На его голове когда-то густо росли волосы. Об этом факте кричало его лицо, привыкшее находиться под прикрытием и позволять себе лишнего в смысле мимики. Теперь же мимика казалась чрезмерной, ибо шевелюра отступила к ушам, груди и спине, оставив после себя кожаную поляну, которую хотелось прикрыть. Например, добротной кепкой, чтобы разводить костер мировой революции как вождь «пролетарьята» Володя или петь «Моя столица моя Москва» как мэр Юрий. Однако же лысина оставалась голой и принадлежала мужчине по имени Саша, чуждого как пролетарьята, так и московского патриотизма. Саша причислял себя к тонкой прослойке северостоличной интеллигенции, удобрившей собой столицу южную. К незагазованной, вольной в суждениях и не признающей местечковых авторитетов.
Весенний сквознячок шевелил остатками шевелюры над ушами, и Саша привычно приглаживал их короткими пальцами, поросшими бледными волосками. Сидя в открытом московском кафе, мы беседовали уже больше часа. О литературе, о политике, о превратностях судьбы и снова о литературе.«Не самое дорогое, но хорошее» вино раздвигало тематические горизонты. К концу второй бутылки горизонт обычно раздвигается в сторону линии «личного фронта», независимо от происхождения, как алкоголя, так и распивающих.
- Я человек безнадежно женатый, и всегда снимал квартиры для… ну для…- замялся Саша в поисках точного определения.
- Поебушек, - подсказала я.
- Можно и так назвать, - прищурился он. - Квартир было много. И баб тоже. Помню,баба была из Воронежа. Приезжала в Москву каждые две недели.
- По делам? Или конкретно к тебе?
- Конкретно ко мне. Ты слышала о сквирте? Так вот, она сквиртовала так!
- Сквиртовала баба из Воронежа... - продекламировала я как начало поэмы.
Саша засмеялся, стрельнув морщинками в заросли над ушами.
- Года три с ней встречались, пока я не ушел.
- Она песню затянула «выбирай – или я или жена»? – предположила я.
Саша сожмурился в гримасе, означавшей «зачем говорить банальности».
- А что такого в твоей жене, что у тебя даже сомнений не возникло, уходить или не уходить? – допытывалась я.
- Да ничего такого. Просто зачем? Женщин много, моя жизнь всегда была параллельной. Каждый раз жениться что ль?
- А давно ты запараллелил свою жизнь? Как быстро после свадьбы?
- Через год где-то.
- Тебя что-то не устраивало?
- Нет, все было нормально.
- Тогда зачем?
- Я мужчина! - изрек мужчина, и его лицо надуло силой доказанной истины.
- А с бабой из Воронежа не общаешься? Она сильно переживала?
- Она - не знаю. Я - нет. С ней не общались, встречались с ее дочкой, она в Москве живет, баба просила отдать ей белье.
- Какое белье? Она уехала в Воронеж без трусов?
- Постельное. На котором мы с ней еблись.
- Ой! – удивилась я. - Это ее белье? Она такая мелочная?
- Нет, мое.
- Оно было в пятнах спермы и сквирта?
- Да нет, постирали давно.
- На память, что ли?
- Ну, наверно. Я не спрашивал. Просто отдал. Разве поймешь, что у баб в голове? Вот тебе, наверно, понятно.
- Я, конечно, баба, но не стала бы просить простыню, чего бы на ней не было.
Сашино лицо выразило полнейшее равнодушие к развитию этой темы – пустые глаза, чистый лоб, мокрые от вина губы. Кустик волос на груди, подслушивающий в расстегнутую пуговицу рубашки, напротив, требовал продолжения.
- Так снятая квартира простаивала? – пошла я на поводу у кустика.
- Конечно, нет! – Сашины глаза снова наполнились голубизной смысла. – Как раз в это время появилась Ирочка.
- Откуда она появилась?
- Это интересная история. Знаешь, по отношению к женщинам, с которыми работаешь, уже складывается какое-то предубеждение. Такая-то легкодоступна, к примеру, а эта, наоборот, строит из себя недотрогу. Ну, так вот, про Ирку я даже не думал. Такая всегда строгая, застегнутая на все пуговицы, как говорится. Она работала у нас в институте мнс, младшим научным сотрудником. И вот как-то утром прихожу на работу, а у нас все стены расписаны «Лапина ****ь». Ну, скандал, шум, что такое! Оказалось, она крутила с одним нашим, а жена узнала, взяла у него ключи и ночью расписала все стены. Тут я смекнул, если она с одним мутила, значит, и мне можно попробовать, не такая уж крепость и недотрога эта Лапина. Стал ей комплементики, цветочки, презентики. Но на «вы», все прилично. И вот как-то летом зовет она меня на дачу, электрику посмотреть, что-то там не работает. Дача недалеко, съездили, посмотрел, сделал. Возвращаемся, проезжаем озеро красивейшее. А жара, лето, и будни, нет никого. Я говорю – давай искупаемся? Она – нет, купальника нет, но вижу - сама хочет. Разделись. Она в лифчике, я в семейниках. Вода теплая, нет никого, марево такое солнечное. Она вдруг скинула с себя все и в воду. А я не стал раздеваться. Неудобно показалось как-то. Искупались, она на травке звездой раскинулась, я аж засмотрелся, как у нее все там аккуратненько. Я лег рядом, на живот, и оказалось, что моим хозяйством прямо ей в руку. Она не отдернула, а так, слегка пожмакала. Вот, думаю, правда, ***** Лапина! Ну и потом в машине поеблись. Хотелось на берегу, но не стали. Мало ль кто появится. Ну, вот так, года три тоже продружили с ней. И мне все в ней нравилось, и ****юша ее и все. Но так она и не смогла ни разу сказать – поехали на дачу, поебемся. Каждый раз какую-нибудь причину придумывала – косилка сломалась, электрика, еще что-то. Залета боялась как огня, а предохраняться тоже не хотела. Признавала лишь один способ – не в меня. Я ей говорил, что есть спирали, есть таблетки – не хочу и все! Однажды зазевался, не успел вынуть. Она в панику! Вспомнили народный способ, что надо пописать туда. Так намучался! Оказалось той еще задачей! Чтобы войти, он должен встать, а пописать в эрегированном состоянии практически невозможно. Кое-как, с грехом пополам…
- Не залетела она?
- Что? Да я и не спросил. Мы вскоре расстались. Она сказала – решай, или разводись или уходи. А мне чего решать? Решено все давно уже. Но это и к лучшему - встретил Верочку... – Сашино лицо мечтательно поплыло «по волнам его памяти»,гонимых легким весенним сквознячком. Он пригладил волосы над ушами и продолжил: - Это была первая женщина в моей жизни, с которой говорили буквально обо всем! О литературе с ней можно было говорить часами, она книги просто проглатывала, по две-три в день читала. О сексе легко говорили. Запретных тем не было. Мы с ней так понимали друг друга. Это был такой кайф. И это была любовь….
Прозрачность Сашиных глаз затуманилась невысказанностью.
- Вот даже как пример показательный, - вспомнил он, собрав валики на лбу, - неоднократно слышал из женских уст: «Представляю себе такую картину: комната, мы с тобой ****ся, а здесь же, чуть в сторонке - ещё мужчина, смотрит на нас и бурно дрочит. Меня это ещё больше возбуждает…» Или такой вариант: «Происходит обычный хороший секс и вдруг откуда-то возникает ещё пара мужских нежных рук. Я чувствую, как о мою попу трется ещё один член и меня всю распирает от счастья...» Я понял, что женщинам хочется этой дикой необузданности, этого расширения и переполнения своего тела. Но на моё робкое: «Может, как-то подумать, чтобы воплотить?» - все в один голос: «Ты пойми, мечты мечтами, а реал реалом, я тебя люблю, и я не знаю, как я к тебе буду относиться наутро, как ты ко мне. Что-то мне подсказывает, что ничего хорошего из этого не получится». Других женских ответов я не встречал. Только Верочка, с которой мы тоже откровенно говорили на эти темы, сказала мне – да, давай попробуем.
- Попробовали?
- Нет, но просто не случилось. С друзьями не хотелось, нужен сторонний человек. Пару раз я пытался найти. Какие-то несостыковки были, то по времени, то по обстоятельствам. Но у нас была любовь, и это на самом деле было не так важно.
- Почему же вы расстались?
- Ты же лучше меня знаешь. Женщине нужна стабильность, то есть брак. А так как я не мог этого дать, то случилась договоренность: мы вместе, пока она себе кого-то не найдет...
- То есть, разговаривая с тобой обо всем и трахаясь с тобой, она искала?
- Первые три-четыре года надеялась - уговоры, ругань, молчание… Следующие три были очень стабильны, а последние полгода-год активно искала, я думаю. На вопрос « ты хочешь знать?» - я ответил «нет». Мне, действительно, не интересно...
- Ей так нужно было замуж? Сколько ей лет?
- Встретились, когда ей было тридцать восемь, скоро будет сорок пять.
- Не понимаю, - сказала я. - Разве не лучше иметь возможность быть, пусть не двадцать четыре часа в сутки - с любимым, чем замуж лишь бы замуж?
- Вы разные... – заметил Саша и провел рукой по лысине, словно проверяя, не выросло ли там чего за время беседы.
В следующую секунду его лицо изобразило далекую молодость, которую он вызвал вертикальной морщиной на переносице.
- Была у нас дачная компания, - сказал он. - Разнополая, разновозрастная. Костяк - мы - четыре парняги-ровесника. Жизнь компании проходила под знаком активного спорта: настольный теннис, футбол, турник. Из культурной программы - купание, походы за ягодами, кино, танцы. Танцы устраивали сами себе. Под магнитофон на лужайке рядом с домом одного из наших. Когда нам уже было по семнадцать лет, трое из четверых в армию собирались, сидим дома у Лёшки, немножко выпиваем. Его отец нам и говорит: «Эх, дурачьё вы! Девок-то ваших надо было уже давно трахать вовсю! А вы всё футбол, теннис. Я ж вижу, что они уже ****ься с вами хотят!» И вот вопрос к тебе, как интеллигентному человеку: тебе не кажется, что слово «ебаться» - из всех синонимов самое достойное? «Трахаться» - звучит как-то народно, а, главное, пренебрежительно, «спать с...» - совсем пресно, «заниматься любовью» - чересчур интеллигентно.
- Да, согласна с тобой. На мой взгляд, «****ься» – единственный глагол, передающий суть процесса. Для меня - этот процесс должен описываться этим словом.Не «трахаться» равно мучиться, не «заниматься любовью» равно скука смертная, не «чпокаться» равно мозгов нет, и тем более не тухло-сонное «спать».
Сашино лицо от подбородка до лысины омыли волны удовольствия.
- Я получил удовольствие! – подтвердил он. - Порадовался за себя, что встретил родственную душу! Почему-то я убежден, может ошибочно, что даже если женщина и жаждет непристойностей, то она об этом не говорит сразу после «здравствуйте». А находит как тонко и интеллигентно дать понять это мужчине. Хотя, конечно же, женщине надо о себе аккуратней говорить. В этом смысле для меня лично показателен пример Пугачевой, которая всю жизнь пела про себя. Писала не она, но, чувствуется по её заказу. В итоге я стараюсь её не видеть и не слышать. Правда, она мне отнюдь не родственная душа. Но её душа оказалась родственной всему нашему народу, которого хлебом не корми - расскажи про себя. Как ты рожала, как тебя муж бил, как он все бросил ради тебя, как потом бросил тебя ради хрен знает чего. Да, и сколько её ни бросали, становясь то айсбергом, то островом, то песочными часами, финал один - без меня тебе, любимый мой, полный ****ец!
- Она пела о реальных чувствах, без фальши, про жизнь. Поэтому, и близка оказалась людям, - защитила я Пугачеву.
- С этим не спорю. Я тоже за реальную жизнь. Она такие сюрпризы выкидывает! – Саша закатил глаза так, что, наверно, увидел свою лысину изнутри. - По глупости или по случайности жизнь человека меняется радикально. Маленький пример. Случилось это в году девяносто четвертом. Один наш доцент собирался лететь в США, к друзьям по приглашению. В Шереметьево объявили, что рейс задерживается часов на шесть.Чего в порту сидеть. Домой смысла нет - все на даче. Добрался до Москвы, сел в «букашку», дай, думает, покатаюсь. На одной из остановок входит женщина. Эта женщина оказалась его давней любимой, ещё по институту. Бурная встреча. Ты как? Ты откуда-куда? Оказывается, она уже лет десять живет в Австралии. Все у неё в порядке. Дом, дети, деньги, машина, естественно... Правда, года два как овдовела. Приезжала в Москву навестить родных. Сегодня вечером летит обратно. В общем, не буду дальше напрягаться, складно изложить мне не дано. Доцент этот вот уже лет двадцать живет в Австралии. Семья об этом узнала, когда он им оттуда позвонил. Счастлив, нет ли? Не об этом речь...Вот и мне интересна не фантастика типа «Киндзадза», «Город Зеро», «Юрьев День» и проч., а реальность, например «Пастух своих коров»А.Гордона. Но здесь, мне лично, говядинки не хватило.
- Что такое говядинка? – спросила я.
- Говядинка? Нечто интересное, чтоб за душу брало. Наверное, каждому интересно что-то свое. Меня, например, давно уже не интересуют сюжеты как таковые. Кто-то ведь подсчитал, что их в природе имеется ограниченное количество, и их вариации уже перебраны. Мне подавай банальный сюжет, но! узнаваемые характеры, сочные диалоги, яркие метафоры, и, обязательно, развитие сюжета и внятную главную мысль! Вот у Гордона - правда, не читал оригинал его папеньки, развитие сюжета есть, мысль есть, но не внятная, а уж диалоги, характеры и прочее, - отсутствуют. Или возьмем «Кысь» Толстой - диалоги, характеры, метафоры - супер. Мысль есть, но уж больно простая, как валенок, мол, как хреново жить при тоталитаризме, а с развитием - полная труба.Не дочитал, на половине бросил, не понравилось. Я пишущих дам вообще не слишком жалую. В свое время пытался читать Рубину, Улицкую, Устинову, Маринину, но не смог, - Саша брезгливо сморщил лицо.
- Даже Улицкую не смог? Она-то выбивается из этого ряда, на мой взгляд.«Веселые похороны» – шедевр. Разве нет?
- Согласен про Улицкую – она из списка выпадает. Но... – Саша короткими пальцами порылся в смартфоне. - Вот по-быстрому нашел «Веселые похороны». Только, пожалуйста, не думай, что я хочу тебя переубедить относительно этой вещи,я просто иллюстрирую свой подход. Открываю страницу наугад, читаю:«Дело у меня вот какое. Старый приятель, еврей, дружок мой еще по Москве, тяжело болен. Умирает. Он хочет поговорить с раббаем. Можешь это устроить?» « И это вся твоя проблема? - Лева испытал огромное облегчение, потому что все-таки подозревал, что Ирина хочет предъявить ему какие-то имущественные претензии, связанные с теми пятью тысячами, потому что тогда они были в браке. Он был человек порядочный, но обременен семьей и ненавидел непредвиденные расходы». «Если тебе надо, я приведу хоть десять. - Он смутился, потому что сказал глупость, но Ирина не поняла или не обратила внимания…»
Саша оторвался от текста и состроил критическое лицо.
- Смотри, первое: «Лева испытал огромное облегчение, потому что все-таки подозревал, что Ирина хочет предъявить ему какие-то имущественные претензии, связанные с теми пятью тысячами, потому что тогда они были в браке. Он был человек порядочный, но обременен семьей и ненавидел непредвиденные расходы» - еще раз процитировал он. - Это нужно уложить в три-пять слов. Я не знаю, как это сделать. Но у меня не хватает терпения читать эти ненужные детали.Зачем так долго говорить о том, что он испытал?Всем понятно, что любой человек ненавидит непредвиденные расходы. А что он человек порядочный должно быть сказано в другом месте, и как-то по-другому, а не просто «он был человек порядочный». А «какие-то имущественные претензии, связанные с теми пятью тысячами, потому что тогда они были в браке» - просто бред! Можно было оставить так: «И это вся твоя проблема?» И больше ничего! Здесь уже всё есть! Ну, или как-то доработать эту фразу. Или вот еще: «Оба сильно изменились, но изменения эти были обусловлены скорее не течением лет, а новым характером жизни. Лева располнел и стал как будто меньше ростом за счет ширины спины и раздавшихся щек, да и лицо утратило бело-розовый оттенок, напоминавший о молодом царе Давиде, и приобрело какой-то сумрачный цвет. Ирина же, ходившая в годы их брака в трикотажных майках с дыркой на плече и в длинных индийских юбках, метущих пол, поразила его журнальной безукоризненностью, жестким изяществом бровей и носа, твердостью подбородка и мягкостью губ» - снова зачитал из смартфона Саша. - Про Леву понятно, будем думать, что изменился. А про Ирину уже как-то не очень. Трикотажные майки и индийская юбка сравниваются с изяществом бровей и носа, твердостью подбородка и мягкостью губ - что поменялось-то? Ну, какая разница, отчего они изменились? От течения лет или от характера жизни. Тогда раскрой эту разницу характеров жизни. Ещё на пять километров в сторону уйдем. Кто-то скажет – мелочи. Да. Мелочи. Кто может эти мелочи переварить, читайте всю эту хрень, а я буду читать Чехова, Тургенева, Короленко, Катаева, переводы Лозинского, Галь, Пастернака, всех и не перечесть! Конечно, когда человек, точнее, мужчина читает, он не останавливается так подробно. Но любое несоответствие, нелогичность, длинноты, детали ненужные откладываются песчинкой в нехороший осадок в подсознании. И когда масса осадка переходит критическую, он вываливается в сознание. И хочется сказать: «Не верю!»У меня этот осадок собирается очень быстро.
- Вот это литературный разбор! – впечатлилась я. - Трудно не согласиться. Мне вообще кажется, что женская проза отличается от мужской. И знаешь, чем? Я это недавно поняла - в мужской прозе скрыт юмор! Не всегда, но очень часто, во всяком случае, у великих. Они не собираются хохмить, просто он пронизывает текст - как Чехова, как у Ремарка, как у Грина, Грэм, который, да много примеров. Меньше писателей мужчин, у которых этого нет. Мозги устроены по-другому.У женщин этого нет напрочь. Есть нарочитая задиристость, язвительность, ядовитость, сарказм, но мягкого, мудрого, скрытого юмора - нет, к сожалению.
Саша сожмурился в сладком согласии.
- Про мужскую и женскую прозу отлично сформулировано! Просто и четко! –похвалил он. - Я, как всякий нормальный человек, тащусь от скрытого, разлитого между строк юмора. И как это людям удавалось! Именно удаваЛОСЬ, а не удается. Наверное, всё-таки, я ретроград. Современное в меня входит с большим трудом. Из более менее современного на ум приходит Довлатов. Может, старые мастера не ставили во главу угла «насмешить»? Смешное, ирония, сарказм были инструментами. А если и целью, то не главной. Ещё мне кажется, в то время было как-то «не интеллигентно» что ли педалировать смех. Не знаю, как у остальных, я, когда читаю, как бы слышу голос автора. И в этом голосе, кроме самой истории, слышится и нечто о самом авторе. Так вот те, которые стараются насмешить, всем своим текстом говорят: «Я хорошо разбираюсь в юморе!»А повышенное желание рассмешить происходит, может быть, от неверия в читателя. Автор не уверен, будет ли читателю смешно, если юмор слегка заглубить в текст. И тогда включается форсаж. Мне кажется, это тупиковый путь. Думаю, запасы чистого юмора у всех людей разные, но у всех ограниченные. Яркий пример тому - Ю.Поляков. Может, попробовать другой путь. О юморе как бы забыть. Писать просто историю. Если автор с чувством юмора, оно проявится в любом случае, как бы он его не закапывал. Это как с женщиной. Если в ней что-то есть, это проявляется, даже если она это скрывает под неброской одеждой. – Саша сделал хитрое лицо и подмигнул: - Вот что касается тебя, хотелось бы походить вокруг да около в темных очках и повнимательней всё поразглядывать...
- Что конкретно ты любишь разглядывать?
- Разное... – расцвел Саша. - И ножки, и грудь, и лицо. Но главное - поза, мимика...
Я невольно приняла несокрушимую позу каменного сфинкса – с лапами на столе и соответствующей мимикой, какой она должна быть у гранитной женщины с телом льва, крыльями орла и привычкой наступать на хозинвентарь пьяного работника зоопарка.
- Можно личный вопрос? – вкрадчиво спросил Саша.
Я молча повела гранитной бровью.
- Наша первая встреча. Около касс. Буквально во второй момент, как ты меня увидела, по твоему лицу пробежала тень. Что-то тебя озаботило. Что? Мал ростом? Лыс? Волос в носу много? Не стесняйся.
- Ну, если не стесняться, то да - мал ростом и лыс, но при этом гурман в смысле дам, потому как умен, и мне надо будет еще и соответствовать твоим представлениям о прекрасном. Шучу.Конечно, все это неважно. Меня больше останавливает развитие отношений по избитой схеме. То есть схема-то в порядке, миллионы ей успешно пользуются, избитая я. В общем, вывод следующий: твои вопиющие недостатки не помешают мне испытывать предоргастическое состояние, слушая твои литературные разборы!
Саша пригладил левое ухо вместе с зарослями, из которых оно высовывалось.
- Спасибо за приятные слова, - хмыкнул он. - Особенно тронуло про предоргастическое состояние. Не подозревал, что «мое слово» обладает таким свойством. Я, кстати, к этому Новому году написал такие стихи: «К новой жизни! Дверь открыта! Лошадей стучат копыта. Счастье за поворотом ждет!Лошадь гривою трясет. Голова полна идей! Слышно ржанье лошадей. Не уйти нам от судьбы:Где и с кем? Кто знает?Лошадь встала на дыбы!Хватку проверяет...» А что касается «развития отношений по избитой схеме» - доверься мне, не волнуйся, и не думай об этом сценарии, вот и всё.
- Да нет, - сжала я когтистые лапы. –Доверяться я никому не стану. Как гласит народная мудрость, если у вас с первой попытки не раскрылся парашют, значит, прыжки с парашютом это не ваше.
- Знаешь… - задумчиво скривился Саша, - как-то в магазине что-то разглядываю в безлюдном отделе. За прилавком две женщины, лет тридцати пяти. Слышу, как одна из них, светленькая, повыше и плотнее, говорит щупленькой симпатичной брюнетке – мол, твой-то в отъезде, будет только дня через два, поехали после работы ко мне. А та – мнется, ничего толком не говорит. Мне, как специалисту по скрытым сексуально-нетривиальным движениям души, понятно, что у девушек было гомосексуальное прошлое. Но одна вышла замуж - то ли решила порвать с этими делами, то ли ещё ничего окончательно не решила. А светленькая её уговаривает и уговаривает. Немножко даже по-детски, на грани слез. И я понял, что уговорить женщину бывает непросто не только мужчине. Недавно вот смотрел сюжет про Пороховщикова - очередная сантабарбара из жизни «любимых артистов», «секс символов», «живых легенд».Ты, наверное, знаешь всю эту мутатень. Меня зацепило, что почти все «выступавшие» твердили одну фразу: «он очень любил женщин». Мережко это говорил с таким лукавством в глазах, что можно подумать, они кого-то вместе ебли, и не раз. Когда это было сказано раз пять, стало ясно, что женщин он переебал целый миллион, если не больше. Мне это никогда не было понятно. Это что? Сегодня выебал одну, а завтра уже хочется другую? Хорошо, не завтра - через неделю, максимум через месяц. Если так, то,по-моему, это не «любить женщин» называется, а любить онанировать при помощи женщины. Не руками, как делают многие смертные, а именно женской ****ой, анальным отверстием, ртом. Благо есть фактура и «народная любовь». Профессия не пыльная и предполагает изобилие женского материала. Интересно, что те женщины, которых он с позволения сказать «любил», думают об этой любви? Как противовес моего отношения к этой теме, родилась такая зарисовочка. – Саша углубился в свои записи в смартфоне и зачитал: «Когда ты придешь на мои похороны, среди присутствующих ты заметишь нескольких женщин. Думаю, их будет шесть или семь. Они не знают друг друга. Они не произносят речи, не переговариваются с родственниками. Они просто молчат, и каждая из них уверена, что любил я именно её...»
Он потер переносицу и посмотрел на меня взглядом победителя в области зарисовочек.
- Согласна, -кивнула я. - Меня тоже всегда коробила эта фраза «он любил женщин». Для меня это значит - любил себя увлеченного, доказывал что-то кому-то сменой партнерш, маме, например, или «бывшей», или себе, боролся с комплексами и проч., но никак не ЛЮБИЛ! Любить можно одну женщину, одного человека, одномоментно хотя бы. И мне, честно говоря, жаль таких. Стоит ли проживать эту жизнь, целых семьдесят, а то и восемьдесят лет, и так и не узнать, как это – любить. Возможно, это удел избранных? Во всяком случае, неплохое утешение. А что касается Пороховщикова - в его душе нет места женщине вообще. Никакой. Там мать, отец, история семьи, «Я» в искусстве, осознание собственной отдельности. Его любили, он - нет. Возможно, он пытался что-то нащупать в своей душе, перебирая женщин, он не онанировал при помощи тел, он был выше, конечно, но так и не нашел. Я его так чувствую. Возможно, не права.
- Вчера у Волгина обсуждали Шукшина и его рассказы, - продолжил литературные новости Саша. - Я не читал. Не из принципиальных соображений, руки не дошли. Года два-три назад смотрел спектакль на Малой Бронной с Мироновым и Пересильд. Получил полный и безоговорочный кайф. Притом, что я практически не люблю современный, да и несовременный театр - в советские годы ушел с Гамлета-Высоцкого - очень не люблю ор и надсад на сцене. Исключение - Малый театр, особенно Островский. А ты как к Шукшину относишься? В смысле, как к писателю.
- Стыдно, но так и не прочла. Тоже руки не дошли. А скорей, потому, что тоже боюсь надсада, ты очень правильно сказал, - не только на сцене, но и в тексте. А у него надсад- надсад. Да, искренний, больной, шваркнем по душе,как следует, чтобы болело долго и дергало. Я просто боюсь. Это слишком сильно для меня…
- Я понимаю, я не уникальный человек, кроме меня тоже есть люди, которые так же думают. Но не встречал, кроме Верочки, - произнес Саша. - Мы друг друга хорошо понимали. Могли не соглашаться, но понимали, откуда разногласия, каждый уважал позицию другого. Конечно, главные расхождения из-за разницы мужского и женского.Но не встречал такого собеседника, как Верочка. И вот ты… Думаю, мы приблизительно одинаково смотрим на многие вещи. Поэтому делаем схожие выводы, и получаем близкие ответы. Это манит. Очень манит…
Саша изобразил любовную мимику, словно оперный певец, призывающий даму сердца успеть внять его мольбам до антракта.
- Ты хочешь слепить из меня вторую Верочку? – спросила я.
- Нет, конечно. Ты уже слеплена. И я уже слеплен. Но, знаешь, предполагается, по-моему, ошибочно, что семья это источник регулярного секса. Регулярный секс - вещь очень полезная и хорошая. Особенно для мужчин. За женщин – ты скажи. Так вот с любовницами и любовниками, замечу в скобках, эта самая регулярность достигается гораздо надежнее.
- С этим не поспоришь, - примирительно сказала я.
Саша наложил свою ладонь с короткими пальцами, поросшими светлыми волосками на мою когтистую лапу, как арест на имущество и плотоядно улыбнулся:
- Танечка… Я не сомневался, что ты умница...
- Ты меня не так понял… - замялась я. – И я хочу сказать, что… что продолжения не будет. В смысле постельного продолжения, на белье, со сквиртом.
Саша напряг все пятьдесят семь мышц лица, и с усилием проговорил:
- Я и сам собирался тебе это сказать. Ты меня опередила буквально на полторы минуты.
- Ну, видишь, как хорошо, значит, никто не в обиде, - выдохнула я с облегчением.
Мы помолчали. Саша перестроил мимику из оборонительной в наступательную и сказал:
- А ты знаешь, за разговорами-расспросами забыл тебе рассказать об одном своем наблюдении. Женщина, которая действительно интересна в сексе, обязательно имеет в своем «арсенале» вполне «легальный» жест или движение. То есть, жест или движение непроизвольное, которое делается на людях, просто и естественно, даже наивно, что так сладко вспоминать, что греет душу в миллион раз сильнее всех прописных «извращений». Например, Ирочка в момент встречи, в момент поцелуя, когда прижимались друг к дружке, стоя, очень естественно, а, главное, всякий раз чуть раздвигала свои замечательные ножки. Поэтому, когда моя рука опускалась к её ****юше, я знал - меня ждут! А Верочка тоже при встрече и при расставании, всегда непроизвольно похлопывала и чуть жмакала моего мальчика... А Танечка – зажата как каменное изваяние. Я сейчас немножко выпимший, а, следовательно, агрессивный. Поэтому сдерживаю себя с трудом. И рассуждаю так: сказано НЕТ, значит НЕТ! А почему нет, меня не ****! Значит, есть причины. Я слышал «нет» в своей жизни в миллион раз больше, чем «да», и к этому приучен.
- Я же просто опередила тебя на полминуты, - напомнила я.
- Я действительно пьян и какие «полминуты» не совсем понимаю... – снова расслабился Саша. - Я не планировал тебе говорить, что давай поиграем в игру «мне нравится, что я больна не вами», я хотел немного потянуть, в смысле посмотреть. Я же видел, что я тебя не заинтересовал. Не может же мужчина вместо «Здрасьте», говорить: «давай»…
Сашино лицо, напротив, кричало «давай» и вместо «здрасьте», и даже вместо «до свидания».
- Знаешь, у меня был дедушка, - сказала я. - Он всю жизнь гулял по-страшному. В восемьдесят лет в его квартире, которую ему дали как заслуженному члену, висела чужая женская одежда. Он трахал соседок до самой смерти. Своей смерти, разумеется. Бабушка его ненавидела. На похороны пришла старуха. Не здороваясь с нами, родственниками, она плакала и целовала его. Папина сестра сказала, что это Верочка, его многолетняя любовница. Он всех своих женщин называл уменьшительно-ласкательно. Верочка, Катенька, Ирочка…Этим ваше сходство не ограничивается. Он тоже был небольшого роста, с кривыми ногами, растительностью по краям лысого черепа и водянистыми глазами. Я помню бабушкины проклятья в его адрес с детства. Когда ты трогаешь меня, во мне просыпается внучка. Какой уж тут секс. Это на физическом уровне. Представляешь, как бывает непредсказуемо…
- Трезвею, кажется… - отреагировал Саша. -Но не понимаю. В общем, наверное, так что ли я тебя понял: мужчина говорил объемно, на поверку оказался мурляндией. Вывод: с такими нам не по пути! Всё логично, спорить не буду. Я тебе лучше кое-что покажу…
Саша сжал смартфон, что-то поискал в нем, и протянул мне: - На, почитай.
- Что это?
- Переписка с одной дамочкой. Почитай, почитай.
Переписка с некой Викторией начиналась с ее послания:
Виктория: «Александр! Очень хотелось бы с вами провести именно такой прекрасный вечер... а как вы относитесь к творческим вечерам каких-нибудь актеров... мне привезли билеты на творческий вечер Светланы Крючковой...»
Александр ответил: «Вика, большое спасибо за приглашение. Мне очень хочется провести с Вами такой ли, или другой вечер, и не один. Но, откажусь. Причин несколько: я не поклонник Светланы Крючковой, хотя в данном случае это особого значения не имеет, я толерантный человек, и послушать её в качестве фона знакомства с Вами - почему бы и нет. Но бывает, что есть неотложные дела. Сожалею»
Виктория: «Я немного не поняла...вы отказываетесь со мной встретиться?»
Александр: «Да,Вика, к сожалению, не могу принять Ваше предложение»
Виктория: «Почему? Я не понимаю!»
Александр: « Вика, наверное, у меня не получается излагать свои мысли четко. Отсюда – недопонимание. Несколько дней назад Вы меня спросили, был ли я женат. Я ответил, что был и есть»
Виктория: «Спасибо вам за честность… А знаете...может быть все таки попробуем встретиться?»
Суть дальнейших переговоров заключалась в массированном наступлении Виктории и благородной капитуляции Александра.
Заканчивалась переписка так:
Виктория: «А тебя привлекают активные девушки я смотрю...заряжают энергией»
Александр: «Лапа моя, кого же активные девушки не заряжают? Покажите мне такого несчастного!»
Виктория: «Мой муж, например. Он мне говорит, что не знает, куда от меня деваться»
Александр: «Я его прекрасно понимаю...Киса твоя всегда мокрая... Целуешься ты так, что кончаешь до того, как в тебя войдешь... Потом ты всего мальчика оближешь... так, что он опять проснется...»
Виктория: «Какая гадость… Я его со стройкой замучила…»
Александр: «Вика, это мне тоже знакомо, это мы проходили… Если я до тебя доберусь, никакие отговорки про стройку не помогут! Будешь визжать так, что мало не покажется...»
- Зачем ты мне это показал? – спросила я, брезгливо возвращая смартфон.
- Как видишь, не только Таня играет, - сожмурился Саша, и вдруг закричал: - Ты понимаешь, что она дура, эта Вика? А для меня женщина дура - ноль! Какого *** ты строишь из себя дуру? Что я сделал не так? Даже, если я сделал что-то не так, как тебе виделось, скажи! Я же, наверное, не полный дебил! Это так просто изобразить обиду! Как сладко быть обиженной! И зачем я это все это говорю…- расслабил лицо Саша. - Я же знаю, что ебля с тобой - это не интересно…Не обижайся, прошу тебя…Неинтересно МНЕ с ТОБОЙ! Ты красивая. Лицо - Богоматерь, жопка классная, упругая, ножки охуительные, пальчики заебатые не худенькие, не толстенькие, без приклеенных ногтей, губки тоненькие, значит - ****юша узкая, зубки эротичные!Но мне с тобой НЕ ИН-ТЕ-РЕС-НО!!!
- Я не обижена, Саш. Ты прав - я дура и ебля со мной - скучнейшее занятие, - произнесла я и улыбнулась, как улыбнулась бы баба-сфинкс, если бы ее щекотали под каменными грудями.
- НЕНАВИЖУ ВАШ ГЛАМУРНЫЙ МОСКОВСКИЙ СНОБИЗМ! - отчеканил слова Саша и медленно провел ладонью по голой лысине, чем снова вызвал во мне желание накрыть ее добротной крапчатой кепкой…