцикл с коляской.
• Алексей Петрович рассказывал:
«Машина мне была нужна уже просто как средство передвижения. Чтобы получить права, надо было тоже, вы знаете, пройти медкомиссию. Узнав, что я безногий, медики и гаишники (тогда это ведомство называлось ОРУД — организация регулирования уличного движения) заартачились. Пришлось убеждать, даже ругаться.
Позже появились «Запорожцы» с ручным управлением. Симпатичная машинка. Но маловата, в нее тяжело было садиться. Так я попросил, чтобы мне дали с доплатой обычный «Москвич» с ножным управлением».
После войны Алексей Маресьев работал инструктором, депутатом, секретарем совета ветеранов, председателем общества инвалидов.
Но свои последние годы, в 90-х, он доживал на грани нищеты.
«За чертой бедности, за чертой бедности. Вот в последний год я только вот начал выходить из-за черты бедности», — рассказал Алексей Маресьев в одном из своих последних интервью.
Лишь в начале нулевых про Маресьева опять вспомнили.
Но было уже поздно.
Настоящая «Повесть о Настоящем человеке» заканчивается грустно...
Алексей Маресьев – человек с несгибаемой силой воли и железным характером - прожил долгую и насыщенную жизнь.
Скончался этот удивительный человек в 2001 году.
Он ушёл за два дня до юбилея и за час до торжественного вечера, посвящённого его 85-летию.
У Алексея Петровича случился инфаркт, оказавшийся фатальным.
В итоге праздник трансформировался в вечер памяти, начавшийся с минуты молчания…
Маресьева похоронили на Новодевичьем кладбище, и на его могиле всегда много цветов и моделей самолётов, сделанных школьниками.
В память об Алексее Маресьеве установлено множество монументов.
Во многих городах есть улицы, носящие его имя.
Также не обошёл его стороной и кинематограф.
Ещё при СССР вышел фильм «Повесть о настоящем человеке». Главную роль в котором сыграл Павел Кадочников, хотя режиссер изначально хотел снимать самого лётчика.
В 2005 году была создана документальная картина «Судьба настоящего человека».
В честь Маресьева даже названа малая планета 2173 Maresjev.
* * *
Алексей Петрович Маресьев - пример мужества, воли и жизнелюбия.
Его не заставила отступить даже такое серьёзное препятствие как потеря ног. Он шёл к своей мечте, любил небо и жизнь.
Никогда не гордился своими победами и даже не считал их подвигами.
Маресьев просто не представлял, что жить можно как-то иначе.
Можно только поражаться, какая силища воли была у этого человека и преклоняться перед несокрушимым духом этого отважного советского лётчика – Алексея Петровича Маресьева, Героя Советского Союза – человека с большой буквы, Настоящего Человека.
А нынешним молодым людям не помешало бы взять с него пример и поучиться, как следует идти к своей цели…