ПРОЗА ЖИЗНИ,
70-е годы ХХ века.
Однажды на прием пришла молодая женщина и попросила помочь ей избавиться от алиментов. Просьба была странной и необычной. Ведь мы, инспектора паспортного отдела областного управления внутренних дел, занимались контролем и оказанием практической помощи районным подразделениям своей службы в розыске лиц, скрывающихся любыми путями от уплаты алиментов на содержание своих детей. Розыск таких лиц осуществлялся согласно определениям народных судов.
Рассказ посетительницы, назовем ее Анной, был таков. Ее красота и молодость, ум и способности влекли к ней многих сокурсников и старшекурсников не только с их химфака университета. Она была долгожданным единственным ребенком много всякого перенесших в своей жизни семьи участников Великой Отечественной войны.
Анна все ждала своих «Алых парусов» и даже получала от молодых людей прозвища «спящая красавица», «царевна-лягушка», несмотря на свой энергичный характер и участие во всех университетских и многих городских мероприятиях. Наконец оно случилось: на третьем курса она безоглядно влюбилась и вышла замуж по взаимному чувству за преподавателя медицинского института, как-то читавшего у них маленький спецкурс и обратившего на нее пристальное внимание. Назовем его Василием Ивановичем. Все вопросы о свадьбе, гостях, квартире для них решали ее родители, обсуждая все с женихом, затем мужем. Что говорить, ведь ей было всего-то девятнадцать лет!
Года через три после свадьбы Аня удивилась приходу для разговора именно с ней незнакомой красивой, статной, уверенной в себе женщины, назвавшейся Татьяной. Гостья утверждала, что Аня делает ошибку, связавшись с ее бывшим мужем, тем более собираясь рожать второго ребенка. Якобы Васенька был ранее ее мужем, что у них есть общий ребенок - сын школьник. Что бывший муж со дня отъезда в неизвестном направлении вообще не интересуется, не оказывал, не оказывает никакой помощи в содержании и воспитании сына. Да что сыну! Он даже порвал все связи с собственными престарелыми родителями, которых теперь опекает она, бывшая невестка, т.к. они очень хорошие простые деревенские люди, и не понятно, как у них вырос такой бесчеловечный сын, как Василий. Показала паспорт – с такой же фамилией, как у них с Васенькой и со штампом развода – да-да именно с Василием Ивановичем! Такого штампа в паспорте мужа Анна не видела. Татьяна рассказала Анне, что выходила замуж за старшекурсника Васеньку «по великой неземной любви», как говаривал любимый муж, еще на 2-м курсе мединститута в столице соседнего края, когда ей было только 19 лет. Но вся любовь и семейная жизнь закончились, как только по трагической случайности не стало ее отца - высокопоставленного партийного чиновника. Тем более, что к этому времени муж уже закончил институт, успел устроиться на работу и готовился защитить кандидатскую диссертацию не без протекции тестя. Правда, они жили вместе с ее родителями в их огромном доме, пользовались автомобилем отца, несмотря на постоянные требования Васеньки об отдельной квартире, приобретении нового автомобиля на его имя. Не сумев заполучить вожделенные квадратные метры и прочее именно на его имя, Василий после стремительного развода уехал. Куда - не сообщал. Только случайно, прибыв на конференцию в их город, Татьяна обнаружила имя своего бывшего мужа в числе докладчиков. Она объяснила свой приход к Анне только своей доброжелательностью, что ей и сыну от бывшего мужа ничего не нужно, и алиментов в том числе.
Оглушенная такими новостями, переспросить мужа об этой женщине Анна как-то забыла, не успела, да все не представлялся случай, т.к. вторую беременность переносила нелегко, да еще готовилась к госэкзаменам.
До окончания университета, да не как-нибудь, а с красным дипломом, Анна умудрилась родить двоих сыновей, не уходя в академический отпуск. Растить малышей и вообще во всех бытовых делах, помогали круглосуточно ее родители, которые стали жить в соседнем доме, после размена их большой квартиры на две поменьше, чтобы детям и внукам было, где жить. Мать, врач по профессии, оформила пенсию, хотя ранее собиралась работать столько, сколько сможет ходить.
В тот же год, как только Аня окончила университет, и раздумывала, как бы устроиться работать по своей профессии, да поближе к дому, Василий Иванович защитил докторскую диссертацию. Вскоре его пригласили на работу в Москву. Муж настаивал, чтобы дети остались, хотя бы на первое время, у ее родителей. Только тогда Анна впервые спросила, а где же его родители. На что он ответил вопросом, на что они ей? Небольшой осадок в душе остался, но дела-заботы заставили забыть и эту тему. Тем более, что Анна не согласилась с предложением мужа, просьбой родителей, и поехала в Москву со всей своей семьей.
В Москве они совместно прожили чуть более трех лет. В первый-второй год они все обустраивались и трудности переносили-преодолевали в основном вместе. Вдали от своих родителей Анне пришлось наряду с уходом-воспитанием своих погодков всю домашнюю работу делать самой – варить, стирать, убираться, ходить по поликлиникам, по магазинам и много чего другого, да еще в незнакомой среде. В результате она очень похудела, не успевала ни выспаться, ни поесть, как следует. Главная ее забота была – только бы дети росли здоровенькими. Однажды на детской площадке, куда она выводила сыновей гулять, одна из женщин спросила: «Вы няня и домработница профессора из пятой квартиры? А откуда вы приехали? А где же его супруга?»
Василий Иванович стал довольно быстро прикрикивать по утрам «где моя рубашка? Нужна свежая и выглаженная ежедневно! Запомни!», а по вечерам звонить, что задерживается на работе и являться домой иногда к утру, либо заезжать за свежей рубашкой днем. Покупки одежды делал теперь только он сам и только на себя. Благо одежды у детей на все времена года хватало, т.к. родители Анны продолжали покупать и присылать посылками одежду для детей, и еще что-нибудь вкусненькое сибирское не только для внуков. Поскольку почтовое отделение было расположено достаточно далеко, муж ездил получать их сам. Пожалуй, это было единственное, что он делал для семьи с удовольствием. На замечание Анны, что ей уже нужна более удобная теплая куртка типа финской, надевать вместо шубы, еще купленной родителями в «Березке» и непрактичной для московских улиц, и некоторые другие предметы одежды, подходящие ей по размеру, он грубо ответил: «Обойдешься, дома сидишь!». Потом он перестал даже звонить о задержках, иногда случайно выяснялось, что он бывает на различных мероприятиях, куда коллеги ходят с женами. На вопрос Анны, почему он ее не приглашает с собой, Василий Иванович, оглядев ее с ног до головы как чужой, с сарказмом ответил: «Чтобы меня опозорить? Посмотри на себя в зеркало!». На просьбу Ани устроить детей в детсад или нанять няню, чтобы она могла устроиться на работу, он отвечал, что ему некогда, что у него нет таких денег, и пусть она сама «со своими детьми нянчится». На питание он оставлял деньги только на неделю на столе и каждый раз при этом напоминал, что нужно быть экономной, вести учет трат. Ей, Анне. И все реже целовал детей, отговаривался от всех просьб жены: свозить детей в цирк, сходить с ними в зоопарк.
Родители Ани, обеспокоенные односложными ответами дочери по телефону, нагрянули к ним без предупреждения. Причем случилось так, что муж отсутствовал дома уже сутки. Только взглянув на дочь, они без слов поняли, как тяжело ей живется. Отец, полковник милиции, спросив, где работает зять, молча вышел.
Отец вернулся к вечеру и коротко сказал: «Собирайтесь, летим домой ближайшим рейсом. Дочь, где твой паспорт и свидетельства о рождении детей?». Повезло, что буквально за несколько дней до этого Аня еле выпросила у мужа все документы, хранившиеся обычно в его домашнем сейфе, в связи с переводом детей из одной поликлиники в другую. У Ани не было уже сил ни спрашивать о чем-либо, ни сопротивляться.
В родительском доме Аня пришла в себя, проспав практически чуть не трое суток, с перерывами, в которые мать ее кормила как маленькую, приговаривая: «Аннушка, съешь еще хоть ложечку!». Дети были веселы, сыты и купались во внимании и любви бабы и деда.
Аня сразу заметила, что все телефоны в доме родителей отключены – в душе она все-таки ждала звонка от мужа. Спросила отца, виделся ли он с ее мужем, что же все-таки случилось в Москве. Отец ответил прямо, что Василий Иванович ее обманывал, в указанном ею институте он давно не работает, зато работает в другом, более высокооплачиваемом месте и еще имеет частную практику. От встречи с тестем он отказался, заявив через секретаря, что незнаком с ним и занят. Кроме того, отец выяснил, воспользовавшись возможностями своей профессии, что Василий Иванович всем представляет на всяких мероприятиях своей супругой молодую аспирантку. С московской пропиской и высокопоставленными родителями. Оказалось, что после исчезновения из дома семьи муж позвонил всего один раз и то на вторые сутки. Только удостоверился, что Анна с детьми именно у своих родителей, и ничего более.
На звонки и письма муж не отвечал, зато Анна получила повестку в суд – по иску Василия Ивановича о разводе, где дело рассматривалось без него, но с участием московского адвоката, представлявшего его интересы. Благодаря участию и человечности все понимающей пожилой женщины-судьи, задавшей Анне, морально просто придавленной происходящим, вопросы об алиментах на детей, о разделе жилплощади, на которые она не была готова ответить, рассмотрение дела по существу было перенесено. Родители решительно наняли адвоката, чтобы спасать дочь и внуков, защитить их интересы. Пришлось даже их первую квартиру отстаивать. Оказалось, что зять, несмотря на то, что ордер был выписан на имя Ани до регистрации брака, благодаря предусмотрительности ее родителей, а он был только прописан, умудрился сдать ее на длительный срок квартирантам и получить с них деньги за весь срок аренды - за несколько лет, еще до выезда в Москву.
После завершения всех судебных процедур для Анны стало шоком еще одно открытие, дорисовавшего портрет ее бывшего муженька. По решению суда Василий Иванович был обязан платить ежемесячно на содержание двоих детей по 33 % со всех видов заработка. Но стал присылать ежемесячно только 25 рублей и почему-то еще 08 копеек. Минимально, только с заработной платы по основному месту работы, даже без учета премиальных, авторских и прочих, размер алиментов должен был быть не менее 66 рублей в месяц на двоих детей.
Взбешенная таким издевательством, Анна сначала возвращала переводы бывшему мужу – они все равно поступали, причем без прибавления возвращенных ею сумм. Даже слетала в Москву и обращалась по месту его основной работы. В бухгалтерии академического института, как видно, после согласования с ответчиком, Анне предъявили нотариально удостоверенное заявление от ее имени, что они с Василием Ивановичем достигли соглашения о том, что она согласна на уплату алиментов им лично ей, а не по исполнительному листу, который она «просит выдать ему на руки». Такого заявления Аня не писала и в глаза не видела ранее. Сам ответчик якобы отсутствовал в пределах странах, в связи с участием в какой-то Международной конференции за рубежом.
После чего московский адвокат уведомил ее по телефону, что Василий Иванович готовит иск о передаче обоих или одного из сыновей на его воспитание, т.к. она не работает и не в состоянии обеспечить им достойную жизнь. Кстати сказать, Анна устроилась на интересную и высокооплачиваемую работу буквально через месяц по возвращении домой из Москвы, а с детьми помогала заниматься мать, вновь оставившая ради внуков работу. Временами нанимали еще и няню, чтобы иметь возможность водить подросших сыновей в разные места на различные занятия в кружки и секции, в музыкальную школу.
Столкнувшись с такой «прозой жизни» и наконец-то сбросив с глаз «пелену былой любви», Анна обратилась сначала в суд с заявлением об отказе от алиментов и о лишении Василия Ивановича родительских прав, а затем к нам. Но история с ежемесячными издевательскими переводами в 25 рублей и 08 копеек с меткой «алименты на содержание детей» продолжалась. Уже пятый год.
-------------
И так было до совершеннолетия сыновей, которые выросли в обстановке любви и согласии матери и отчима, дедушки и бабушки, души не чаяли в младшей сестренке. Анне мы смогли дать только один совет – сохранять все документы об этих переводах, чтобы противопоставить их в будущем иску родителя к сыновьям о его содержании на старости лет, что обычно бывает в подобных случаях со стороны таких отцов. Что им двигало? Скорее всего, боязнь привлечения к уголовной ответственности за неуплату алиментов на содержание детей, если совсем не платить, и жадность, если отправлять все причитающиеся по закону средства на содержание детей.
2001г., N-ск- Москва.