Динамо (Валерий Майский) / Проза.ру

            Динамо

      Вы, конечно, знаете, что такое «динамо». Да-да, именно в том самом смысле. Кто-то вспомнит, как всё было, и, наверное, подумает: «Я бы той –
попадись мне только! – дамочке показал, где раки зимуют». Если она встретится. Конечно, так она ждёт этой встречи, никак не дождётся. Целыми днями мечтает.
      А среди вас, женщины, не было ли такой, которая сладко выпьет, вкусно отужинав, на прощание покрутит круглой аппетитной попкой: «Мне в туалет»,
и исчезнет в неизвестном направлении?
      Не понимаю психологию «динамисток». Это что, спортивный азарт? Или небольшой экстрим, нервы себе пощекотать? Так, может быть, лучше с кавалером
на американских горках покататься? Ресторан или кафе ведь не аттракцион, в крови спиртное, а не адреналин гуляет. Эх, женщины, женщины, сплошные загадки и ребусы. Как же вас разгадать? Да не пытайтесь.
      Роковые страсти, соблазн... Сколько же всего. Кому-то девочку хочется, кому-то выпить, кому-то за картами вечер скоротать. Лично у меня никогда к ним
тяги не было, не знал даже, как и в руках-то держать, но вот то, заветное, что так сердцу мило, с большим удовольствием. Женщину и стопку. Лучше, конечно же,
порознь. Либо одно, либо другое. Иначе или вкус не почувствуешь, или не поймёшь, что делаешь. И с кем.
      Второй раз в Сыктывкаре. Уже спустя полгода. На неделю. Наладка смонтированной аппаратуры. Не всей, одного блока. В мае день рождения тут справлял, уже Новый год не за горами. Вечерами спускался вниз, в кафе, в надежде встретить Катеньку, что меня так сладко ублажала. Где ты, милая? Знаю, не откажешь ни в чём, загляну в глубину твоей прекрасной девичьей души, найду там отдохновение и нежность, не забытые доселе. Только не видно её, а спросить, куда делась, не у кого. Видно, уехала. Жаль.
         Суббота. Нам улетать на следующей неделе, во вторник, работа на стадии завершения, почему бы чуть не расслабиться? Предлагаю Саше, своему напарнику:
         – Саня, пошли в кафе?
         – Пошли. Выпить? Или по девочкам?
         – Там посмотрим. Как получится. Ты как?
         – Я? Всегда только «за!»
   Побрились, причесались, и – вниз. Всё так же, как тогда. Много девочек, музыка, танцы, весело. Ещё не все столики заняты, рано пришли, водки заказали по
сто пятьдесят для разгона, по салату к мясу. Два места за столиком пока остаются. Долго ждать не пришлось, к нам девицы-красавицы: «Мальчики, у вас свободно? Можно
к вам?» – «Почему бы нет? Будем только рады. Компанию составите». Познакомились. Та, что крупная, что справа от Сани, – Галя. Саня меня тихонько в бок толкает, кивнул на неё, – моя, мол. А моя, значит, Надя. Шепнул мне на ухо про то, что сзади, уже и выпили, и закусили слегка. Ладно, думаю, сам разберусь, где что,
без его пошлостей, было бы предложено.
      Надюша – хорошенькая. Невысокая, глазастая, тоненькая, гибкая. Мне по душе больше Галка, ну тут уж – извините, раз Саня меня опередил, надо было раньше. Галка – озорная, чернявая. Бойкая. В постели, наверное, хороша. Наденька какая-то грустная, сидит за столом, хохлится. Как воробышек в зимнюю стужу. Худенькая? Свитер пушистый с неё снять, там, под ним что? что? Косточки одни? На меня взглянет, светом озарит. Колечко золотое на пальчике. «Замужем?» – «Да. Давай не будем об этом, ладно?» Ну, в душу не лезу, мне, по большому счёту, дела никакого нет до её кольца, нас с Саней больше интересует, раз уж рядом они, эти две девочки, продолжение, которое бы должно следовать.
      Девчонки вина себе заказали, поесть что. Выпили, закусили, потанцевали, пора бы к главной теме вечера перейти, вот к этому самому продолжению: «Не хотите к нам в номер подняться? Выпить у нас там немного есть…» – спросил я. Да и так всё понятно без слов. Наденька ответила, на себя инициативу взяла: «Поехали ко мне? Сядем на автобус, двадцать минут – и дома». Мы даже не готовы были к такому повороту событий. «Подождёте нас, мы оденемся?» – «Конечно».
      Ехать было недалеко, но мороз, в автобусе зябко, подмёрзли. Ну как же славно было очутиться в жарко натопленном деревенском доме, бабка постаралась для
внучки. Бутылку водки нам, бутылку вина, что в кафе взяли, – на стол. Апельсины, что с собой из Ленинграда вёз, выложил на блюдо, знал уже, чем за номер в гостинице расплатиться, да так, на всякий случай, мало ли что. Номер на двоих и так получили, народу в зимнее время мало приезжает, апельсины остались. Вот они тут, красавцы, как раз к столу пришлись. Пять солнышек оранжевых душу радуют девочкам, а нас радует то, что мы тут, рядом с ними, почти их любим, готовы уже на всё, ведь так молоды.
         Выпили. Поворковали как голубки, уже почти что родные, раз любви очень хочется, время к двенадцати. Вдруг – надо же так – вот какой интересный вопрос прозвучал. Галка неожиданно спросила:
         – Валера, ты месяц назад в Сыктывкаре не был?
         – Нет. А что?
         – Ты на одного мальчика очень похож, с которым мы тогда вместе за столом сидели. Друг другой был.
         – Как меня можно с кем-то спутать, не понимаю. Я единственный неповторимый. Ну ладно, а потом?
         – Заказать-то они заказали, выпили с нами как следует, вышли в вестибюль покурить, проветриться, и с концами. нам пришлось расплачиваться. Вот и мы сейчас хотели так же: выпить с вами, сказать спасибо, да на мороз выставить. Ладно, что уж теперь. Надя, давай постели стелить, я помогу!
      Дальше сюжет развивался так: Галка оправдала все надежды, в постели с Саней была даже лучше, чем он ожидал, а Наденька, этот маленький воробышек, всё
никак не могла отойти от декабрьского холода. Что я только с ней ни делал, чтобы разжечь в ней костерок любви, чтобы заполыхал он жарко, согрел нас обоих. Всё было хорошо у неё. И спереди и сзади. Тело ладное, без единой косточки, грудь не маленькая, с крупными сосками, которые я с таким удовольствием ласкал, упругая, не рожала ещё Надя, не успела, муж, как выяснилось, на зону загремел почти сразу же после свадьбы; далее узкая талия с очаровательной попкой, гладкой, бархатистой на ощупь «гитарой любви», такой впору прекрасные этюды Каркасси. Эх, Наденька...
Ей бы оторваться по полной программе со мной, нацеловавшись досыта, до боли в губах, до сладкого стона, этой живой изящной хрупкой статуэтке, огонька бы душе,
а она, милая, чуть ли не пальчиком своим в маникюре, с золотым колечком на нём, по потёртым обоям водила, повторяя их рисунок. «Карандаш ей, что ли, дать? Пусть лучше рисует. Хоть память обо мне останется…» – в какой-то момент устало и удручённо подумал я. Но карандаш надо спрашивать. И мне уже неинтересно стало,
не в футбол же с ней играем, где гол в пустые ворота, и тело её ничего не сказало, приятно ему со мной или нет. Не научили ещё, видно, девочку улетать к звёздам, да научат ли когда? Вопрос сложный. Сам-то, своё мужицкое, сполна получил, а вот она? Кто поймёт этих женщин? Что у них на уме? Зачем Наденька со мной в постель ложилась? – думал я, засыпая…

            2012