Сижу на пляже. Испания. Жара. Хоть и конец сентября. Не сидел бы, если бы не любимая женщина. Любит загорать, а я – нет. Одно из немногих противоречий, которое мы стойко преодолеваем. Вернее, преодолеваю я, а она жарится себе блаженно на солнышке, которое к полудню уже не шутит.
Меня спасает электронная книга. Бумажная, старая, добрая конечно, лучше, но в отпуск все любимые произведения не возьмёшь, перегруз в аэропортах строго карается копейкой. В общем, читаю, спрятавшись под зонтиком. Жду, когда любимая дожарится и мы пойдём в прохладный номер гостиницы.
Иногда заныриваю в море, остудиться. Иногда выныриваю в баре. Тоже остудиться. Благо, он тут же. Там и офис - лежанками торгуют, - и бар, и ресторан. Заказал пивка. Читаю.
За соседним столиком бара-ресторана сидят мужчина и маленькая девочка. Лет пяти, наверно. Наши - говорят по-русски. Да и так видно, что наши. Уж больно девчушка красивая. Мужчине на вид лет за пятьдесят. Но не сильно. Скорее всего дедушка ей. Кормит внучку, пока её родители тоже где-то жарятся.
- Анечка, когда ешь, держи спинку прямо – просит мужчина.
- Почему, дедушка? – у девочки (у Анечки), похоже, типичный почемучный период.
- Потому что ты красивая девочка – спокойно объясняет мужчина.
- И что? – серьёзно спрашивает Анечка.
- У красивой девочки всё должно быть красиво.
- Всё?
- Всё. – объясняет - И волосы, и одежда, и осанка. А ещё мысли и слова.
Анечка вздохнула, выпрямила спинку и продолжила есть свою картошку фри, запивая апельсиновым соком. Мужчина бросил взгляд на мой стаканчик пива. По взгляду я понял, что он, наверно, и сам бы охладился, но при ребёнке, видимо, не хочет.
- Деда, а я картошку уронила.
- Ничего. Но будь осторожнее, еду ронять нельзя.
- И кофту замарала.
- Это ничего, отстираем.
- Но я теперь НЕкрасивая – сделала акцент на этом «не».
- Это да, это ты маху дала – видно, что дедушка в воспитательных целях немножко сгущает краски, хотя сам незаметно улыбается.
Анечка погрустнела.
- Ничего, Анют, – успокаивает дедушка – ты же больше так не будешь, значит всё хорошо. И дальше продолжил совсем серьёзно, как-будто говорил со взрослой уже внучкой: «Все люди ошибаются, это не страшно. Страшно выводы не делать и ничему не учиться»
- Деда, и ты ошибаешься? – быстро успокоилась девчушка.
- А как же? И я ошибаюсь.
Такая откровенность и честность меня удивила, а Анечку совсем нет. Мы, взрослые, никогда ведь не сознаёмся детям в наших жизненных ошибках. А они, дети, и уважают-то нас – до поры до времени, пока маленькие – с наших же слов. На словах же мы всегда самые умные папы и самые честные мамы. Потом мы либо подтверждаем свои слова делами и нас продолжают уважать, либо – не подтверждаем. Там и начинаются проблемы отцов и детей.
Я продолжал с интересом наблюдать за необычным, для меня, диалогом дедушки и внучки. Это был разговор двух родных душ и возраст тут не играл никакой роли. Во всяком случае, у меня он стёрся. Мне показалось, что он - мужчина - ровно так же разговаривает и со своей женой, и с дочерью, и, вот теперь, с внучкой.
- Ну, доела?
- Да – кивнула Анечка.
- Наелась?
Снова кивнула.
- Мороженое будешь? – спросил спокойно, без заигрываний с ребёнком, без лживого желания нравится внучке.
«Питерские что ли?» - почему-то подумалось мне.
Анечка кивнула головой более радостно и мужчина встал купить мороженое. Они взяли его с собой и ушли на пляж.
Я допил своё пиво и тоже пошёл к любимой.
В течении дня я ещё видел их на пляже. Родителей девочки рядом не было. Дедушка строил с ребёнком что-то из песка, гулял с Анечкой вдоль воды, мочили ножки в набегающих волнах, о чём-то переговаривались всё так же спокойно. Я уже не слышал, о чём. А так хотелось, поправ все моральные нормы и принципы, подобраться поближе и подслушивать их разговоры. Глаза весь день выискивали их и не отпускали. Странно, мужчина на вид совсем не интеллигент какой-нибудь, врач там или учитель. Даже наоборот. Руки работящие. Походка, скорее, рабочего человека. Откуда что берётся в людях? Богатый мы народ на эти вещи. Никогда не знаешь – где, что, в ком проявится и как выстрелит...
Через несколько часов, мы собрались и пошли в гостиницу. До неё, от набережной, нужно было подниматься с километра полтора. Когда вышли на прямую улицу, впереди я увидел их, дедушку и его Анечку. Он держал её за руку, на плече большая сумка. Шли медленно. Видимо, внучка устала за день и теперь еле-еле передвигала ножками. Но шла спокойно. Наверно, характер. Наверно, дедов.
Мы потихоньку догоняли их. Приблизились настолько, что я начал разбирать их слова.
- Деда, а мама с папой уже проснулись?
- Надеюсь.
- А зачем они до утра на танцы ходят? – спросила.
- Ну, их дело молодое – пояснил – пусть танцуют, пока танцуется. И спят, пока спится. Отпуск же. Наработаются ещё.
Мы уже приблизились к ним и собрались обгонять.
Вдруг девочка сказала: «Дедушка, я устала». Опять же спокойно сказала, не капризничая. И виновато посмотрела на дедушку. Тот погладил её по голове, присел перед ней, повернувшись спиной, и, пожалуй, впервые за сегодня, сказал игривым тоном: «А ну-ка, Анюта, взбирайся на горб»
- Куда? – не поняла девочка.
- На спину к дедушке, – пояснил мужчина - только держись за шею крепче.
Он поднял её, обхватив ножки, и они пошли дальше. Вернее, один поехал. Вернее, одна. В этот момент мы обогнали их и через несколько секунд я услышал, уже за спиной, благодарные слова Анечки: «Деда, я тебя люблю. Ты самый лучший.» И снова всё без пафоса, спокойно и достойно. И искренне...
Красивая девочка.
Пусть у тебя всё в жизни будет красиво...