Глава 1
- Слава Богу, памятники целы, - вздохнула с облегчением Надежда Петровна, приближаясь к могилкам родителей. Накануне вечером позвонила подруга и сообщила, что на городском кладбище сильным ветром вырвало с корнями несколько вековых сосен, и пострадали некоторые захоронения.
Верхушка огромного ствола лежала возле ограды, не причинив ей никакого вреда. Чуть впереди стояли две женщины и громко обсуждали бездействие местных властей по организации ухода за кладбищем.
- Две недели уже лежит это дерево, а убирать никто не спешит, - возмущалась одна из них, - звонили, писали, а воз и ныне там.
- Подождём ещё, - проронила другая, вытирая кончиком платка слёзы, - мы с тобой ничего тут не сделаем, надо бензопилой распиливать по кускам, начиная с верхушки, и выносить за пределы кладбища.
- Раньше цыган следил за деревьями, отмечал сухостой и заранее со своими сородичами наводил тут порядок. Ему что-то платили за это, а теперь власти во всём экономят, надеясь на авось, - подойдя к женщинам, добавила Надежда и с удивлением отметила, что памятники пока беда обошла.
- А вот и наша Людочка, - раздвигая широкие еловые ветки сообщила Надежда Петровна. Сразу бросилось в глаза покосившееся надгробие, хотя мужчины утверждали, что металлические пластины внизу будут надёжной опорой, и придётся только подсыпать землю, где появятся оползни.
- Мы ухаживаем за её могилкой. Убираем и родителей с сыном. Ведь у неё никого не осталось. А Вы родственница? – спросили женщины.
- Да нет, просто работали вместе. Хоронили всем коллективом и памятник тоже ставили мы, коллеги по работе.
Волна воспоминаний, как пришлось ей самой организовывать похороны Людмилы, прервала общение с незнакомыми женщинами. Мысли одна за другой возвращали в прошлое и наводили щемящую тоску внутри.
- Общительной была, всё про всех помнила и знала, а осталась наедине со своим горем, - эти думы сами навязчиво лезли Надежде в голову.
- Как начиналась её жизнь с трагедии, так и закончилась. Ниточка судьбы опять привела к ненужности и одиночеству, - эта мысль никак не покидала, заставляя задуматься о многом.
Родители у Людмилы Семёновны были неродными. Однажды в дружеской обстановке она сама рассказала свою историю близким подругам на работе. После смерти единственного сына в младенческом возрасте, супружеская пара никак не могла опять обзавестись ребёнком. А тут как-то понёс Семён ведро с отходами в мусорный контейнер, а там сверху странный свёрток в суконном солдатском одеяле лежит и жалобные звуки издаёт.
- Шо це таке, - в волнении перешёл на родной язык хохол. Так часто называли его приятели машинисты за украинские словечки в своеобразном диалекте при общении.
Ухватив плачущий кулёчек, бегом помчался к своему подъезду будущий папаша Людмилки.
- Ганна, побачь, девчушку, аль хлопчика нам послал сам Господь, - ошарашил он с порога супругу.
- Сёма, обережно, - простонала взволнованная женщина, принимая драгоценную ношу.
Так Людмила попала в заботливые руки уже двух немолодых людей. И природа наделила её чертами очень схожими с приёмной мамой. И рост, и цвет волос не вызывали у любопытных соседей никаких сомнений после отгремевшей Второй мировой. Документов тогда у многих не было, так что Людочку, родившуюся перед самой войной, в сорок третьем, после освобождения территории от немцев, оформили как своего ребёнка.
И только после совершеннолетия родители рассказали девушке её историю появления в семье.
К тому времени она уже выслушала новость без особенных всплесков, занятая внезапной и головокружительной любовью к молодому человеку, познакомившись с ним на танцах в местном ДК железнодорожников. Родителей она любила, а Сашу, своего первого мужа, боготворила и, не задумываясь, родила ему сына.
Глава 2
С первых же дней жизнь в семье мужа стала для Людмилы невыносимой. Свекровь встретила её холодным взглядом, и ни разу в её глазах так и не появилась искорка тепла и желание ободрить сноху, помочь ей преодолеть тот барьер, который всегда мучает в таком случае.
- Я не нравлюсь твоей маме, - шептала она по ночам мужу, - давай переселимся к моим родителям.
Но Саша молчал и, как потом поняла Люда, прислушивался к недовольным высказываниям мамочки, во всём соглашаясь с ней. А потом свекровь вдруг стала стелить себе ночное ложе на диване в той же комнате, где спали молодые.
- Твоя мама хочет и в кровати контролировать меня, так ли я тебя ласкаю, - рассмеялась молодая женщина, заметив, что Саша перестал проявлять к ней нежные знаки внимания.
- Я ухожу домой, - решительно заявила она мужу после очередных придирок, - не могу больше молчать, когда меня унижают.
- Ну и катись… - последовал ответ вперемешку с нецензурной бранью, - нашлась тут цаца. Мама тебя сразу раскусила.
С трудом проглотив давящий комок в горле, на последнем месяце беременности, она шла пешком в другой конец города, размазывая по щекам градом катившиеся слёзы. А придя домой, виду не подала, что ей больно и обидно за своё несостоявшееся счастье.
- Ничего, доченька, всё перемелется, забудется, прибежит твой ненаглядный за тобой следом, - обнимая дочку, вместе успокаивали папа и мама.
Но Саша не появился ни после родов, ни за всю жизнь, пока рос его сын. А при разводе с пеной у рта доказывал, что ребёнок не его, а жена - шалава нагуляла его с многочисленными хахалями. Алименты платить всё равно присудили, так что старания мамочки только унизили его в глазах судьи и заседателей.
Дедушка же с бабушкой души не чаяли в ребёнке, активно занимаясь его воспитанием, отправив дочку работать.
Устроившись телефонисткой, Людмила с первых дней поразила всех своей памятью. Общительная по природе, она легко сходилась с людьми, проявляя интерес ко всему, что её окружало. Когда нужны были срочно какие-то сведения и чтобы не рыться в бумагах, обычно говорили:
- Спроси у Люды, она всё знает.
Информация из её уст всегда была до мелочей точная и безошибочная. Поэтому старшая по телефонно-телеграфной станции предпочитала, чтобы стол справок обслуживала Людмила.
А когда в 1968 году в городе были установлены первые автоматические телефонные станции, вместе с коллегами по работе она закончила заочно техникум и стала электромехаником АТС.
Сын вырос, так и не увидев ни разу своего отца. После армии устроился работать помощником машиниста, имея за плечами железнодорожное училище. И вот только тогда в многочисленном коллективе локомотивного депо попросил своего машиниста познакомить его с тем человеком, чью фамилию и отчество носил от рождения.
- Ну и козла же ты выбрала мне в отцы, - услышала Люда от сына после этого знакомства, - и как ты могла влюбиться в такое дерьмо.
О чём они говорили, так и осталось невысказанной тайной, но слово папа исчезло из лексикона навсегда, хотя внешне они были очень похожи.
А сама Людмила была из тех женщин, в которых влюбляются даже юнцы, несмотря на большую разницу в возрасте. И порог тридцати девяти она так и не переступила до самой пенсии, для всех оставаясь Людой, Людочкой, Людмилой.
- Я ещё молодая, - с улыбкой говорила она, - зови меня Людой.
Так она представилась и Надежде Петровне при знакомстве, вызвав сначала смятение в душе и робость называть только по имени человека значительно старше себя. Но прислушавшись, что даже совсем молодые называли её именно так, и она вскоре без комплексов стала общаться с ней, как с подружкой.
В родном коллективе влюблённые в неё мужчины старались лишний раз заглянуть на АТС, чтобы увидеть объект своего сердца. Одни над этим подшучивали, другие осуждали, но Людмила делала вид, что ей глубоко безразличны беспочвенные сплетни, погружённая в свой мир, где так хотелось настоящей любви, без грязи, которой она была сыта по горло. И в один момент ей показалось, что такие взаимные чувства наконец-то подарила ей судьба.
Глава 3
Не зря говорят, что любви все возрасты покорны. И почему именно этот человек стал как воздух необходим тебе, тоже трудно объяснить любому из нас. Так и Людмила вдруг потянулась всей душой к совсем молодому парню на пятнадцать лет моложе её . Он первый стал оказывать ей знаки внимания, выделяя из окружающих коллег по работе.
- Боря, явно, к тебе не безразличен, - заметила вскользь Надежда Петровна, тогда ещё просто Надя, - на нас с Ленкой даже не смотрит, хотя мы по возрасту такие как он.
Возможно, она тоже уже замечала и чувствовала то тепло, что излучали его глаза и смущённая улыбка, но разница в возрасте не позволяла Людмиле сделать шаг на встречу.
А потом буря чувств сама закрутила их сердца в едином водовороте, где все условности и навязываемая мораль окружающих людей уходила на второй план. Они видели и слышали только друг друга, не замечая осуждающих взглядов и не интересуясь потоком сплетен.
Но внезапно этот головокружительный роман прекратился.
- Что-то Боря перестал к нам заглядывать, - удивились исчезновению парня на АТС, - даже повреждения на местную связь стали забирать другие электромеханики.
Люда молчала, а словоохотливые телефонистки по секрету всему свету тут же поделились очередными новостями:
- Борина мама учинила скандал и разогнала влюблённую парочку. Она не желает в невестки заполучить даму почти своего возраста.
Эта тема разговоров стала запретной в близком окружении Людмилы. А вскоре совсем исчерпала себя после женитьбы Бори на ровеснице.
Потом было ещё пара претендентов на её руку , но сердце молчало, а разум не позволял связывать себя с нелюбимым человеком. А жизнь скоротечна, как бы мы не пытались отодвинуть надвигающуюся старость.
Один за другим умерли родители, когда Люда ещё работала. А выход на пенсию совпал с бурными событиями девяностых. Рабочие места сокращались, так что пришлось сразу писать заявление по собственному желанию и уходить на заслуженный отдых, хотя так не хотелось покидать производство, чувствуя в себе силы для дальнейшей деятельности.
Прощальный банкет прошёл в торжественной обстановке с вручением подарков и клятвенных уверениях, что ей всегда будут рады в коллективе.
Но все пенсионеры знают, что уход с производства вскоре обрывает цепочку взаимосвязи. Молодые заняты своим выживанием в сложной обстановке, забывая мгновенно тех людей, чей опыт некогда помог и им в освоении профессии. Время неумолимо в этом процессе. Так было, так есть и так будет. И когда ужасная весть о смерти единственного сына Людмилы разнеслась в округе, многие вспомнили, что не видели её с момента ухода на пенсию.
Да, она резко оборвала все ниточки общения с коллективом, погрузившись в свою беду. Сын, её радость и боль, угасал на её глазах от неизлечимой болезни века.
После похорон она сразу превратилась в измождённую женщину, без искорки надежды в глазах.
Погасла некогда приветливая улыбка на лице, сделав её внешний вид отрешённым и мрачным.
И дальше одна беда за другой сваливались на её плечи.
- Тася, зайди ко мне, пожалуйста, - по телефону попросила в то утро Людмила соседку с пятого этажа, чуть добравшись до входной двери, чтоб повернуть в замочной скважине ключ, а назад уже сама дойти не смогла.
Медики ничем не смогли помочь ей, пытаясь вернуть движения. Парализация ног приковала ещё нестарую женщину к постели, сделав одинокий быт невыносимым.
Как она жила, что думала, как боролась, так и осталось тайной. Своей бедой Люда не поделилась ни с кем, кроме этой соседки, чья совесть, наверняка, давно погрязла в топком болоте.
- Отпиши мне квартиру, - первое, что услышала она от Таисии, - буду ухаживать за тобой, кормить и поить, - продолжила та, подливая услужливо в чашку для воды принесённый самогон.
И без того ослабленная за последнее время, Люда мгновенно опьянела и провалилась в глубокий сон. А когда проснулась, не увидела на столике рядом вчера принесённую почтальоном пенсию.
Так начался её последний жизненный путь. Преодолеть очередной поворот судьбы у неё уже не было ни сил, ни желания.
Глава 4
-Небесная канцелярия строго фиксирует все наши поступки, - каждый раз говорила бабушка, когда в детстве Надя пыталась ускользнуть незамеченной во двор к подружкам, игнорируя её замечания.
А потом уже в зрелом возрасте врезались в память другие слова:
- Все мы будем перед Божьим судом. От всевидящего ока ничего не скроешь. За плохие дела придётся отвечать, а хорошие нам, обязательно, зачтутся.
- И почему же тогда люди не боятся кары Господней? – поправляя осевшее надгробие, размышляла Надежда Петровна, - почему усугубляют страдания таким одиноким, как Людмила, не сочувствуя адским мукам даже на последней тропке под названием жизнь.
- Андрея надо благодарить за то, что ты, Людочка, лежишь рядом с сыночком и родителями. Похоронили бы тебя как невостребованного покойника вон в том краю кладбища, где нет ни памятников, ни имён, - махнула рукой Надя в ту сторону, где покоились бомжи и безродный люд, захороненный социальной службой.
В тот день нежданный звонок из администрации города всполошил не только Надежду Петровну, но и весь коллектив связистов.
- Я вас помню ещё со школы, - начал Андрей Павлович, - вы всё время были рядом с нашей классной руководительницей. Вот и решил позвонить именно вам, рассчитывая на понимание.
Эти слова насторожили, вызвав тревожное ожидание внутри.
- Ваш Ветеран труда неделю лежит в морге, - продолжил чиновник, услышав подтверждение, что тоже не забыт его вихрастый образ Надеждой Петровной, - если вы не похороните её коллективом, то, привлеченные к этому делу специальные службы, не будут выяснять, есть ли у неё захоронения родственников. Для таких людей отведен специальный уголок на кладбище.
- Куда же мы денемся, - только и смогла ответить Надежда.
А дальше закрутилось оформление документов по выдаче тела из морга. По звонку того же Андрея Павловича и в больницу, и в ЗАГС все бумаги были выданы на имя Надежды Петровны по предъявлению паспорта.
Тем временем в коллективе срочно собирались деньги на ритуальные принадлежности.
- У Люды было столько красивых платьев и костюмов, - кто-то намекнул в процессе обсуждения,- не проще ли обратиться к соседке, взять у неё ключ и выбрать нужные вещи.
Но не тут-то было. Наследница квартиры, определив покойную в морг и отказавшись хоронить, исчезла в неизвестном направлении. Не помог даже участковый в её поисках, хотя старался.
Сбросились в коллективе и на одежду, обсуждая по ходу, какие наряды она любила.
Помогать в организации похорон добровольно подключилась соседка с первого этажа, а потом ещё пара женщин с этого же дома.
- Таська эта – аферистка, - роптали они, - всё выволокла с квартиры уже давно. Нет там никаких платьев. Пенсию забирала под видом ухаживания, а приносила Людке только самогон. Спаивала она её, приближая конец. Дышать в квартире было нечем. Дверь открывала только почтальонке в день, когда та приносила пенсию. Бедная пулей вылетала, зажав нос. Диван под Людмилой прогнил от испражнений.
Не верилось в этот ужас, но время поджимало, не до поисков было исчезнувшей Таисии.
Прихватив соседку с первого этажа, поторопились в морг. После оформления необходимых бумаг, Надежда Петровна, надеясь на помощь работников заведения, попросила, доставая из кошелька несколько крупных купюр:
- Оденьте покойную и положите в гроб за наличный расчёт.
- Это уже нельзя сделать, - последовал ответ со скорбной усмешкой на лице, - загляните в зал и всё поймёте.
А потом после, как заглянули, соседку с первого этажа и двух всё видавших мужиков выворачивало наизнанку в кустах напротив.
- Вовка, как хочешь, но мы должны это сделать, - с мольбой в голосе, но решительно скомандовала Надежда своему рядом переминавшемуся с ноги на ногу подчинённому.
И её верный друг детства Володя, задержав на миг дыхание, последовал следом.
Тело лежало на простыне, и это облегчило все действия. Ухватившись за края, рывком положили в гроб, стараясь не смотреть на изуродованный труп. Сверху разложили одежду и быстрее закрыли крышку …
Возле пятиэтажки, где жила Людмила, стояла толпа людей, желающих проводить её в последний путь. Оказалось, что многие знали, в каком ужасном положении оказалась их соседка, судачили вечерами на лавках, осуждая Таисию и её «помощь». Но никто не пошевельнул пальцем, чтоб пресечь это издевательство над лежачим человеком.
Закрытый гроб встретили с сочувствием. Кто-то сказал в толпе, что не неделя прошла, как умерла, а гораздо больше.
- Таська сначала пенсию получила, а потом позвонила в скорую, - шептались рядом.
Но для Людмилы все эти пересуды были уже безразличны, как и то, что в машине, выделенной, предприятием, до кладбища поехала толпа провожающих.
А потом в Красном уголке, где связисты накрыли поминальный стол, тоже было много соседей и бывших коллег по работе.
На сороковой день заказали панихиду в церкви, отправив её по христианскому обычаю. Уйдя из этого мира через муки и страдания в скорбном одиночестве, Людмила вдруг была награждена долгожданным вниманием, которого, наверняка, так хотела при жизни.
- И этот памятник тоже поставили тебе мы, Людочка. Прости за всё! - поклонилась Надежда Петровна.
И ей показалось, что строгая женщина на фотографии улыбнулась как прежде и сказала:
- Всё нормально!