Была весна, пели птицы, хотелось перемен. Это было два года назад. Тогда еще мы не продали наш антикварный письменный стол, тогда еще мы не купили тот свежий газетный номер, который…
Впрочем, начну все по порядку, то есть с того момента, как, устав от, надоевшего мне за многие годы интерьера нашей комнаты, я решила произвести некое революционное изменение, а именно - продать единственный старинный предмет мебели, украшавший, а может быть уродовавший, нашу скромную квартиру.
Да, с этого и началась моя «История одного объявления», которая впоследствии вылилась в историю двух объявлений, и почти в одну историю про любовь.
Итак, продать антикварный письменный стол. «С чего начать?» - подумали мы с мамой, и решили, что единственное решение, которое нам приходит в голову – это пойти и купить газету «Из рук в руки». Конечно! Еще с давних времен – можно ли называть давними времена, которые от нас отделяет всего десяток лет – эта газета не раз спасала нас в трудную минуту, помогая купить тот или иной предмет, казавшийся без этой газеты недоступным. Так вот, свежий, пахнущий краской очередной выпуск поведал нам, что есть несколько телефонов, дозвонившись по которым мы сможем сделать нашу комнату просторнее, а какого-то антиквара счастливее от удачного приобретения.
Я стала звонить по всем телефонам подряд – одни не отвечали, другие голосом автоответчика заявляли, что не могут говорить – и в итоге, в лежащей передо мной газете, осталось всего два объявления, взглянув на которые, я подумала: «Здесь меня ждет удача», и обвела их фломастером.
Набрав первый номер, и услышав приятный мужской голос, я оживилась и стала нахваливать свой, как мне казалось, бесконечно развалившийся стол. Голос в трубке по мере нарастания моего оживления стал проявлять все большую заинтересованность, и уже через пять минут мы договорились, что этот человек приедет к нам домой часа через два, чтобы увидеть это антикварное великолепие своими глазами. На этом мы с ним и простились. Но я на этом не успокоилась – видимо, мне очень понравилась роль продавщицы стола – и решила позвонить по второму объявлению. Просто так, «на всякий случай».
Длинные гудки в трубке, звук подключения номероопределителя, приятное мужское «Алло». И начался непринужденный разговор, который продлился ровно полтора часа. О чем мы говорили? Да, в общем-то, даже и не о столе, а скорее просто об антиквариате, просто о мебели, просто о жизни, и было так легко и свободно, что пасмурный весенний день стал солнечным, не очень радостная жизнь стала веселой, а на глазах появилась розовая пелена.
Звонок в дверь прервал мой затянувшийся разговор, и я вспомнила, что пришло время показывать мой пресловутый стол. Быстро попрощавшись, я положила трубку и пошла открывать дверь.
Приехавший специалист был явно изумлен несоответствием цены и степени антикварности представленного его вниманию предмета, и, боясь, что кто-то более проворный, чем он сам, сможет его опередить, сходу отсчитал мне некую сумму денег, и сказал, что завтра же он эту ценность заберет. Свершилась «сделка века» - я избавилась оттого, что стало желанным для другого!
А на следующий день, когда так сильно нелюбимый мной стол был вывезен, и в почти пустой комнате я сидела одна, вдруг раздался телефонный звонок:
- Скажите, вы уже продали ваш стол?
- Увы, - рассмеялась я, услышав в трубке голос моего вчерашнего собеседника, - Его уже увезли, и я справляю по нему поминки.
- Давайте справлять вместе.
- Почему бы и нет.
- Вчера мы выяснили с вами почти все, - говорил он приятно-хрипловатым голосом, - забыли только познакомиться. Разрешите представиться: Владимир Бризов, холост, занимаюсь антиквариатом, москвич, детей нет…
- Вы кое-что упустили в своей автобиографии, - сказала я шутя.
- Интересно, что именно? – он не мог скрыть любопытства.
- Были ли вы на оккупированной территории?
- Нет.
- Ну, тогда, я думаю, что мы можем говорить спокойно…
И между нами начался настоящий, классический телефонный роман. Такой, когда каждый день созваниваются, разговаривают, создают для себя некую сказку, пребывая при этом в полном неведении о том, что именно во всех этих разговорах является ложью, а что правдой.
Было много странных совпадений – мы любили гулять по одним и тем же улицам, читать одни и те же книги, когда-то давно мы учились в одном техникуме.
Между нами лежала разница в тринадцать лет, но она была совершенно незаметна, настолько легким было наше общение. И нам все больше казалось, что мы созданы друг для друга.
Я не стала записывать его телефон в записную книжку, а, вырезав из газеты прямоугольничек объявления, вставила его в центр телефонного диска. Мы созванивались каждый день и по мере того, как на деревьях распускались почки, а солнце все более припекало, наши отношения становились все теплее и теплее.
Смешно сказать, но вместо обычных приветствий мы, возможно в память о том, что нас познакомило и сблизило, здоровались так:
- Алло, это антикварный салон?
- Да, но нам нужны только письменные столы.
Или, если он звонил мне:
- Скажите, не вы ли продаете стол?
- Я, но только тем, у кого такой приятный голос.
А голос у него, действительно, был сказочный. Владимир! Как странно было слышать его, но не знать, как он выглядит. У него была очень странная манера говорить – чуть прерывая речь, как будто он хотел дать себе возможность обдумать высказываемые слова. «Зачем, - думала я, - ведь он так красиво умеет говорить, зачем ему делать эти милые паузы?». Но это меня нисколько не смущало, а напротив, притягивало к нему все сильней. Телефонные отношения развивались. Изо дня в день мы болтали о текущих новостях, о книгах, прочитанных в далекой юности или недавно, о погоде и весеннем солнце, о нашем – его и моем – прошлом, которое было разное, но в чем-то и похожее. Точнее так. Я слышала только то, что было похоже, а то, что отличалось, я переиначивала внутри себя и выдавала это за нечто такое, что было мне по нраву.
- …Что ты сейчас читаешь? – он любил, когда я ему что-то рассказывала.
- Сартра. Пишу по нему аспирантский реферат.
- Странно, - его речь прервалась знакомой паузой, - Мне как-то всегда не везло на таких женщин как ты.
- Каких?
- Читающих Сартра. О чем это? Расскажи мне.
- Это экзистенциализм…
Странный разговор. Тот Владимир, которого я представляла себе во время нашего общения, должен был бы знать кто такой Сартр. Но мне не хотелось обращать внимание на подобные этому случаю несоответствия, и я продолжала общаться с голосом, которому мало-помалу я стала приписывать внешность, характер и образованность уж если не мужчины своей мечты, то очень близкого к идеалу человека. Можно сказать так: «Я постепенно влюблялась».
Телефон. Сколько десятилетий назад он изобретен, а какую изысканную ловушку он хранит в своих электронных глубинах. Мы общаемся, слышим голос, различаем интонацию своего собеседника, но не видим при этом его лица. Казалось бы, что в этом страшного? Но, ведь, смеясь в телефонную трубку, можно на самом деле в нее же лить слезы. А наивный собеседник на другом конце провода ни о чем не догадается, и будет продолжать шутить или рассказывать вам анекдоты...
Прошел примерно месяц. Были майские праздники. Я смотрела за окно и думала о том, как это приятно, что вот сейчас, примерно минут через пять зазвонит телефон, и я снова перестану быть одинокой, и я снова буду с ним. И вдруг, неожиданно, как порывистый весенний ветер, на меня нахлынула решимость договориться о встрече. «Зачем, – подумала я, - продолжать этот невидимый роман, когда уже все и так ясно, когда уже все так хорошо и остается только быть вместе?».
Телефон зазвонил, мы чуть-чуть поболтали, и я сказала:
- Володя, а давай сегодня встретимся.
Возникла пауза. Чувствовалось, что он и сам давно хотел произнести эти слова, но что-то его останавливало.
- Знаешь, может быть не сегодня? – его голос выражал легкое беспокойство.
- Нет, я больше не могу тянуть. Я хочу знать, как ты выглядишь, хочу, чтобы все было по нормальному…
- По нормальному? Ну, что ж, хорошо, - в этих словах звучала какая-то странная обреченность, - через час возле памятника Грибоедову. Тебе это удобно?
- Да! Да! И тысячу раз да! – ликуя, сказала я, - Но как мы узнаем друг друга?
- Ну, ты же говорила мне, что похожа на Варлей из «Кавказской пленницы», значит, я тебя сразу узнаю. Узнаю, и сам к тебе подойду.
- А как ты будешь одет?
- Я буду в черном костюме.
Мы быстро распрощались, и я стала лихорадочно собираться – меня ждала встреча с мужчиной моей мечты. Мужчиной, который так мне дорог, которому так дорога я, который будет ждать меня в черном костюме возле памятника Грибоедову!
Я надела свое самое лучшее платье, вытащила из коробки свои самые высокие шпильки, навела макияж, и вышла из дома. Машины гудели мне вслед, прохожие улыбались, а я шла и представляла себе Владимира. «Он будет в костюме - наверное, он высокий и стройный. Да, это так. Костюм черный - наверное, он светловолосый, или, наоборот, брюнет. Да! Брюнет с легкой проседью. Точно, это так. Ну, я не могу думать, что он очень красивый, но, наверное, у него очень мужское лицо, такое «с характером», очень приятное…».
Я спешила навстречу своей радости и любви, а мне навстречу спешила просто жизнь, жизнь – такая, как она есть на самом деле.
Я вышла из метро и пошла по направлению к памятнику. Шаг, второй, третий… И я увидела ЕГО. И он увидел меня. Меня нельзя было не узнать – иначе у меня была бы возможность пройти мимо и избежать этой встречи – я была действительно похожа на «кавказскую пленницу». Мы встретились. Как это описать? Это был Владимир, с его голосом, его интонацией. Но… Вспомним фильм «Огни большого города», в котором в героя Чарли Чаплина (бродягу и нищего) влюбляется слепая девушка, принимая его за миллионера. Может быть, моя история плагиат, но это плагиат, подстроенный самой жизнью.
Да, мой герой оказался одет в черный костюм (покроя семидесятых лет, с заштопанными рукавами), да он был с «мужским лицом» (лицом, на котором нельзя было не заметить множества следов пьяных вечеров и похмельных рассветов), он говорил с приятными паузами «подбирая слова» (паузами оттого, что все слова, которые он знал в юности, остались почти недоступными среди слов его обычного разговорного лексикона), он был меня старше на тринадцать лет (годы, которые на его лице казались пропастью, настолько сильно состарила его эта жизнь). Но это был, тем не менее, он – тот Владимир, которого я почти полюбила.
Он поцеловал мне руку, подарил букет цветов и сказал:
- Пройдемся немного?
Я взяла его под руку, и мы пошли. Два человека, быть может, изначально созданные друг для друга, но разведенные жизнью в такие разные миры, что прохожие оглядывались на нашу пару и не могли скрыть удивления.
Мы шли и молчали, потому что все уже было сказано ранее, а теперь все слова, все те же самые слова, которые мы говорили раньше, уже казались бы ложью. Я шла, и мне было страшно. Я шла и не смотрела в его сторону, а только ощущала его неровную походку, и понимала, что иногда лучше не видеть того, что существует на самом деле, а просто строить воздушные замки.
Мы прогулялись и разошлись по домам. А на следующий день он позвонил мне в последний раз.
- Наверное, вы уже продали свой стол?
- Не знаю… - я боялась его обидеть, ведь он сделал для меня так много.
Да, очень много. Владимир открыл для меня великую истину, истину о том, что душа человека чиста, независимо от того, какую жизнь досталось ему прожить. Истину о том, что в недрах многих (как нам кажется недостойных) сердец скрыты порой такие сокровища чувств, которые и не снятся холеным людям в элитных особняках. Я была ему благодарна, но не могла этого сказать, а потому просто молчала и слушала, что говорил он.
- Спасибо тебе, - его голос, как обычно прерывался паузами, от которых мне теперь становилось страшно, - спасибо тебе за сказку, которую ты мне подарила. Ведь я, конечно, с самого начала все понимал. Но, знаешь, ты дала мне все то, что мне не удалось сделать в юности. Эти разговоры о литературе, о театре, о погоде. Это было как в кино, а потом… Я клал трубку, и в меня снова впивалась моя жизнь - перекупка антиквариата, водка, весь этот мир, мое прошлое, которое уже нельзя вернуть и перекроить заново. Спасибо, ты очень скрасила эту весну, которая стала для меня настоящей весной – волшебной и прекрасной. Прощай.
И я услышала в трубке короткие гудки.
Так закончилась моя «История одного объявления». Больше мы никогда не созванивались и не виделись. Я убрала с телефонного диска газетный прямоугольник, постепенно забыла, к тому времени уже выученный наизусть Володин телефон, но каждый раз, проходя мимо памятника Грибоедову, или покупая газету «Из рук в руки» я вспоминала эту историю, потрясшую меня когда-то до глубины души.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Весной 2001 года я случайно увидела в Интернете анонс конкурса «История одного объявления», проводимого газетой «Из рук в руки». Я решила поучаствовать в нем и описала историю, которая произошла со мной в 1998 году. Я ничего не приукрашивала и ничего не додумывала, только изменила имя и фамилию главного героя. На конкурсе я получила третье место в номинации «Самая романтическая история». «Мы бы с удовольствием дали вам первый приз, но ваш рассказ так печален, что мы не имели на это право», - сказали мне организаторы, когда я пришла на вручение. Меня это ничуть не расстроило. Ведь все мы знаем, что печальные истории не имеют право занимать первые места.