Пролог
Когда я придумывала имя для похода в ЗАГС, решила назвать своего ребенка Бориславом. Теперь он вырос и стал злиться. Имя, мол, сложное, не из наших мест. Я долго думала, зачем так его назвала. И вот догадалась.
Глава номер один
Когда-то давно я была цыганкой. Не знаю, где уж я родилась. То ли в Сербии, то ли в Черногории… В общем, там на Балканах, где перед сном солнце целует луну, а звезды моют ноги в прибрежной воде.
Я носила замусоленные карты в обрывке шелка, что остался от старой простыни, на которой меня зачали. И этот узелок, пропитанный пылью чужих надежд, я привязывала к талии. Рисковала конечно – кто-то мог дернуть его и утащить на продажу. Да, да… На продажу, чтобы отдать за кругляши медяков тем, кто и не смыслил ничего в том, как сквозь бумагу разглядывать людские страхи.
Но с другой стороны, чего уж мне было бояться таких пустяков. Гадала-то я не по листам истрепанной бумаги, а по взглядам своих беспокойных гостей. А уж их украсть у меня мог разве что Господь Бог, да и тот не сильно был заинтересован – ему-то зачем воровать то, что он сам мне посылал.
Глава номер два
И вот, в один из каких-то странных дней, когда костры трещат слишком громко, а роженицы затихают, я встретила мужчину. Был он из той страны, где зимой ветер норовит приморозить женские губы к руке возлюбленного. Лицо его напоминало рассказ о нечаянном убийстве, а душа была с дверцей, ключ от которой потеряла его мать. Об этом-то он и пришел спросить, потому что жить с душой, которая подглядывает в замочную скважину дано не каждому.
Мне отказывать ему смысла не было. Правда денег он не обещал, да и драгоценностей у него не водилось. Но мне-то совсем другое от него понадобилось, когда я заглянула в эти глаза, тронутые ряской тоски. Я сказала тогда:
- Что, красивый, неженатый… Хочешь узнать, зачем мать украла твою душу?
Он аж вздрогнул. Не привык, наверное, что мысли иногда можно вытаскивать из ушей и смаковать на языке, поэтому попросил… Ну как многие мужчины, что ходят прямой дорогой, а думают закоулками… Попросил, чтобы я сказала, где живет мать его детей.
- А не испугаешься, - я уж постаралась сказать это тихо, чтобы ветер не подслушал, - не испугаешься, когда ребеночек твой вырастет и пойдет на Святую гору?
Он не понял, думая, что это я сказки ему рассказываю. Поэтому переспросил. Я тогда разложила перед ним тряпицу цвета месячной крови и растянула по ней дорогу из своих карт.
- Бери одну, - сказала я, хоть и знала, что он две вытащит, так как уж слишком они были старые и липли друг к другу, как девственники в первую ночь.
Он вздохнул как дед, и вытянул даму с дальней дорогой. Я аж не удержалась от смеха. Кто же еще мог ему родить – не король же в самом деле. И какой смысл мне был гадать такому человеку, который дальше своего двора посмотреть не может? Так и пришлось наврать ему, что, мол, утром перегадаю. Может ключик и найдется, если он его под юбкой поищет…
Глава номер три
Ну и, как водится у нас… Когда встречаешь того, кто носит в себе прорастающее семя, нельзя его отпускать от себя, иначе другого случая может и не быть… Зазвала я его под старую телегу, что бросил еще в том году возле мельницы хромой печник. И там объяснила, как искать ключ, который мать повесила за иконами, а потом потеряла, узнав, что чужое все равно окажется у хозяина.
Он все думал об этом ключике… Да так сильно, что заря красной стала от страсти. А я рассмеялась и сказала:
- Теперь ищи своего сына в Святогорье, где греки ракию пьют даже во время молитвы.
Он тогда понял, как я его обокрала. Расстроился и убежал. Ну а я-то не сильно печалилась… Мне-то еще сквозь материн живот предсказали, что я рожу праведника от глупца. Поэтому собрала свои карты и уехала по дальней дороге в чужой кибитке.
Глава номер четыре
А когда уж только пришла мне пора умирать, сын мой приехал ко мне из Ватопеда, в котором провел пятьдесят три зимы. И спросил:
- Где же тот, кто ключ искал? Я нашел. Надо бы отдать, пока беда не пришла.
Ну а я сказала… Что еще я тогда могла ответить? Только показать, как по тропе, избитой сломанными подковами, к моей лачуге медленно идет человек.
- Это ему я должен все рассказать? - спросил мой сын.
А я рассмеялась в ответ:
- Ты его в Ватопед отведи. Там до него, может, и дойдет, что все ключи хранятся у Бога под охраной. А таким как я он их попользоваться дает.
Мы потом до утра втроем сидели и пили ракию, пропитанную молитвами и постами. А утром, когда вместо красной зари пришла бледная, я умерла, чтобы не мешать им идти по дальней дороге. Меня-то все равно на святую гору Богородица не пускала. Так что мне самое место было тут заснуть.
Глава номер пять
Вот так и получилось, что когда я сама родилась в той стране, где зимой ветер норовит приморозить женские губы к руке возлюбленного… Родилась и от своей цыганской жизни помнила лишь то, как гадать на тридцати шести замусоленных картах… Так и получилось, что я снова родила от глупца, а сына назвала так, как это часто делают в Сербии или Черногории – Бориславом.
Я тогда думала, что только имя ему с того времени подарю. А оказалось, что он и сам кое-что сюда притащил. Только не на Святую гору он с детства смотрел. А на алтарь. Ну и это было неплохо. Так всегда говорили у нас на Балканах, когда видели, что ребенок для церкви рожден.