— Подъём. — Под рёбра Дирку заехал тяжёлый ботинок с толстой подошвой. Сержант дёрнулся и запутался в гамаке, ошалело вертя головой. Сумрак леса не позволял понять, который сейчас час.
— Что ты как красна девица. Вставай, солнце уже высоко. Только под ноги смотри, там сейчас россыпь дохлых гусениц. А какие-то могли и не до конца сдохнуть. — Свой гамак Гарт уже свернул и сунул в рюкзак. — Пока ты дрых, я ещё раз изучил картинку с комментариями своего специалиста. Не скажу, что в глубине леса что-то сильно изменилось, но есть и важная деталь. Звери прут напролом. Пока ещё они довольно далеко, но в скором времени, боюсь, нам придётся вступить в безнадёжный бой со всей здешней фауной. А патроны вещь конечная и иногда внезапно конечная. У лазерок аккумуляторы тоже не навсегда. Так что пойдём вдоль болота. Выхода нет.
Дирк Хаулз поёжился и осторожно скосил глаза на землю. Пушистый мох ровным слоем покрывали уже высохшие тельца многоножек и гусениц, некоторые ещё могли слабо шевелить лапками, но было видно, что это предсмертные конвульсии. Рифус не соврал, инсектицид действительно "гасил" эту дрянь враз и наповал. Пограничник спрыгнул, стараясь не вслушиваться в мерзкий хруст под подошвами, и начал отцеплять гамак. Одну из строп обвила тонкая нежно-зелёная лиана с мелкими розовыми цветочками. Гарт покосился на напарника и вдруг рявкнул:
— Не прикасаться! Дай я сам...
Щёлкнул складной нож, вытягиваясь на невероятную длину, будто лапа хвоща, и узкое лезвие подцепило ядовитый вьюнок. На металле заблестели бледно-зелёные капли сока. Дирку даже почудилось слабое шипение, и он тряхнул головой, отгоняя непрошеные видения.
— Всё. Осмотри себя, не присосалась ли эта штука тебе к коже. Умереть не умрёшь, но таскать в себе паразита не самая лучшая затея.
"Господи ты боже..." Сержант вздрогнул и тщательно ощупал себя с головы до ног.
— Вроде чисто.
— Тогда вперёд и с песней. Сейчас перекусим, — Гарт вытащил орех и разрезал его напополам, — а потом в путь-дорожку. Не дрейфь, боец. Я сказал, что мы пойдём вдоль болота, но я не говорил, что мы обязательно должны идти по земле. — Он откусил студенистую мякоть, наслаждаясь видом отвисшей челюсти Дирка Хаулза.
— Высоты боишься? — Рифус Гарт бросил быстрый взгляд на напарника, сосредоточенно скручивая верёвку странным узлом. Дирк пожал плечами:
— Не знаю. Я живу на двадцать седьмом этаже, голова вроде не кружится.
— Хорошо. Нам с тобой предстоит увлекательная прогулка среди древесных крон. Вдоль болота земля чересчур влажная и рыхлая, можно ненароком провалиться или запутаться в корешках и месиве из гнилой травы. Плюс мошкара, я уже говорил тебе. Но у болота есть один важный плюс: хотя бы с одной стороны у нас будет обзор. В трясине деревья не растут. Что до тех, которые у обочины, то лианы редко добираются до самого верха, максимум, что нам грозит — это белки-летяги и прочие птички-бабочки. Отстреляться можно. Совсем наверх лезть не стоит, там такой ультрафиолет, что даже я не рискну так загорать. А вот предпоследний ярус самое оно. Но учти. Эти деревья много выше двадцать седьмого этажа. И туда ещё надо долезть.
— Ты рехнулся? — Дирк таращился на капитана как на конченого идиота. — Ты что, хочешь лезть на дерево?!
— Конечно, — Гарт пожал плечами, — это самый щадящий и безопасный вариант. Ну что ты вылупился, как институтка на вышибалу? Завал мы не обойдём, вернее, потратим неделю и обойдём, а там нас уже ждут не дождутся вараны и рыжие волки. Время, Дирк, время! И патроны. Зверьё не пойдёт по болоту, а тритончиков я уж как-нибудь разгоню. Вдоль трясины идти безопаснее в плане живности, но, опять же, гнус и ежесекундный шанс увязнуть в этой топи. Да и испарения там поганые, а в респираторе идти неудобно да и незачем. По деревьям мы пройдём как по бульвару, если будешь в точности исполнять мои команды. Ты мужик сильный, выносливый, к климату здешнему уже неплохо приспособился, да и рюкзак стал малость полегче.
— Погоди, — замотал головой Дирк Хаулз, — я ничего не понимаю... Как можно идти по деревьям?!
— Вверх посмотри, будь любезен, — ровным голосом сказал Гарт. Сержант послушно задрал голову. Его взгляду открылась сплошная шапка пышных зелёных крон, кое-где переплетённых ветвями настолько, что было непонятно, где начинается одна и кончается другая.
— Понял теперь? — усмехнулся "красногалстучник". — Там, считай, просто парк с дорожками. Верёвки я на всякий случай подготовил, они прочные. Из того же материала, что и мой прикид. Их сталь не берёт. Наверху нам надо будет осторожно перелезать с ветки на ветку, будешь ориентироваться на меня. Вдоль этой трясины у нас будет обзор, я уже говорил. Всё посветлее. И скажи мне, неужели тебе в детстве никогда не хотелось поссать с крыши самого высокого дома?
Дирк вытаращился в который раз. У капитана, видать, от здешней атмосферы тоже немного сносит крышу.
— Не хотелось? А у меня была такая мечта, лет в семь-десять. Видимо, я уже тогда знал, что стану командиром. Ладно, мои детские воспоминания весьма примечательны, отец говорил, что меня вполне заслуженно считают отъехавшим, но сейчас нам предстоят куда более увлекательные приключения. Слушай и запоминай. Наверху живности почти нет. Листва тоже не ядовитая, там некого травить, а всякие жучки и бабочки не кусаются, они вегетарианцы и у них там нет врагов. Кроны очень плотные, настолько, что срастаются между собой. Лиан и эпифитов там нет. Мы пройдём по кромке полога леса, пока не минуем болото. Это где-то порядка десяти-пятнадцати миль. Не уверен, что там будет ловить передатчик, но этого не знает никто. Через несколько дней мы форсируем эту трясину, а сновидцы как раз успеют восстановиться к следующему сеансу. Потом мы спустимся и пойдём встречать нашу аномалию. Всё понятно?
Дирк Хаулз уже уяснил для себя, что спорить с сумасшедшим модификантом себе дороже, тем более что тот знал Внешний мир как никто другой. Если надо будет лезть на эти исполинские деревья... что ж, дело сержанта Хаулза выполнять приказы. Но лететь с эдакой верхотуры... да, и кстати, а как на неё залезть?
— Я подготовил когти, — Гарт достал из рюкзака металлические крючья, на вид весьма недружелюбные, — эти на ноги, эти на руки. Вот так. Просто вбиваешь их в ствол и подтягиваешься. Предлагаю лезть вот на это дерево. У него прочная древесина, не свалишься, если что, вместе с корой. На первом ярусе следуй строго за мной, я расчищу путь. Тут пока ещё много всякого рода вьюнков и лишайников. А ты примотай рюкзак покрепче. В нём вся наша жизнь.
* * *
Алби зашла в палату, где приходил в себя после погружения её подопытный Дор, и осторожно прикрыла дверь. Дор Стайн лежал, заложив руки за голову, и со скучающим видом смотрел в потолок. Мониторы слегка попискивали, рисуя причудливые графики, но все показатели у лысого добровольца медленно, но верно стремились к норме. "Радиант-плюс" Дор переносил значительно легче Кита Тригга, и ему не требовались такие частые переливания. Алби мысленно порадовалась своему выбору. Пусть он работает за деньги, а не за какую-то великую идею типа мира во всём мире, Отдел всегда платил исправно, и Дор Стайн ещё ни разу Алби не подвёл. Она подошла поближе.
— Привет. Ну как ты?
— О, привет, — заулыбался Дор. Он вообще был довольно жизнерадостным парнем, а к Алби относился хоть и с уважением (жена командира, не хрен собачий, плюс руководитель проекта), но позволял себе общаться на "ты". Всё-таки они оба были из Института и знали друг друга не первый год.
— Тоска здесь, Алби, тоска смертная. Скоро я уже выползу отсюда? Дежурный врач говорит, что через пару дней все показатели войдут в норму. Скучно.
— За это погружение тебе заплатят в полуторном размере, — Алби присела на край кровати, — и за последующие тоже, пока не закончится эта серия опытов. Если всё пойдёт так же успешно, как сейчас, твоя оплата вырастет вдвое.
Дор заинтересованно приподнялся на локтях. Холодный свет ламп отражался в полированной лысине.
— Прико-ольно. — протянул он и довольно хмыкнул, — А в чём изюм?
Алби вздохнула. Как ему объяснить, парень всё равно не помнит своих видений. Но Дор смотрел с таким любопытством, что она даже улыбнулась.
— Это очень важные погружения. Наверно, самые важные за всю твою работу. Дело касается государственной безопасности.
— А что, когда-то было по-другому? — пожал плечами Дор. — Весь проект создавался ради усиления государственной безопасности. Тебя канцлер за него награждал. Тоже мне, новость. Ну а важность-то в чём?
Алби помедлила несколько секунд. Режим секретности не позволял ей распространяться о сути сновидений, но девушка уже наловчилась говорить общими словами, не краснея и не постукивая непроизвольно пальцами. Дор Стайн это не Дина, не понимающая, зачем Бергу понадобилось спроваживать её мужа на какие-то идиотские учения.
— Ты погружаешься во Внешний мир, Дор.
Парень вытаращил тёмные, почти чёрные глаза и даже приоткрыл рот.
— Во Внешний мир?! Я... погружаюсь... во Внешний мир? — Он был по-настоящему потрясён. Для Дора Стайна, как и для других законопослушных граждан Ойкумены, Внешний мир был табу даже в мыслях. Поэтому сейчас лысый доброволец испытал сильнейший шок. Мониторы взволнованно запищали, фиксируя пики на графиках. Кое-где диаграммы из жёлтого перешли в красный.
— Тихо, тихо, — Алби взяла его за руку и слегка сжала, — ну что ты так разволновался. Да, ты погружаешься вовне. Сейчас это очень важно, поверь. И очень непросто. Ты же сам видишь, что в этот раз реабилитация затянулась. Внешний мир не пускает гостей даже во сне.
— Внешний мир... — Дор понимал, что выпытывать подробности бессмысленно, он получал свои деньги за беспрекословное исполнение всех приказов Алби Мирр-Гарт и за известную нелюбознательность. Но сейчас Дор воззрился на девушку с мучительным вопросом в глазах.
— Алби... Я знаю, это не моё дело, но... Какой он? Внешний мир? Я не помню своих снов, но...
— Я покажу тебе, — прошептала Алби, — я для этого к тебе и пришла.
Она достала передатчик, с которого Пирс Трей выходил на связь с Гартом и его напарником, и поднесла экранчик к лицу Дора.
— Смотри.
Дор с приоткрытым ртом, забыв моргать и, кажется, дышать, глядел на разворачивающиеся перед ним картины Внешнего мира с его яростным безумием, многообразием форм, невиданными животными и не менее невиданными растениями, он смотрел, не отрываясь, на свой сон наяву, сон, который он видел и не знал об этом, сон, который показал ему мир за Гранью. Чёрные глаза слегка заблестели.
— Господи... Это... это правда? Это Внешний мир?
— Да, — кивнула Алби, — это твой сон, вернее, его визуализация. Ты видел Внешний мир в точности таким, какой он есть. Смотри. Это самое прекрасное, что ты когда-либо видел.
Дор ещё некоторое время смотрел свой визуализированный сон, а потом удивлённо поднял глаза на руководителя "Гипноса".
— Но ведь мы не запоминаем сны. А вдруг теперь... погружения пойдут не по плану?
Алби понимала волнение Дора. Он честно копил на собственную квартиру и не горел желанием вылететь из проекта. "Красный отдел" платил на порядок больше, чем Дор получал от Института, занимая непримечательную должность лаборанта-физиолога в не самом процветающем отделении. Корыстные мотивы подопытного Алби не смущали, скорее, наоборот. Человек, работающий за деньги, и немалые, не станет чудить и выёживаться, в отличие от энтузиастов от науки. Дор Стайн никогда не был энтузиастом, он хотел жить и жить красиво, и Алби всецело разделяла его устремления.
— Я специально показала тебе визуализацию. Слишком тяжело тебе, да и мне, далось вхождение во Внешний мир. Я держала частоту на пределе, а о своей дозе изотопа ты и так в курсе. У тебя вместо крови сплошной "радиант-плюс", придётся снова делать полное переливание. Этот сон дался большим трудом, твой мозг не знал, что такое Внешний мир, и никак не мог сориентироваться. Поэтому я принесла тебе передатчик. Теперь ты знаешь, что увидишь. И погружения пойдут легче.
— Зачем? — прошептал Дор, — Зачем... я смотрю на Внешний мир? Что случилось, Алби?
— Я не знаю, — покачала головой девушка. Уже даже глаза не бегают, не говоря уж о стыдливом румянце. — Это приказ капитана. Ты смотришь на Внешний мир, а Рифус Гарт изучает твои сны. Это всё, что мне известно.
— Дай... посмотреть ещё разок...
Дор вперился в экранчик, кусая губы, и впервые тихонько всхлипывал. Грозное великолепие Внешнего мира потрясло лысого физиолога до самой глубины души. Он, не дыша, смотрел, как варан съел незадачливого штырька, так и умершего в экстазе от "скея" и даже не почувствовавшего смертельную хватку жутких челюстей; он смотрел на жирно поблескивающие хищные цветы, ловко хватавшие мух и бабочек; на рыжего волка — короля лесов — в жёсткой тусклой броне цвета усталой меди; ахнул, когда стрекочущая лапа гигантского хвоща вдруг разрезала хищника чуть ли не напополам и утянула вверх его заднюю лапу и хвост. Дор Стайн смотрел на Внешний мир и непроизвольно сглатывал от страха и восхищения. Вся жизнь Дора с этого момента разделилась на "до" и "после".
— Алби, а... тот, второй подопытный? — Дор, как и все в "Гипносе", знал о натянутых отношениях Алби и Кита и предпочитал не упоминать его имени всуе.
— Хуже, чем ты. Лейтенант Трей скоро придушит его собственными руками. Да нет, всё в порядке, просто его восстановление идёт значительно медленнее.
— А господин лейтенант показывал ему... сон?
— Я не знаю. У лейтенанта Трея своя методика в работе с испытуемым. Лично я считаю, что ты должен был увидеть Внешний мир.
Дор откинулся на подушку. Он знал, что Алби была во Внешнем мире, три года назад, с капитаном, но что её туда понесло?.. Вопросов Дор Стайн не задавал, но смотрел на Алби Мирр-Гарт теперь совсем по-другому. Быть... там? В этом безумном круговороте жизни и смерти, мире, полном самых разных ловушек и хищников, готовых сожрать тебя в любой момент за милую душу? В мире, для посещения которого требовалась модификация? Дор знал, что капитан Рифус Гарт трансформирован для вылазок вовне, но он и представить себе не мог, что такое на самом деле это "вовне". Внешний мир стоял перед глазами Дора, и парень не мог забыть эти картины.
* * *
Пирс Трей в это время медленно и печально отходил от минувшей ночи, после которой дико хотелось спать, опохмелиться и съездить Киту по морде одновременно. Аспиранточка, которую он подцепил в "Кварке", уже у него дома внезапно начала ломаться и изображать недотрогу, так что пришлось врубить всё обаяние, последняя рюмка была явно лишней, а Тригг с трагическим видом лежал пластом и восстанавливаться не собирался, о чём красноречиво свидетельствовали показания приборов. Плюс парню пришлось срочно делать переливание кровезаменителя. Кит Тригг не хотел жить, и его организм понемногу начал вставать на его сторону.
Пирс плеснул себе тонизирующего и в очередной раз попытался привести себя в чувство. Нашёл время расклеиваться, идиот. Гарт во время утреннего доклада тоже заметил неладное, но списал это на серьёзность работы и патологическую пирсову ответственность, заставлявшую того выкладываться по полной. И сейчас Пирс Трей чувствовал себя самым несчастным человеком в Ойкумене.
— Алби...
— Да? — Девушка только что вернулась от Дора и теперь встревоженно всматривалась в лицо напарника. — Ты что, перебрал вчера? На тебе лица нет.
— Вот и я о том же. Я могу тебя попросить? Закинь меня в транс, чтобы голова прочистилась. Ещё одного такого позора перед капитаном я не переживу.
— Пирс... — Алби от неожиданности аж замерла на месте. — Да ну что ты... Какой транс... Иди домой, поспи, ты уже доложился, ничего нового сегодня уже не произойдёт, а твой подопытный всё равно ещё не восстановился для погружения. Давай, давай, иди. Я твой начальник в конце концов! Иди домой и спи! Это приказ! В транс его, господи, а почему не сразу в изотопы...
Пирс, не обращая ни малейшего внимания на эту тираду, так и подпирал собой дверной косяк. В плане хладнокровия ему иногда не было равных.
— Алби, если я прошу закинуть меня в транс, значит тому есть веские причины. Я не мальчик, которого ведёт с двух рюмок и у которого потеют руки при виде женской попки. Мне нужно быть в форме. И мне нужно очистить мозг ото всего лишнего. А то накопилось.
Пирс ни за что бы не признался, но он втайне рассчитывал, что транс, помогающий подопытным прийти в надлежащее состояние перед погружением, поможет ему хоть ненадолго избавиться от того мучительного чувства беспомощной ревности и одновременно жгучего, сводящего с ума желания, которое так неудачно накрыло его на днях. Если ему не судьба быть с этой женщиной даже в мечтах, так пусть эти мечты испарятся как роса на солнце под воздействием нейрорегуляторов. Он знал, что без точных данных о сегменте мозга, где хранятся воспоминания, без точного указания на то самое скопление нейронов нечего и думать о полном стирании, но транс должен был хоть немного облегчить его мучения. Пирс потёр глаза и чересчур резко произнёс:
— Ты проводила эту процедуру сотни раз. И никогда не было проблем. А я тебя вообще никогда ни о чём не просил. Что, так сложно один раз пойти навстречу?
Алби замерла в нерешительности. В принципе, ничего экстраординарного в терапевтическом трансе не было, подопытные переносили его хорошо, но всё же просьба Пирса была немного странной. "Он вообще странный все эти дни. Это, наверно, из-за чёртовой штуки во Внешнем мире. Он же докладывает Рифу каждое утро и слушает, что с ними там происходит... Господи, естественно, у него уже ум за разум. Алби, что ж ты такая курица... А он ещё на тебя своё время тратил, по бильярдным водил, такси оплачивал, от подъезда забирал... Нет, Алби Мирр-Гарт, ты добра не помнишь. Только о себе всё и думаешь, а он, может, скоро в пограничное войдёт..." Алби не догадывалась, насколько она была близка к истине.
— Ложись. Пиджак сними. Вот так... Осторожно... — Алби, закусив губу и стараясь не смотреть на напарника, закрепляла датчики на висках. Под глазами у лейтенанта Пирса Трея уже нарисовались синие круги. Видимо, ему действительно был необходим терапевтический сеанс. — Двух штук тебе хватит и не спорь. Закрой глаза...
Она выбрала необходимую частоту, включила электромагнитную установку и замерла на табуретке рядом с Пирсом, который через минуту уже мерно дышал, провалившись в подобие сна без сновидений. "Что с тобой, Пирс? Что на тебя свалилось, что ты вынужден просить меня о трансе? Ты мне ничего не рассказываешь. Я даже толком не знаю, чем ты живёшь за пределами Отдела. Ты мой друг, но я знаю о тебе ничтожно мало. Что тебя так подкосило, вряд ли очередная пьянка в "Кварке". Или какая-нибудь девочка-студентка имела несчастье устоять перед твоим аристократическим видом? Бред и чепуха. Тут что-то серьёзное... Пирс, ну что же ты всегда в своей раковине..."
Алби бросила взгляд на монитор. Пирс Трей находился в глубоком трансе, очищающем его разум ото всех тревог. Внезапно девушка, повинуясь сиюминутному порыву, наклонилась и бережно прикоснулась губами к его лбу. Это был единственный поцелуй, который получил от неё лейтенант Трей, но он о нём так и не узнал.
Не сказать, что он проснулся другим человеком, но холодный костистый кулак, каждый раз сжимавший его сердце при виде напарницы, немного ослабил хватку. Пирс смотрел на девушку, понимая, что ничего не изменилось, и всё же ему стало легче. Словно он наконец примирился со своей участью "лучшего друга" и принял её как данность, как принимал рассветы и закаты, не задавая вопросов и не мучаясь бесплодными мечтами. Транс сделал своё дело. Пирс Трей навсегда распрощался с тёмной составляющей его безответной любви.
* * *
— Что ж ты за дубина... — Гарт закатил глаза. — Смотри, пятый раз показываю.
И он быстро, как кошка, взобрался, помогая себе крючьями, на пять метров вверх по гладкому стволу и уселся на прочный длинный сук, свесив ноги.
— Давай, догоняй.
Дирк Хаулз сопел. Со стороны казалось, что взобраться по неохватному стволу во-он на тот сук не составляет никаких сложностей, однако на деле всё было не так. Металлические когти увязали в плотной древесине, попутно ободрав и без того тонкую кору, так что пограничник висел в обнимку с деревом, растопырив руки, чем вызывал конское ржание капитана.
— Да не вколачивай ты крючья, это же не гвозди. Просто чуть-чуть помогай себе, чтобы быть устойчивей. Давай, залезай ко мне на ветку и перерыв. Но не раньше! — прикрикнул Гарт. — Нам на сто двадцать метров лезть, а ты пять никак не форсируешь. Зачем ты так широко расставляешь руки? Конечно, так ничего не выйдет. Ты же видел, как лез я. Вот и повторяй. Пока не научишься, мы так и будем здесь торчать.
Хаулз кое-как слез на землю, отдышался и, стиснув зубы, вбил первый крюк.
— У меня, между прочим, ещё рюкзак за спиной.
— Ну и что, там не кирпичи. Лезь давай. Думай о сороконожках внизу и лезь.
Это подействовало. Сержант шумно вдохнул и с шестой попытки забрался к Рифусу Гарту на ветку.
— Ну вот, можешь же. На, — особист достал из кармана маленькую фляжку и протянул пограничнику, — пей. С тебя семь потов сошло, ещё сдохнешь от обезвоживания.
Дирк жадно глотал дистиллированную воду. Только Рифус Гарт мог решиться на такую авантюру: идти вглубь Внешнего мира по деревьям. Дирк Хаулз решил, что по возвращении непременно напишет мемуары.
Как ни странно, дальше продвигаться стало намного легче. Гарт, лезший впереди, срезал своим когтем надоедливые лианы и шматки лишайника, от которых Дирк едва успевал уворачиваться, и путь стал гораздо более ровным, плюс чем выше они забирались, тем больше становилось веток, за которые можно было цепляться даже без специальных крюков. Вниз Дирк не смотрел, зная, как иногда действует вид пропасти под ногами. Он весь взмок, рюкзак нещадно оттягивал плечи, руки ныли, как после двух сотен подтягиваний, но Дирк лез и лез вслед за капитаном, который старался двигаться не слишком быстро, чтобы напарник не отстал. Наконец, когда сержант уже всерьёз думал, что всё, конец, сейчас он непроизвольно ослабит гудящие руки и упадёт вниз со стодвадцатиметровой высоты, сверху раздался голос Рифуса Гарта.
— Последний рывок, боец. Мы уже на пологе леса.
Дирк последним, невероятным усилием заставил тело сделать ещё одно подтягивание и внезапно оказался среди переплетений веток, побегов, листьев и сучков, слившихся практически в единое целое. Сквозь громадные кроны еле-еле просвечивало солнце, но оно всё же пробивалось через стену листьев, даря почти незаметный, но свет. Гарт сидел, скрестив ноги и уже успев снять крючья с ботинок, и тихонько насвистывал. Он облокотился о здоровенный сук со свисающими плетьми длинных, похожих на траву листьев и весело глядел на Дирка Хаулза.
— Вот мы и в пентхаусе, боец. Садись, отдохни, сними эти древолазы, они больше не нужны. Смотри, Дирк, во все глаза смотри. Даже мои люди никогда не были на этом уровне. Тебе выпала неслыханная честь: видеть Внешний мир с высоты птичьего полёта.
Дирк обалдело вертел головой, рассматривая плотную шапку крон с разнообразной листвой; ветви и впрямь переплетались между собой так сильно, что кое-где образовывали настоящие площадки. Вниз сержант глянул один раз, но ничего не смог разобрать в зелёном мареве. Дышать было даже легче, чем внизу, воздух на пологе леса не был так сильно пропитан сладкими тяжёлыми ароматами хищных цветов и жгущихся лиан. Только свежий, чуть горьковатый кислород, немного щиплющий язык. Сержант сделал глубокий вдох и прошептал:
— Я не знаю, что нас ждёт впереди, капитан Гарт. Но это самое прекрасное из того, что я когда-либо видел.
Полог леса гудел от подрагивания миллионов листьев. Двое мужчин сидели на переплетении тугих ветвей с глянцевой корой, пили воду, проверяли запасы, а под их ногами раскинулась жадная дрожащая зелёная пропасть сто двадцати метров в глубину.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/10/10/1287