СОЛНЕЧНЫЕ СЕРЕЖКИ ЛЕНИНГРАД 1964
Студент, терпеньем и халявой
На эти годы запасись,
Чтоб сдать экзамены на славу,
Чуть-чуть ты все-таки учись,
Не забывай и тусоваться –
Чтоб было вспомнить что потом,
Гулять, с девчонками встречаться,
Совсем не думать о плохом!
Женька во всем любил аккуратность, даже в мелочах. Если он говорил, что позвонит без десяти три, то можете по этому звонку сверять часы, как по радио.
Поэтому и на экзамен он приехал минут на двадцать пораньше. Пока найдешь нужную аудиторию, поговоришь с ребятами, как раз и время подойдет.
Женька не спеша, шел по институтскому парку. Настроение у него было приподнятое. Еще бы! Сегодня последний экзамен, а потом... Студент! Женька мысленно сплюнул через левое плечо, засмеялся и, ускорив шаг, направился по аллее к ослепительно-белому зданию.
Аудитория оказалась на втором этаже в самом конце крыла. Странно, подумал Женька, почему никого нет? Он взглянул на часы. До начала экзамена еще, правда, несколько минут, но обычно в это время ухе всегда полно народа.
Он приоткрыл дверь и заглянул в аудиторию. Там было пусто, и только формулы на досках свидетельствовали о том, что вчера здесь шел экзамен по физике. Женька взял тряпку, намочил ее под краном и тщательно протер доски. Влажная коричневая поверхность заиграла солнечными бликами.
Женька снова взглянул на часы. Нет, тут что-то явно не так! Он быстрыми шагами направился обратно к централь¬ному входу. Там в холле висело расписание экзаменов. Может, я чего-нибудь перепутал, подумал Женька, сбегая вниз.
Так... Группа 81-б, английский язык... Восемнадцатое августа, 9-00, аудитория 287, главное здание. Все вроде верно, но почему же никого нет? Женька снова поднялся наверх. Никого.
Женька растерялся. Куда идти, у кого спрашивать? В полнейшем недоумении он простоял минут десять. Мимо него шумным потоком текла река абитуриентов. В соседней аудитории шел какой-то экзамен. Человек пять кучкой обсуждали что-то, высокая стройная девушка быстро листала тетрадь, две девчонки, сталкиваясь лбами, пытались приникнуть к замочной скважине... В общем, все как обычно во время экзамена.
Женьке нравилась эта околодверная суета, волнения, судорожный поиск забытой формулы... Он не боялся экзаменов, он любил их. Любил строгую торжественную атмосферу аудитории, нарядный подтянутый вид ребят, торопливый стук мела по доске, чуть слышный шелест бумаги, негромкие шаги преподавателя. Женька с радостью думал о том, что остался всего один экзамен, а потом он целых шесть лет он будет жить этой интересной и желанной жизнью. Вдруг Женька спохватился. Надо же что-то делать!
В конце коридора на лестнице курили двое пожилых мужчин.
-Извините. - Женька объяснил ситуацию. - Вы мне не подскажете, где я могу что-либо узнать.
Мужчины переглянулись и сочувственно посмотрели на Женьку.
- вы, молодой человек, не волнуйтесь. Здесь, видимо, какое-то недоразумение.
- Пожалуй, вам лучше всего спуститься вниз на кафедру иностранных языков.
- Да, да. На кафедре обо всех изменениях должны знать обязательно. Женька поблагодарил и направился вниз.
Обитая дерматином дверь была слегка приоткрыта. Женька заглянул. Небольшая комната, открытое окно с широким подоконником, на котором, поджав под себя ноги, сидела молодая девушка в длинной темно-синей юбке и желтой мужского покроя рубашке. В руках у нее была какая-то книга.
- Здравствуйте. - Женька зашел в комнату. - А вы не скажете, где я могу увидеть кого-нибудь из сотрудников кафедры?
Девушка взглянула на него поверх книги и спросила:
- А кто вам нужен?
- Да мне все равно, - Женька замялся. - Мне надо кое-что выяснить.
- Подождите немного. Скоро придет дежурный преподаватель.
Девушка подвинулась на подоконнике, поправила юбку и кивнула Женьке на место рядом с собой.
–Садитесь сюда, а то все стулья унесли в аудиторию на экзамен.
Женька, подпрыгнув, уселся на подоконник, выглянул в окно. Оно выходило в институтский парк, туда откуда он пришел. Прямо под окном вдоль здания был широкий газон с высокими деревьями, отделявший само здание от аллеи. Листья рассеивали солнце, дробили его на кусочки и в такт их покачиваниям по комнате бегали солнечные зайчики. Один из них, маленький, похожий по форме на сильно вытянутую каплю тихонько покачивался около уха его соседки. Женька засмеялся. Девушка оторвала глаза от книги и вопросительно посмотрела на него.
–У вас есть зеркало?– Женька продолжал пристально смотреть на зайчмк.
Девушка, видимо не поняв направления его взгляда, смутилась, быстрым движением руки проверила застегнуты ли пуговицы на рубашке.
–Дайте зеркало,–повторил Женька, улыбаясь, –я вам что-то подарю.
Она взяла лежавшую рядом сумочку, достала оттуда маленькую пудренницу, открыла ее и подала ему. В нос ударил запах каких-то заморских ароматов, в котором смешались теплота моря, шелест пальм, кажется, какие-то фрукты и, несомнено, легкий привкус кожи самой хозяйки. Женька пристроил зеркальце так, чтобы ей был виден зайчик и торжественно произнес:
–Мадмуазель! В знак признательности за вашу доброту и участие к бедному будущему студенту прошу принять в дар это скромное украшение, которое Вам очень к лицу. Надеюсь, что оно понравится вам!
–Девушка улыбнулась и в тон ему ответила:
–Благодарю вас, милорд. вы так щедры, но, право, я не заслуживаю такой милости
Она тихонько коснулась кончиком пальца мочки уха.
–И потом, я не могу принять такой дорогой подарок от совершенно незнакомого человека. Я приличная девушка из порядочной семьи. – Ее глаза смеялись, а сама она оставалась вполне серьезной и даже руки сложила на коленях, как образцовая школьница перед строгим учителем.
–Во-первых, меня зовут Евгений, – Женька церемонно наклонил голову,– а во вторых, чтобы вы не чувствовали себя обязанной, я приглашаю вас сегодня вечером в кино.
–Вот это логика! Она снова рассмеялась, теперь уже без стеснения, всем своим миловидным лицом со слегка выдающимися скулами, наводившими на мысль о далеких ордынских предках и протянула ему маленькую ладошку,– Людмила, можно Люда, но не Мила, не люблю, когда так называют, особенно, когда Милка или Милочка. У бабушки под Рязанью козу так звали. Не хочу быть козой!
– А что, козочка очень даже ничего, –нескромно подумал Женька и сам, смутившись от этой мысли, соскочил с подоконника, взял ее за руку и. вдруг, резко наклонившись, слегка коснулся губами тыльной стороны ладони, вновь ощутив уже знакомый запах из пудренницы.
– Рад познакомиться и… благодарю за согласие.
– Милорд, да вы, оказывается, нахал! Меня мама всегда предостерегала от необдуманных знакомств! –Она покраснела.
– Ничего подобного. Я скромный, к сожалению, – Женька сложил руки и скорчил постную физиономию
–Э то почему же, «к сожалению»? Разве скромность –это порок или недостаток. Я, по крайней мере, так не считаю.
– Да я тоже, на самом деле, так не считаю, но, как говорил, мой любимый писатель, Юрий Герман «Если человек скромный – значит, ему есть почему быть скромным!»
–Ну, это же не сам Герман сказал, а кто-то из его персонажей. Тут большая разница. А Германа я тоже люблю, особенно «Дорогой мой человек»
–Тут, Людочка,, вы несомненно правы, – просто…
Он не успел договорить. В это время открылась дверь, и в комнату «вкатилась» невысокая полная женщина средних лет в красивом летнем платье с вертикальными полосками из разноцветных мелких цветов с ворохом бумаг под мышкой.
–Клавдия Петровна, здесь у молодого человека к вам какое-то дело,– девушка спрыгнула с подоконника, отряхнулась и ободряюще кивнула Женьке.– Это дежурный преподаватель кафедры.
–Здравствуйте! Понимаете, здесь какая-то ерунда получается,– Женька отчего-то неожиданно начал волноваться, хотя до этого был абсолютно спокоен.–Я пришел на экзамен, а аудитория пустая… никого нет.
–Какой язык?
–.Английский
–Группа?
–81-б.
–Поток?
–Второй.
–Так… Ага, вот–женщина удивленно посмотрела на Женьку,– так у Вас ведь экзамен был вчера утром.
–Как вчера?! – Женька обалдело переводил взгляд с Клавдии Петровны на Людмилу, –В расписании же написано: 18 августа, 9 часов….
–Совершенно верно, молодой человек,– женщина ткнула пальцем в календарь на столе, а сегодня, с утра уже девятнадцатое.
–Вот это да!– Женька остолбенел от неожиданности и холодный пот ручейками побежал у него по спине. Он мог предположить все, что угодно, но не это. Это ж надо перепутать день. Не прийти на экзамен.
Вот болван! Теперь все пропало…
–Что же мне теперь делать?– растерянно произнес он.
Голос его задрожал, на глаза неожиданно навернулись слезы.
–Ну, извините за беспокойство, я пойду… Не хватало еще разреветься при них, точнее при Людмиле.
И, круто повернувшись, чтобы скрыть лицо, он выскочил из комнаты. Дошел до конца коридора, «стрельнул» у проходившего мимо парня сигарету, затянулся, закашлялся, так как сигарета оказалась неожиданно крепкой – кубинский «Партагас» из сигарного табака. Неожиданно кто-то тронул его за плечо.
–Женя, подождите, не паникуйте!
Он обернулся. На него сочувственно смотрели темно-серые глаза Люды, а рядом с ней стояла Клавдия Петровна.
–Юноша, неприлично задавать вопрос и убегать, не получив на него ответ, – Клавдия Петровна укоризненно смотрела на Женьку,– а мне, прикажете, за Вами еще и бегать по коридорам.
– Кстати, милорд, вы даже не попрощались, и про кино мы как-то не договорили, Людмила теперь насмешливо смотрела на Женьку.
– Скажите спасибо, что у вас вдруг нашлась защитница, она кивнула головой в сторону Люды, – Но, кажется, я начинаю понимать, откуда ноги растут. Что вы, Людмила Сергеевна, про кино говорили? Сдается мне, что не такое уж вы здесь незаинтересованное лицо, как пытались представить! Ну-ка, Евгений, дайте мне Ваш экзаменационный лист
Женька вынул из кармана пиджака сложенную вдвое бумажку из плотной бумаги и подал ей.
–Так, так… Очень прилично, прямо скажем. Все «отлично и одна «хорошо,– Клавдия Петровна уже благосклоннее посмотрела на Женьку,.–А что у вас по иностранному в аттестате?
–У меня золотая медаль… Вопреки любимому Герману, Женька постарался придать своему голосу максимум скромности.
Клавдия Петровна еще раз пристально взглянула на Женьку, а затем неожиданно для него протянула его экзаменационный лист , смущенно стоявшей рядом девушке.
–Людмила Сергеевна, уж коли вы так за него хлопотали, так доведите дело до конца. Сходите наверх в экзаменационную комиссию и посмотрите материалы вчерашних экзаменов,– я думаю, что ведомости еще не обработаны. Возьмите ведомость его группы, и… она опять окинув Женьку взглядом, с сомнением перевела взгляд снова на Люду, – и примите у него экзамен. В сто сорок девятой, если мне не изменяет память, гидротехники сдают немецкий, попросите у Федорова разрешения, скажите. что я просила, пристройтесь где-нибудь в уголочке…
Она повернулась и «покатилась» по коридору. Потом вдруг остановилась и, сурово посмотрев на Женьку, произнесла:
– Только построже, Людмила Сергеевна, построже, я вас очень прошу. Чтобы у меня совесть, была чиста и ни про какие кино не вспоминала
Женька растерянно смотрел на Люду.
– Вы меня извините, пожалуйста, и большое вам спасибо.
Она улыбалась:
– Что вы, милорд, я счастлива, оказать Вам эту маленькую услугу я ведь в долгу у Вас. Воистину, говорят – язык мой – враг мой. Это ж надо было брякнуть при ней про кино!
– Хорошо, хоть про сережки ничего не сказала! А то вообще неизвестно что она могла подумать!
Но в кино и не только они все-таки вместе побывали и не один раз, но это уже совсем другая история…
–