Трое или первое приближение...

Алексей Умеренный
  «Соси сосиски! Век на яблоках худеть!» – в который уже раз повторял немолодой мужичек в ярко зеленом галстуке, одетом на рубаху молочного цвета с короткими рукавами. На поясе, старая офицерская портупея держала просторные бриджи, а на ногах болтались явно большего размера ядовито розовые сланцы.
  «Якоря-бананы! И всё за борт! Навыдумывал себе всякой ерунды! И сидишь теперь, - он поднял было кулак вверх, но потом резко опустил и добавил, - развыдумывай всё обратно! Иначе, - он почесал за ухом, - иначе, абстракция какая то получается». Он замолк, видимо подбирая новые доводы, как  возникшую паузу бесцеремонно нарушила девушка, весь разговор смотревшая в окно, и, казалось, не обращала внимание на происходящее. И если грозно разбрасывающего словами мужчину можно было с легкостью назвать дедом, то она больше походила на француженку: элегантная короткая юбка, подобранный под цвет пиджак и крохотная сумочка от Шанель. Выбивалась из образа только голубая беретка.

  «А ты подари ей облако, самое пушистое которое увидишь, самое белое, - она мечтательно закрыла глаза, - мне дарили, я расплакалась. И пусть оно улетело за горизонт, мне было так приятно… приятно... ах…»
  «Я помню, как мы познакомились, - продолжила она, так и не открывая глаз,- был первый солнечный день весны». Она говорила осторожно, произнося каждое слово так, будто пробуя  его  на вкус и боясь ощутить что-то горькое.
  «Он стоял лицом к свету, но глаза. Я видела, что в  них идет дождь.  И воды так много внутри, что еще не много и она потечет слезами.  Я подошла и положила сначала ладонь ему на грудь,  потом прислонила голову, а потом назвала своё имя».

  «Ну, не начинай тут! Видишь сидит-голову не поднимает,» - резко прервал ее дед,- «раньше мы метафизические понятия  под пиво по полкам так раскладывали,  Пелевину на три романа хватило бы, колбасу ему в холодильник! А сейчас - сидит. Чего молчишь?» - он впервые, за весь разговор, посмотрел в его сторону, - «возьми пилу и выпили её напрочь, из своего сердца! Тебе напомнить, где ты ее в прошлый раз спрятал?»
  Но вопрос остался  без ответа. Пауза затянулась и переросла в молчание.

  А он?
  В сидящего на плечах у него вредного старика и девушку в голубой беретке он верил, а вот в их доводы не особо.
  Он продолжал молча рисовать, каждым движением карандаша, добавляя, штрихи, тени, линии. На бумаге появлялся портрет. Ее лицо. Он помнил его наизусть. Но каждый раз дорисовав, он сминал листок и начинал все снова.
  И когда очередной раз он скомкал рисунок и выбросил в урну,  его взгляд зацепился за мигающий красным светодиодом сотовый телефон. Быстро схватив его, разблокировав, он  прочел сообщение от неё – «доброго утра».
  На часах было половина  второго ночи. А на его лице впервые за этот долгий день появилась улыбка.