5.
Перед обедом художник Мазилка сбежал из дома в полном негодовании: Толстая Дора опять испортила его художественное творение. Она поставила горячую кастрюлю с борщом на его новый, только что созданный шедевр!
«Нет… только не это!» – крикнул Мазилка, но было уже поздно.
Рисунок мгновенно сморщился и прилип к кастрюле. Толстая Дора обречённо развела руками.
Сердито сдвинув брови, Мазилка быстрым шагом направлялся к художнику Каляке, верному другу и главному критику его творчества. Раскаляясь от обиды всё больше и больше, Мазилка всё быстрее и быстрее засовывал себе в рот сладкие пирожки с яблоками, которые Толстая Дора невозмутимо вручила ему перед уходом. Жаркое солнце неприятно пекло в спину, создавая дискомфорт. Весенняя трескотня птиц раздражала художника, как никогда.
«Нет ничего хуже того, когда тебя не ценят», — сварливо пробубнил полным ртом Мазилка, передёрнув плечами.
Но, пройдя несколько десятков шагов, Мазилка, неожиданно, успокоился. Он почувствовал приятную тяжесть в желудке от съеденных пирожков и значительно замедлил шаги, расстегнув ворот сорочки. Настроение начало улучшаться…
«А жизнь не так уж плоха», — подумал сытый Мазилка и улыбнулся жирным ртом солнцу на небе. Он запустил руку в пакет с пирожками, вытащил ещё один и принялся вяло его жевать.
«Да и Дора не такая уж вредная…» — подумал Мазилка, бросив недоеденный пирожок голодной галке.
Жаловаться другу на Толстую Дору, как-то, расхотелось. Возвращаться домой тоже было жаль, когда столько пройдено. И художник Мазилка решил продолжить свой путь и навестить друга Каляку, раз так получилось.
---
С самого раннего утра художник Каляка, потирая руки, по-хозяйски рассматривал широкий потёртый забор соседа, чтобы сделать кое-какие разметки и наброски.
Вчера вечером произошло нечто, совершенно невероятное: композитор и певец Ззудило попросил его лично разрисовать свой трепетно охраняемый забор!
Сначала Каляка приятно удивился, но потом заподозрил неладное: «А как же тогда мелкое хулиганство… а как же все Ваши разговоры про то, что настоящие художники не рисуют на заборах?» – припомнил Каляка Ззудило его же фразы.
Но Ззудило широко улыбнулся: «О-о, забудем старые обиды, Каляка… тем более, что у меня на этот счёт есть один проект…»
Композитор звонко причмокнул губами и, хитро подмигнув художнику, отправился в дом за неким проектом.
«Ну, вот… наконец-таки, он прекратил ныть и смирился с неизбежным», – ухмыльнулся Каляка, глядя вслед засеменившему к своему крыльцу соседу…
«Привет, друг!» – неожиданно появившийся сзади Маляка хлопнул товарища по плечу. Каляка обернулся и вздрогнул: у Маляки был синий рот и синие зубы.
«Черничный кисель!» – коротко объяснил Маляка, забавляясь испугом друга. «Ну что, идём к Мазилке?»
«Никак не могу, у меня сегодняшний день полностью занят», — Каляка сделал важное лицо. «Очень большой заказ».
«У тебя заказ?» – Маляка даже присел. «Интересненько… а что тебе заказали?»
Но Каляка не торопился отвечать.
Он во все глаза смотрел на Ззудило, спускающегося по ступенькам с огромным рулоном плотной белой бумаги в одной руке и с большим ведром – в другой.
«Здрассьте…» — композитор подошёл и вежливо поздоровался с Малякой, а затем сладко улыбнулся Каляке.
«Вот он, мой проект…» — Ззудило поставил тяжёлое ведро на траву и развернул рулон перед художниками.
Огромный лист бумаги оказался совершенно чистым.
---
Поэтесса Маня Прекрасная сидела на полу, в «позе лотоса», и никак не могла сконцентрироваться на дыхании.
Вчера вечером, совершенно неожиданно, ей позвонил композитор Ззудило и предложил вместе провести вечер, причём, с большой познавательной пользой.
«У меня есть кое-какие вопросы к Вам, Маня, но об этом не сейчас…» — композитор причмокнул губами и торжественно объявил: «Об этом поговорим завтра… завтра, в плавательном бассейне!»
«Ну, и что мы будем обсуждать с этим Ззудило… а тем более, в плавательном бассейне?» – Маня Прекрасная вытянула руки и медленно, с выдохом, наклонилась вперёд, опустив лоб в пол. «Ведь кроме купальника, я ничего не смогу на себя надеть, чтобы выглядеть прилично… и что будет с моим макияжем?»
Эта ужасная мысль едва не повергла поэтессу в шоковое состояние. Маня резко выпрямилась и почувствовала, как кольнуло в пояснице. Отдохнув несколько секунд, она отвела руки назад и, запрокинув голову, поднялась в полумостик.
«Какие-то вопросы у него ко мне… и что же, интересно, это за вопросы? Может, он хочет стихи мои бесплатно заполучить?»
Глаза Мани Прекрасной негодующе заметали искры, дыхание сбилось. Поэтесса выровняла дыхание и переместилась в «позу собаки мордой вниз».
«И совсем непонятно, зачем проводить вечер в бассейне с большой познавательной пользой… ведь для этого существуют библиотеки?» – Маня активно отталкивалась ладонями от пола и тянула копчик вверх.
«Скорее всего, это — предлог… а на самом деле, он просто хочет провести вечер в обществе прекрасной дамы…» — Маня сделала широкий шаг левой ногой вперёд, согнула её в колене и подняла ладони вверх.
«А вдруг он мне что-нибудь подарит… одну из своих мелодий, или какой-нибудь золотой браслет, например? Хм-м… тогда… тогда я подарю ему свои стихи про ночь… те самые, которые я чуть не потеряла!»
Маня Прекрасная счастливо улыбнулась и начала медленно наклоняться влево, подняв правую руку вверх и сползая левой ладонью по голени.
«Ладно… так и быть, поплаваем с этим Ззудило в бассейне… один разок!»
---
«Что это!» – Каляка с Малякой вытянули шеи и широко раскрыли глаза, глядя на чисто-белый проект Ззудило.
«Да-да… это и есть мой белоснежный проект», — Ззудило гордо выпятил грудь.
Художники переглянулись в полном недоумении.
«Я прошу Вас, Каляка, как самого лучшего живописца в нашем городе, нарисовать на моём заборе очень белый снег… много белого снега!» – Ззудило вытащил откуда-то из-за пояса увесистую малярную кисть на длинной ручке.
Каляка, в задумчивости, посмотрел на большое ведро с белой краской у своих ног, а затем, медленно, перевёл взгляд на художника Маляку.
Тот открыл свой синий рот, чтобы что-то возразить, но не успел.
Его перебил композитор и исполнитель Ззудило: «Вот только крапиву сначала придётся у забора тщательно удалить, чтобы она Вам, Каляка, не мешала белый снег рисовать».
Маляка посмотрел на густые колючие заросли у потускневшего забора и зашёлся в беззвучном смехе: «Ха! Заказ… вот так заказ!»
Но Ззудило не обратил никакого внимания на развеселившегося Маляку.
Сославшись на важную встречу в бассейне, которую ему навязала одна очень назойливая поэтесса, он торопливо откланялся и ушёл.
---
Мазилка застал своих друзей у высокого забора Калякиного соседа, композитора Ззудило.
Художники что-то бурно обсуждали. На траве стояло тяжёлое ведро с белой краской, а рядом валялись рулон бумаги и мохнатая круглая кисть. Друзья настолько горячо о чём-то спорили, что даже не заметили подошедшего к ним Мазилку с большим пакетом сладких пирожков.
«Всё можно очень легко объяснить!» – кричал художник Маляка. «Просто он ищет дураков, которые бесплатно покрасят ему забор!»
Но Каляка не соглашался. Он никак не мог поверить очевидному.
«И крапиву придётся удалить, и цветочки вдоль забора посадить…» — гримасничал Маляка, передразнивая Ззудило. «Ведь для этого вовсе не надо быть художником!»
«А что здесь происходит?» – включился в разговор художник Мазилка.
Разгорячённые друзья повернулись к Мазилке и, как сговорившись, запустили пальцы в широкий Мазилкин пакет с Дориными сладкими пирожками.
---
Маня Прекрасная сидела на двухметровой вышке плавательного бассейна «Запах Хлорки» и ожидала появления Ззудило.
Композитор и исполнитель, явно, опаздывал.
Маня злилась.
Она никогда никого не любила ждать.
«Ладно, нырну ещё разок, но на этом – всё! Пусть ещё с кем-нибудь проводит свой познавательно-полезный вечер!»
Красиво спикировав в голубизну бассейна и проплыв несколько метров под водой, Маня вынырнула и сразу же заметила композитора.
Он стоял у края бассейна в широких оранжевых шортах и зябко ёжился, высматривая её, поэтессу Маню Прекрасную.
Маня приятно улыбнулась и помахала композитору рукой.
Тот торопливо двинулся по направлению к ней, но, неожиданно, к Ззудило подошли служащие бассейна и задержали певца и композитора.
Оказалось, что у Ззудилло грязные пятки и длинные ногти на ногах.
Жалко улыбнувшись Мане, Ззудило, под конвоем служащих бассейна, отправился в душ.
«Я быстро!» – крикнул он из-за плеча поэтессе.
Разгневанная Маня Прекрасная, в сердцах, ударила ладонью по блестящей поверхности и скрылась под водой от любопытных насмешливых глаз.
---
Друзья расположились на зелёной травке, возле высокого забора, чуть поодаль от зарослей крапивы.
Художники с аппетитом поглощали сладкие пирожки из Мазилкиного пакета и весело смеялись. Дружба творит чудеса! Все вопросы были давно решены в жарком споре, и художник Каляка больше не унывал по поводу белоснежного проекта соседа, полностью согласившись со всеми доводами приятелей.
---
«Это мелкое хулиганство!» – композитор в бешенстве хлопнул себя по плечу, лишив жизни очередного комара.
Весеннее солнце катилось к закату. Чудесный вечер был напоен ароматами свежих трав и цветущей сирени.
Утомлённый Ззудило возвращался домой.
Он с раздражением отмахивался от насекомых и не замечал всей этой красоты вокруг себя.
Певец и композитор был очень расстроен.
Он сильно хромал на правую ногу и был ужасно недоволен тем, как прошла встреча с Маней Прекрасной в «Запахе Хлорки».
Сначала эти люди в синих халатах, служащие плавательного бассейна загнали его в душ, где он поскользнулся на мыле и подвернул себе ногу, а потом она… Маня Прекрасная.
«Да-а… это ещё та штучка!» — Ззудило приостановился и потёр горящую от пощёчины щеку. «А с виду такая интеллигентная!»
У края дороги росла кривая ива.
Ззудило подобрался к ней поближе и отломал сук покрепче, на который можно было бы опираться при ходьбе.
«Разве я ей что-то плохое сказал… или что-то обидное?» – певец и композитор присел на обочину и принялся с остервенением очищать кусок дерева от ненужных прутьев. «Ведь ещё никому в этой жизни не помешали знания правил поведения за столом… или она, такая грамотная, всё знает?»
Ззудило достал из кармана брюк складной ножик и принялся снимать тонкую кору, тщательно очищая будущую трость.
«А если она все правила знает, то почему тогда их не выполняет?»
Композитор отбросил ножик в сторону и неистово вцепился зубами в дерево, торопясь поскорее закончить работу.
«Я ведь сразу заметил, что именно она громче всех чавкала за столом тогда… в тот ужасный грозовой вечер!»
Ззудило покрутил очищенную клюку в руке, любуясь чисто сделанной работой, а затем поднялся с обочины, не переставая возмущаться: «Ну, кто в наше время совершенно не умеет пользоваться ножом? Разве что, мелкие хулиганы!»
Подходя к дому, Ззудило ещё издали заметил, что забор его сильно почернел. Заподозрив неладное, композитор заковылял побыстрее.
Огромная стая ворон, облепившая изгородь, рванула высоко в небо, завидев хозяина. А на заборе, на трёх гвоздях, кем-то заботливо вбитых, плотно висели три недоеденных пирожка с яблоками.
Ведро с краской и кисть остались нетронутыми.
Заросли крапивы высились, как и прежде.
---
«Как такое можно сказать красивой женщине… это ведь нетактично!» — возмущённо выкрикнула Маня Прекрасная.
Она сидела у Толстой Доры дома и за обе щёки уплетала борщ со сметаной.
«Сначала он целый час плескался в «лягушатнике» с большой резиновой уткой… якобы, из-за ноги, которую где-то подвернул!» – Маня презрительно фыркнула. «А потом вылез из воды и сразу начал меня воспитывать… долго, громко и настойчиво!»
Толстая Дора с сочувствием слушала и кивала головой.
«Терпения едва хватало, чтобы это всё выслушивать, а он всё зудел и зудел…» — Маня Прекрасная всхлипнула и принялась шумно обсасывать мозговую косточку.
Затем, вытерев салфеткой рот, продолжила: «Я-то думала, что он – джентльмен, а он… он даже кофе мне не предложил!»
Хлопнула входная дверь.
Толстая Дора бросилась встречать мужа.
Мазилка пришёл не один. Вместе с ним, на борщ к Доре пожаловали его друзья-художники, Каляка и Маляка.
В прихожей Толстая Дора тихонько шепнула Мазилке на ушко, что у них в доме гостья — Маня Прекрасная, которую сегодня очень обидел некий композитор.
Друзья вымыли руки с мылом и тоже уселись за стол.
Маня Прекрасная отодвинула свою пустую тарелку и начала заново свой рассказ, про ужасное свидание с одним композитором в плавательном бассейне.
«А этого композитора случайно не Ззудило зовут?» – спросил Каляка у Мани, едва сдерживая смех.
«Ззудило…» — Маня Прекрасная ответила неохотно.
Ей совсем не хотелось называть имя певца, но не врать же друзьям!
«Тогда выходит, что ты и есть та самая назойливая поэтесса, которая, чуть ли ни силком, затащила композитора в бассейн?»
Маня широко раскрыла изумлённые глаза…
«Ведь именно так он сказал, когда уходил на некую важную встречу».
Поэтесса в ужасе закрыла руками лицо…
Друзья ещё долго сидели за столом… всё думали, как проучить нетактичного, чересчур предприимчивого соседа Каляки.
«Воспользуемся его же способом!» – крикнул художник Маляка.
«Надо его ещё разок-другой хорошенько лягнуть… это ему помогает», — посоветовал Мазилка.
«Нет, проучить его надо как-то так, чтобы не потерять своё собственное лицо», — не согласилась с друзьями Маня Прекрасная. «Иначе, мы станем такими же, как и он!»
Толстая Дора промолчала. Она слишком мало знала композитора Ззудило, чтобы что-то советовать.
Вечер подходил к концу, и художники засобирались домой.
Каляка встал из-за стола первым: «Вот завтра я с ним и поговорю… а заодно, отобью охоту постоянно бегать по соседям с претензиями!»
Все повернулись к Каляке: «А почему именно завтра?»
Каляка ухмыльнулся: «Завтра он сам ко мне с утра прибежит, это уж я точно знаю!»
---
Ровно с восходом солнца раздался громкий стук в дверь дома художника Каляки. Несмотря на поздние посиделки с друзьями, Каляка проснулся очень рано.
Он проснулся и ждал этого стука в дверь. Стука и, последующего за ним, крика.
А вот и он… крик певца и композитора.
Каляка ухмыльнулся.
Ззудило не заставил себя долго ждать: «Эй, товарищ художник, сколько это будет продолжаться, я Вас спрашиваю?»
«Всё получилось именно так, как я и говорил», — Каляка неторопливо расставлял на столе чашки, не обращая никакого внимания на вопли раннего гостя.
«Вы мне испортили весь забор!» – Ззудило продолжал кричать и стучать своей новой тростью в дверь соседа.
Выждав некоторое время, Каляка, с дружеской улыбкой открыл визитёру: «Я искренне рад Вас видеть!»
Он поклонился, прижав правую ладонь к сердцу. Дружеская улыбка, внезапно, сменилась заботливым участием: «А что, на сей раз, случилось с Вашим забором, Ззудило?»
«Его испортили гвоздями… и его обгадили вороны!» – Ззудило втиснулся в дверь и поковылял к столу, где аппетитно дымился чайник.
Каляка аккуратно защёлкнул замок за гостем, затем тоже присел рядом и принялся разливать чай по чашкам.
«Я не хочу никого обидеть, Каляка, но всё то, что случилось с моим забором — мелкое хулиганство!» – Ззудило сердито обозрел стол.
Но на столе сегодня, кроме сушек, ничего к чаю не было.
«А почему уже с утра такое плохое настроение?» – Каляка очаровательно улыбнулся. «Наверняка, у Вас вчера не очень хорошо прошла встреча с этой назойливой поэтессой, признайтесь?»
Ззудило заёрзал на стуле: «Ой, что Вы, Каляка, встреча прошла прекрасно…»
Он потянулся за сушкой. «Сначала мы ныряли и плавали в бассейне, а потом, в кафе, пили кофе с пирожными и разговаривали об искусстве!»
«А что было потом?» – Каляка выхватил невесть откуда большой бутерброд с ароматной ветчиной и принялся жевать.
Ззудило сглотнул слюну и растерянно осмотрелся: нигде больше таких бутербродов не было.
«Ну, так что было потом?» – Каляка пытливо смотрел в бегающие глазки певца и композитора.
«А потом она мне назначила новую встречу и подарила
свои стихи…» — Ззудило с шумом начал втягивать в себя горячий чай. «А ещё я подарил ей одну из своих самых замечательных мелодий…»
«Значит, у вас получилась песня?»
«Да-да… именно, песня!»
«Любят же Вас поэтессы, Ззудило…» — Каляка приветливо улыбнулся соседу и потянулся рукой к полке, на которой стоял чудесный блестящий пакет, перевязанный нарядной ленточкой.
Ззудило захихикал с сушкой во рту: «А как же иначе, ведь я – композитор!»
«Вот и наша общая знакомая, поэтесса Маня Прекрасная, помнит о Вас…» — продолжил Каляка.
Ззудило насторожился, а потом, неожиданно, вдруг заторопился домой.
Он уже почти встал из-за стола, но, увидав красивый пакет с ленточкой, остановился.
«Вот… она просила Вам передать это!» – Каляка протянул блестящий пакет Ззудило.
«Маня Прекрасная сказала, что всегда будет передавать для Вас такие подарки через меня… так что, заходите почаще!»
Ззудило схватил пакет и бросился к порогу, забыв о больной ноге.
Каляка поторопился проводить гостя: «Надеюсь, что Вы расскажете мне потом, что было в этом пакете…»
Композитор задёргался у двери, развлекаясь с непослушным замком соседа. Наконец, дверь отворилась, и Ззудило выпорхнул на крыльцо.
«А как же Ваш испорченный забор?» – закричал ему вслед Каляка.
«Мы ведь так и не договорили!»
---
«Вот оно… прошение о помиловании!» – композитор судорожно рвал красивую упаковку.
Он едва успел зайти в дом, даже обувь не снял.
«Подарок я, конечно, приму, но простить такое – увольте!» Ззудило обиженно засопел, вспомнив о пощёчине.
Он извлёк коробку из упаковки и открыл её.
В ней находилась ещё одна коробка, поменьше.
Певец открыл вторую коробку и заглянул вовнутрь.
Сверху лежала какая-то записка, но Ззудило она не заинтересовала. Он смял её и бросил в угол.
«Наверное, какая-нибудь романтическая чушь… признания в любви мне не нужны, слишком поздно!» — решил Ззудило.
Он запустил пятерню поглубже в коробку и нащупал твёрдый бумажный свёрток.
«Наверное, это колбаса…»
Восхищённый композитор стремительно развернул бумагу: на стол выкатились большой кусок пемзы для чистки пяток и ножницы для ногтей.
Сердце тревожно застучало от обиды.
Певец бросился к лежащей в углу записке.
Это были не стихи.
Ззудило аккуратно расправил края смятого послания и, негодуя, принялся читать:
«Теперь понятно, Ззудило, почему Вы выбрали плавательный бассейн местом для нашей встречи. Не сомневаюсь, что это было задумано лишь для того, чтобы вечер оказался поучительным и полезным не только для меня, но и для Вас тоже. Мой подарок является вещественным напоминанием тому».
Внизу стояла подпись: Маня Прекрасная.
На улице кто-то оглушительно захохотал.
Ззудило проворно бросился к окну и распахнул его.
Нигде никого не было видно.
Только весеннее солнце насмешливо играло своими яркими лучами, заставляя Ззудило жмуриться.