Чтобы атеисту стать верующим, достаточно ему поверить в бессмертие своей души. О себе я говорил, что считаю себя атеистом. Но и атеисты бывают разными. Отношу себя к верующим атеистам, которые верят, что Бог существует, но лишь в сознании человека. Так, кстати, считает и знаменитый кардиохирург Николай Амосов, спасший не меньше 4,5 тыс. людей от преждевременной смерти. И уже этим заслужил место в раю.
Но я ещё верю, точнее, очень хочу верить в свою бессмертную душу.
Одно из известнейших высказываний Достоевского о том, что вера в бессмертие является «основной и самой высшей идеей человеческого бытия»; Идея о бессмертии – это сама жизнь, живая жизнь, ее окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества».
Это означает, что идея бессмертия – это главный объект веры, и она выражается образом Христа.
Согласно Достоевскому, мы все обладаем верой, если не кончаем с собой. Только человек, который замыслил самоубийство, который испытывает некий кризис и решил убежать от самого себя, вот он теряет веру.
Достоевский в соответствии с концепцией Фейербаха считает, что образ Бога в традиционном христианстве – это некая проекция божественной сущности самого человека. Это вера не столько в Бога, который вне человека находится, а вера в то, что в самом человеке божественное начало есть.
Человек – это и есть божественное существо, в котором есть божественное измерение, которое еще предстоит раскрыть в своей жизни. Это и будет Бог, глубина нашей трансцендентной сущности – это и есть Бог, который раскрывает себя в наших деяниях, в нашей жизни, в нашей борьбе за совершенство.
Для Достоевского вера тождественна вере в бессмертие человека, и она для него является аксиомой. Парадокс в том, что у Достоевского бессмертие оказывается совсем не таким, как в обычном каноническом христианстве.
Вопрос состоит в том, какова та жизнь, которая предстоит нам после смерти. В традиционном христианстве бессмертие – это жизнь с Богом, смерть – это некая абсолютная грань, которая прерывает наше земное бытие. Поэтому бессмертие – это благая идея, это идея, которая позволяет успокоиться и верить в свое спасение.
Вот понимание бессмертия у Достоевского заключается в следующем. Бытие – это иерархия связанных между собой миров. Причем все эти миры несовершенны, все подобны земному миру, не Небесный Иерусалим, не некое божественное бытие, И смерть – это переход личности из одного мира в другой. Это и есть бессмертие. Но это и пугает: неизвестно в какой ты мир попадешь, (может, в "баню с пауками"). И это страшит человека больше, чем сама смерть.
И у Шекспира в известном монологе Гамлета заложена главная мысль: «Быть или не быть?» Ведь Гамлет спрашивает, почему мы не прерываем мучения, которыми полна наша жизнь? И сам отвечает: «Боязнь страны, откуда нет возврата».
И вот встаёт перед нами самая жгучая проблема – это как-то угадать, а что же там нас ждет. И вот как раз на эту тему Поэма о Великом Инквизиторе и написана.
Христос - носитель, как воплощение подлинного смысла веры – это осознание в себе божественного, абсолютного измерения, которое мы призваны раскрыть в своей жизни, в своей деятельности, в этом бесконечном странствовании по бесконечным мирам
Он совершает в храме акт воскрешения мёртвой девочки в гробу .
А Великий Инквизитор Его арестовывает и говорит: «Ты пришел нам мешать, поэтому я Тебя казню». Но, кончается тем, что Христос целует Инквизитора «в его бескровные девяностолетние уста», и тот открывает дверь и отпускает Христа. Великий Инквизитор прекрасно понимает суть того, что сделал Христос, что такое вера Христа. И когда Христос целует Инквизитора, Он признает его учеником.
Потому что Великий Инквизитор и Христос - это соратники, учитель и верный ученик. Великого Инквизитора и Христа объединяет одна вера - в бессмертие, как в открытую перспективу, в которой неведома твоя судьба – что после смерти будет? И если Христос скажет: да, там будет Небесный Иерусалим – это явится для человека как чудо, это успокоит его совесть. Но этого и не хочет Христос, именно того не хочет, что предполагает каноническое церковное христианство – спокойствия за счет обещания посмертного блаженства. И тогда воскрешение девочки уже не выглядит как чудо.
Всё зависит от самого человека, что там будет после смерти. Сам человек своей борьбой за совершенство, своей борьбой за выявление абсолютного измерения в себе, и предопределяет, какой мир его ждет. А если человеку скажут: тебя ждет Небесный Иерусалим, тебя ждет рай –тогда за что ему бороться-то? А не борясь, он погубит себя.
Потому что в конечном счете мир, в который ты попадаешь, по Достоевскому, зависит от того, насколько ты в этой жизни сумел сделать себя совершенным, сумел выявить в себе абсолютное божественное измерение.
Христос потому и не хочет это чудо совершить, пообещать людям, что там будет совершенство, что там будет Небесный Иерусалим, потому что это лишит их свободы, лишит необходимости и возможности борьбы за совершенство.
Христос, ничего не обещая, заставляет людей самих бороться за это совершенство, а Великий Инквизитор обещает эту награду, небесную и вечную. Но тем самым он их губит, он сам это понимает, потому что если они не борются в этой жизни, то и там они ничего лучшего не получат, а получат жуткий мир вроде бани с пауками. И тогда Христос и Инквизитор различаются только степенью веры в отдельного человека.
Великий писатель и философ Достоевский верил в это. И выразил это в маленьком рассказе – «Сон смешного человека». В рассказе герой кончает с собой, и вдруг вслед за этим странное космическое путешествие совершает, оказывается на планете подобной нашей Земле.
Достоевский один раз в жизни представил себе возможное посмертное бытие, которое все мы обретем, если здесь в этом мире будем бороться за него. Он верил, что если победит вера Христа, т.е. вера в свободу человека, в то, что человек сам в себе божественное измерение найдет и раскроет, тогда мы после смерти обретем это самое бытие, которое обрели люди в его рассказе.
Там был не рай, поскольку жители этой планеты по-прежнему смертны. Но они знают, что после смерти их ждет еще, как там сказано, более полное соприкосновение с «Целым вселенной», еще более совершенное бытие. И они уже не боятся смерти, они преодолели этот парализующий страх, потому что они знают, что там будет. Знают, потому что стали совершенными, а не потому, что им пообещали награду за какие-то заслуги. Именно поэтому у них нет храмов, по сути, ведь Достоевский прямо утверждает, что здесь уже не нужна религия: они достигли такого уровня совершенства, что та компенсация страха смерти, которая дает религия, им не нужна. Они знают то, во что мы только верим. Таким образом, Достоевский – человек верующий, но вера его, скорее, есть вера в человека, точнее, вера в Бога, который в самом человеке.
Русский религиозный и политический философ Н.А. Бердяев в своих трудах отразил именно эту тенденцию философии Достоевского.
(По материалам доклада Игоря Ивановича Евлампиева «Во что верил Достоевский» 24 мая 2007 г.
http://rhga.ru/science/confere...