В этом тексте, как и в большинстве других моих произведений, в оригинале имеются сноски, разъясняющие те или иные слова и понятия, которые, к сожалению, не отображаются на данном сайте
Книга – источник знания
Максим Горький
И еще, разумеется, денег
Ю.Яесс
Записки книгопрод;вца
Санкт –Петербург 1991 –2016
Среди торговцев в клубе считалось, что если первым покупателем будет мужчина, то и вся торговля в этот день будет удачной. Если верить этой примете, то день начинался ужасно: мало того, что возле прилавка «выросла» тетка и расплескала по нему свои невообразимо громадные, как спелые астраханские арбузы, тити, так она еще и вопила истошным, переходящим в ультразвук голосом. С ходу понять в чем дело было невозможно, и только, когда мне в грудь прилетела небольшая книжка, в знакомом супере, я, наконец, разобрал смысл визга, исходившего из пространства позади «арбузов» Я, кажется, сказал, «выросла», но это является большим преувеличением. На самом деле тетка была , что называется, «метр с кепкой», и выглядело это весьма забавно – два кавуна в полосатой зелененькой кофточке, лежащие на прилавке с книгами, а между ними вполне миловидное, но невообразимо наштукатуренное личико с ярко-красным напомаженным широко открытом в крике ртом, издающим невообразимую по своей абсурдности ахинею.
–Это ты, мерзавец, развратник, гад такой, мне всучил эту книжку и еще с меня десятку за нее содрал!
И сказать мне было нечего! Я вспомнил – действительно, это я продал этим говорящим арбузам миниатюрное издание великого, русского поэта, увы, пьяницы и матерщинника, Ивана Семеновича Баркова. Было это недели две назад, и я даже вспомнил, как эта дамочка ныла, что, мол, денег у нее мало, что она одна воспитывает дочку, и что у этой дочки на днях день рождения – шестнадцать лет, и надо же что-то подарить, но денег мало и т.д. в том же духе. А потом она увидела на прилавке – нет, не книжку, она увидела торчащий из книжки ценник с цифрой десять. Барков был наш, т.е. нами изданный, и мы могли держать на него практически любую цену. В обмен мы отдавали его обычно по двадцать пять при себестоимости около шести, а,значит, могли продавать бартерные, полученные в обмен книги в три-четыре раза дешевле обменной цены, иногда даже дешевле, чем те, кто их издавал или покупал тираж. Короче, книжка продавалась очень дешево. На клубе уже было нереально вообще найти книги с ценой в десять рублей, да еще и в твердом переплете, да с супером. Я пытался, помню, объяснить арбузам, что эта книжка не подходит для подарка на шестнадцатилетие, но ценник уже стоял у нее перед глазами и полностью затмевал все мои доводы. Она не стала даже слушать меня и категорически не хотела смотреть ни на одну другую книгу, которую я ей предлагал.
–Я понимаю, язвительно мурлыкала тетя,– Вам, конечно, выгоднее втюхать мне что-нибудь подороже, но я уже решила, я беру эту! Мне и название нравится, оно как раз к случаю – «Девичья игрушка».
–Но, дамочка, это же Барков! Его же раньше вообще не печатали!
–Но напечатали же! – Тетка мертвой хваткой вцепилась в покупку и уже протягивала мне деньги. Я сдался. Да, в конце концов, не я же буду дарить эту книжку. И потом, бог его знает, что там за девонька, нынешних девчат мало чем удивить можно. Но сейчас, получив в лоб твердым переплетом, я подумал, что меня ждет судьба главного героя Баркова – Луки. Оторвет мне тетка что-нибудь или, как самого Баркова, утопит в сортире. Только он то по пьяне утоп, а мне придется тонуть тверезым, как стеклышко. Беда!
– Мадам! Успокойтесь, – попытался я чуть прервать гневные излияния, лившиеся из-за арбузной стены.– Что такое произошло? Из-за чего столько эмоций?
Но мои слова сделали только хуже: голос снова перешел в ультразвуковой диапазон.
–Я не мадам, и никому не дам!!!!
Это гениальное замечание, насаженное на ультразвуковую несущую силой в сотню децибел, было, кажется услышано во всех концах «Олимпийского». По крайней мере, народ от соседних прилавков потянулся поближе к нам, чтобы понять происходящее.
–Вот это да! Арбузы не просто говорящие, они еще и рифмовать умеют!
–Ну, не дадите, так и ладно, я, надеюсь, переживу как-нибудь. Только в чем проблема? Зачем же меня зрения лишать, швыряя книгу прямо в лицо?! Я ведь могу и ментов вызвать и сдать Вас за хулиганство. Смотрите, у меня вся щека в крови, получите, Вы, «не мадам», суток так 10-15 и штраф тысяч на двадцать – тогда может быть прекратите вопить и попробуете объяснить без ора, что случилось, и чем это я так провинился, что Вы мне всю морду раскорябали!
Кажется упоминание о штрафе задело какие-то струнки в душе, прятавшейся под арбузами, только уровень голоса наполовину упал.
–Ты зачем же мне , вражина, подсунул эту гнусность? Я же тебе говорила, что это подарок для дочки!
– А я разве Вас не предупреждал, что эта книга не годится для подарка? А Вы только на цену и смотрели. Пожмотились дочке купить чуть подороже, но подходящую к случаю и возрасту, а теперь на меня наезжаете. Точно, сейчас охрану позову. – Но Костины ребята из охраны клуба уже стояли , на самом деле, сзади, привлеченные шумом и, казалось, только ждали, чем все это кончится.–Пацаны, уберите это отсюда, пожалуйста!
***
К прилавку подходят два парня студенческого вида, лет этак по 20-22. Один берет в руки нашу новую, только что изданную и впервые выложенную на прилавок книжку Ростана. «Сирано де Бержерак»
Мы долго ждали, пока типография в Петрозаводске, наконец-то справится с заказом, и очень надеялись на успех книги. Прежде всего потому, что на рынке «Сирано» не было ни в каком виде, а, во вторых, только что по телевизору показали фильм Жана-Поля Раппно с Анн Роше и Жераром Депардье, а это всегда поднимало интерес читателя к оригиналу. Молодой высокий интеллигентного вида парень в коричневой замшевой куртке индейского типа «а-ля Стивен Сигал» с интересом прямо хватает с прилавка «Сирано» и почти кричит приятелю, отставшему на несколько шагов.
–Димон, смотри у них здесь Сирано де Бержерак, мягкая, правда!
Что верно, то верно. Мы, во-первых, экономили, а во-вторых спешили. На тот момент, с изготовлением твердых переплетов были проблемы. Мало кто из типографий брался делать большие тиражи в твердых переплетах, оборудования не было. А те, кто мог, были плотно загружены и драли втридорога, пользуясь моментом. Так что наш «Сирано» получился мягким, но зато красивым. Обложка была приятного голубовато-зеленого цвета под припрессованной пленкой с отличной гравюрой.
На форзаце и внутри текста также было полно отличных гравюр Жака Калло и Лукаса Ворстермана Книжка получилась весьма достойная, за которую мне, как издателю было не стыдно. Теперь надо было только удачно ее продать, и тогда большой, а точнее по тому времени уже гигантский тираж в сотню тысяч экземпляров, мог стать очень даже выгодным и принести неплохую прибыль издательству.
Приятель нашего «а ля Сигала» - полная противоположность своему другу: такой взлохмаченный, остроносый воробей – типичный дворовый забияка в кожаных штанах и спортивной адидасовской курточке ядовито-зеленого цвета, из-под которой проглядывала еще более ядовитая желтая рубашка в мелкую клеточку. При этом он не лишен претензий на некую «галантерейность» - на шее повязан уж совсем нелепый красный платок, завязанный позабытым «пионерским» узлом один конец платка Димон жует во рту, но увидев книжку, тут же выпускает его и с интересом начинает листать. Однако его реакция совсем неожиданна
–Э…, не…, это самое…, это не то, Толян, в натуре, глянь – это стихи какие-то.
Тут, кажется и Димон, замечает наличие стихотворной формы на страницах книги.
– Мужики, - обращается он к нам,– а с чего это у Вас Сирано вдруг стал в стихах?
Я не знаю, как ответить, чтобы не обидеть.
–Ростан так написал, ну что мы можем сделать?! Мы же не можем менять текст.
Димон, мало сказать, удивлен, он шокирован и, кажется, немного смущен.
–А в кино, вроде, без стихов они говорили.
–Ну, это, значит, актеры очень хорошо играют, так читают стихи, что воспринимается, как обычная речь. – Ромка, наш помощник на клубе, пытается сказать что-то умное. Он вообще любит продемонстрировать свое интеллектуальное превосходство над окружающими, хотя особых оснований для этого не наблюдается. Вполне обычный парень!
– Но это точно тот Сирано, по которому кино было? – В голосе Димона сквозит недоверие.
–Другого не существует! - Тут я абсолютно честен перед своими покупателями и еще несколько минут рассказываю о книге, о гравюрах, которые в ней присутствуют. Но, кажется, это не сильно надо моим слушателям и, хотя они вежливо и согласно кивают головами и даже не перебивают, но в глазах читается явная тоска, и я закругляюсь
–Короче, берете?
– Почем?
Семьдесят штучно, шестьдесят в пачке
–А пачка – это сколько? Двадцать четыре штуки.– Берите, пацаны, пачку , в общаге ребятам толкнете- по-минимуму, не накручивая двести сорок наварите – Роман показывает, что и с основами бизнеса у него все в порядке, а голова соображает.– А можно и еще чирик набросить, совсем кайфово выйдет!
–Слышь, Толян, точно… Давай возьмем, повесим объявление на вахте, мол, книжка по фильму, народ охренеет и возьмут, тем более, что недорого, рублей за сто назначим…
–«Воробей», а скорее попугай, если судить по расцветке, видать тоже, как и наш Ромка , не лишен предпринимательской жилки, пробиваются наработки фарцовочной юности.
-А денег у нас хватит на пачку?
– Да у нас и на две хватит!– Толян гордо вынимает из кармана толстый рулон скрученных купюр.
– Так, может, и возьмете две?– я с интонацией Мефистофеля, покупающего душу, подбрасываю ядовитую мысль, которая, похоже, попадает на благодатную, унавоженную жаждой наживы почву. И , чтобы совсем уничтожить даже намек на возможное сопротивление, добавляю убойное
–На двух пачках я вам еще пятерочку скощу! – Это действует безотказно. Правда, жадность просыпается сама собой и интеллигентный Димон, глядя на дружка, спрашивает
–А на три нам хватит?
–Не-а, мне надо Люське завтра возвращать стоху
–Так до завтра мы половину толкнем, ты чего! Берем три пачки, командир! – Это уже ко мне –Может еще скинешь, а?
–Не ребята, это финиш, больше уже никак. Вы посмотрите, на других точках в пачке продают по восемьдесят. Так что стольник – будет нормальный ценник с доставкой на дом. И не забудьте, что вы еще за вход платили. Народ же должен это понимать!
–Это точно!– Толян, кажется, уже пересчитывает в уме будущую прибыль
–Не забудь только разделить ее на два, мысленно обламываю я его, но потом соображаю, что судя по всему, Толян своего не упустит и при дележке заработанного непременно учтет, что первоначальный капитал принадлежал именно ему.
–Пацаны, где учитесь? – мне любопытно, откуда этот типаж.
– В Плешке, – с гордостью отвечают парни, забирают три пачки Сирано и семенят к выходу, уже не вглядываясь в книжные развалы по дороге.
Кажется, все остались довольны друг другом. Не знаю, насколько хороших экономистов готовит плехановский институт, но торгаши из них точно получатся. И это тоже хорошо. Уж такие времена. Всем кушать хочется!!!
***
Кэти-Скарлетт О’Хара Гамильтон Кеннеди Батлер — главное действующее лицо романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром», написанного в 1936 году, один из наиболее известных женских образов американской литературы...
В 90-е годы наш книжный рынок наводнили многочисленные ремейки известных литературных произведений. Появились «продолжения» «Трех мушкетеров» – «Пятнадцать лет спустя», Флеминга с его 007,«Властелина колец», а также Тургеневских «Отцов и детей», «Накануне» и даже «Анны Карениной» и «Идиота». Спрос подстегивался и появлявшимися на экранах телевизоров сериалами из того же ряда. Видать, где-то по подвалам и чердакам сидели литературные «негры» и, как проклятые лепили подобное чтиво. Хотя, может это я зря все чохом да под одну гребенку. Среди всей этой мути иногда попадались вполне приемлемые, не скажу чтобы уж слишком, но все-таки…
Помятуя слова польского инженера, архитектора и предпринимателя Людовика Метцеля, что «Реклама – двигатель торговли» и фразу чайного короля и организатора первого футбольного чемпионата мира Томаса Липтона , того самого, чей чай любила королева Виктория, и который, говорят, изобрел чайный пакетик, о том, что «человек, который живет торговлей, должен давать рекламу» мы на каждом клубе настойчиво рекламировали будущую нашу новинку – роман Александры Рипли «Скарлетт»., являвшийся продолжением "Унесенных ветром", где читатели могли вновь следить за любимыми Скарлетт О’Харой и Реттом Баттлером. Объявление, написанное красивыми крупными буквами на листах ватмана,были развешены в нескольких точках клуба на трех этажах и в подвале и из них следовало, что книга появится в следующие выходные. Поэтому каждые выходные к нам текла постоянная цепочка желающих вновь встретится с любимыми героями или же стремящихся донести новую книгу до новых читателей, не упустив при этом своей выгоды, то есть мелких и средних оптовиков, скупавших книги на клубе и торговавших ими в разных точках Москвы и прилегающих областей.
Народ нетерпеливо спрашивал «Привезли?» Мы извинялись и обещали, что непременно «Скарлетт» будет, но в следующий заезд. Короче говоря, ажиотаж подогревался в течение нескольких недель. Честно говоря, мы не были издателями этой новинки. Не получилось. Мы не смогли выкупить права у литературного агента, но сумели договориться с ребятами, которым это удалось, на большую часть их тиража по вполне приемлемой цене. На весь тираж нам средств, к сожалению, не хватило, а издатель категорически не соглашался отдать в реализацию. Ну, да примерно, 80 процентов тиража нам было достаточно, так как люди выкупившие остальное, получили книгу уже по совсем другой цене и не могли составить на рынке нам серьезной конкуренции или сбить цены.
Но, несмотря на это, перед началом торговли, когда пачки с новенькими книжками уже лежали в кузовах «Камазов», стоявших на эстакаде «Олимпийского», я собрал всех питерских, кто привез эту книгу в Москву, и мы долго совещались, решая вопрос о первоначальном ценнике. Надо признаться, что издана книжка была достаточно хреново: толстенный «кирпич» без каптала, на переплете ничего не оттиснуто, т.е. переплет «слепой», а вместо тиснения сделана суперобложка, которая в этот исторический период была суперпопулярна у книжной публики. Это на Западе «супер» считался чем-то вроде одноразового пакета, для того, чтобы донести книгу до дома, не запачкав. У нас это было украшением, повышавшим притягательность, а,следовательно и цену книги. Отсутствие надписи на переплете сильно затрудняло процесс продажи, так как, во-первых, надо было постоянно следить за тем, чтобы соотнести «супер» с текстом книги, не одев его наоборот, а, во-вторых, сам процесс надевания дополнительной бумажки тоже отнимал уйму времени. При этом еще требовалось обложку не помять, чтобы покупатель мог поставить книгу на полку в идеальном состоянии. Исходя из толщины книги и уровня цен на клубе на текущий момент, было решено, что новинку не следует продавать дешево, тем более, что народ целенаправленно подходил и уже жаждал приобрести давно обещанное. Поэтому общим «собранием» владельцев тиража было решено, что начинаем торговать из расчета ста рублей за штуку, а в пачке скидываем десятку. Надо заметить, что цена в сто рублей за книгу – это было на тот момент еще без аналогий. Таких цен просто не было, если не считать альбомы с репродукциями. Худлит, даже самый толстый, был рублей на двадцать – тридцать дешевле. Но.., новинка, длительная реклама и так далее. В общем, мы решили попробовать. Все знали одну истину: скинуть цену – это, как два пальца об асфальт, а вот поднять – это проблематично.
В то время еще существовала ночная торговля с машин., то есть, после разгрузки в клуб машины с пандуса не отъезжали, а оставались там на ночь, или съезжали но останавливались недалеко на площадке, служившей стоянкой. Администрация клуба не возражала, если с машин шла торговля., хотя позже эту «лавочку» прикрыли и уже такую торговлю запрещали. Шли разговоры, что некоторые торговцы просто прекратили вообще заезжать внутрь, вполне довольствуясь ночной торговлей, и у клуба упала выручка. На ночную торговлю приезжали, в основном, перекупщики - мелкие и средние оптовики и торгаши одиночники, держашие «точки» в бойких местах у метро, вокзалов, в универмагах, театрах, кинотеатрах и крупных продовольственных магазинах. Они приезжали на своих машинах или на такси, а некоторые даже на последних поездах метро или электричках с большими тележками, на которые складывали купленные с машин пачки книг, выбирая новинки, и также на машинах или на утренних поездах отбывали к себе на точки.Столица нашей Родины занимает очень выгодное географическое положение, являясь центром огромного густонаселенного региона, состоящего из многих городов и областей. Такая тактика, разумеется, была весьма трудоемкой, требовала бессонных ночей и некоторых дополнительных затрат, но это с лихвой окупалось первенством в продажах на их территориях. Уже рано утром они могли предложить спешащим на работу людям все новые издания, которых еще никто не видел, и которых еще нет в местных магазинах или у других, менее проворных, торгашей.
Мы обычно ставили около заднего борта машины стол, раскладывали на нем книги, и по мере их убыли было легко и удобно пополнять эти «прилавки». В кузове нашего «Камаза» был свет , но было холодно, если на улице стояла холодная погода. А именно такой она и была. Даже моросил мелкий дождичек, что потребовало закрывать стол с книгами, припасенной заранее, полиэтиленовой пленкой.
Не успели мы отсовещаться и разложить книги, как появился первый покупатель. Ура! Это был мужик! Собственно говоря, ночью и шли, в основном мужчины. Женщины появлялись редко, да и мало было их среди этого рода перекупщиков. Разве что иногда мужики приезжали с женами. Как я понимаю, это, по большей части, были «надсмотрщики», сопровождавшие мужей с целью контроля за их трезвостью и нравственностью. Причем этого мужика я хорошо знал Это был здоровенный «лось», косивший под инвалида, кажется, из Наро-Фоминска или же из Раменского. Он всегда появлялся сразу после закрытия метро. Пркупал много.Много и упорно торговался, стараясь сбить цену, всячески бил на жалость, рассказывая о своих трудностях и болезнях, о том, как у него ломят ноги и руки от перетаскивания книг, как много ему приходится «отстегивать» ментам и железнодорожному начальству, чтобы его не гоняли от вокзала. Товар он, однако, всегда увозил на подъезжавшем такси, причем водитель был постоянный, а значит – прикормленный. Он же и пачки таскал. Звали мужика Федором.
– Ну, что ,питерцы,. Скарлета привезли?
–Привели, привезли. Как обещали.
– И почем? Надеюсь, недорого - Федя выжидательно смотрел на меня несчастными глазами, в которых затаилась вся мировую скорбь книготорговцев
Я был вынужден разочаровать Федора: «Нет, , дорогой, как раз дорого. По стохе, в пачке –девяносто! .
–Ни хрена! – взвыл мужик, - Вы что, ребятушки, совсем оборзели?! Таких цен нет. Это ж почем я должен ее продавать?
Вопрос был риторическим, хотя я в целом и был согласен с его реакцией. Цену мы загнали конкретно!
Подтянулся еще народ. «Что, есть «Скарлет»? За меня уже отвечал Федор. Да есть-то есть, но питерцы охренели, по стохе его хотят втюхивать! Федя добавил в наш адрес парочку нелитературных оборотов, каковые я здесь повторить не в состоянии, даже если бы запомнил.
– этак вы, блин, в свой Питер, братцы все обратно увезете, с такими аппетитами, – кто-то из подошедших попытался увещевать нас, приводя, в общем-то, разумный довод. Но я твердо держал удар. «Ну, значит, и продавать будем в Питере. Там тоже народ новье просит и там этот ценник будет нормальным. Еще и поднимем, чтобы отбить поездку в холостую, если не продадим в эти выходные. Видя, что я не поддаюсь жаждущие приуныли и постепенно отошли. Но через некоторое время стали снова подтягиваться и интересоваться ценой на «Скарлетта», делая вид, что еще ее не слышали и не спрашивали, и впервые слышат. И впервые возмущаются жадностью и отсутствием совести у жителей северной столицы.
–А еще считают себя культурной столицей, а цены ломят, как…
–Как москвичи, – вставил мой компаньон Игорек, это ты хотел сказать?
Парень смутился. «Не, у москвичей такой цены нет!»
–Так у них и «Скарлетта нет!
Оба были правы на сто процентов.
Прошел, примерно, час. У нас купили две книжки – какая-то, случайно забредшая дамочка, похоже из соседних домов,. гулявшая с собакой, очень обрадовалась и даже сбегала домой за деньгами.
–Одну себе, вторую подарю на день рождения завтра начальнице. Это мне повезло! – но для нас эта продажа, как слону дробинка. У нас в кузове лежало ни много, ни мало, а около пяти тысяч экземпляров «Скарлетта», за которого было отдано около трехсот тысяч рублей плюс еще пятнадцать тысяч за машину, плюс три тысячи за клуб, плюс три тысячи накладные расходы: зарплата грузчикам в Питере и в Москве, билеты на поезд, питание и так далее. Да еще и расходы на склад в Питере. Так что теткины двести рублей были всего лишь приятной мелочью.
Я послал Ромку - нашего наемного москвича, помогавшего нам на клубе, пройтись по торговым точкам и посмотреть на цены , которые держат наши конкуренты. Он обошел всех питерских и сказал, что у всех стоит стоха, как и у нас, то есть никто не жульничает и не демпингует. Собстаенно говоря, я и не сомневался, так как знал, что кроме нас все остальные брали книгу дороже и у них нет особых возможностей сбрасывать цены Подошел Костя Борода – цыганского вида питерский парень, державший точку на питерском клубе в «Крупе» - ДК Крупской, и, кажется, впервые соблазнившийся заработком на поездке в Москву. Ему, наверное, было тяжелее всех остальных, так как его резервы оборотных денег, наверняка. были более ограничены, и он, я думаю, вложил все, если еще и не влез в долги, покупая эти книги и нанимая машину.
–Юрка, чего будем делать? Я ни одной книги не отдал! И ни у кого не идет. Я подходил к нашим. Никто ничего не продал..
–Зови ребят, обсудим.
Подошли питерские.
Маленький заводной Миша – бывший комсом ольский работник- потирал замерзшие руки и подпрыгивал от нетерпения: «Надо падать, мужики, надо падать! А то пролетим!»
–Погоди, Мишаня, не гони волну! – Сева, работавший на крупную питерскую оптовую книготорговую фирму и своих денег, разумеется ,не терявший, был образцом невозмутимости.
–Тебе легко рассуждать, ты не вкладывался!– вставил Маратик, один из компаньонов известной фирмы «Диля», в основном, состоявшей из татарских ребят. - Мишка прав, однако. Надо снижаться, никто не покупает, однако.
– Не знаю, ребята, не знаю – Я понимал, что мое слово в данной ситуации будет почти решающим, именно по причине наличия у меня в кузове основной части тиража. Но тут неожиданно снова «взял слово» Борода. Сверкая своими черными блестящими цыганскими глазами, отражавшими свет фонарей, он посмеиваясь, произнес.
–Предлагаю поднять ценник на пару червонцев! Не продается за стоху, пусть не продается за сто двадцать . Все обалдели. А Костя продолжал.
––Собственно говоря, вопрос упирается только в «Махагон» - это было название моей фирмы.У них машина битком под завязку. Остальным плакаться нечего. Два дня на клубе впереди и слить книжки все успеют. Ты, Марат, вообще со своей сотней пачек помолчи! Это не количество У меня в пять раз больше, а я не дергаюсь! Мишке тоже нечего суетиться и прыгать Сходи, пописай спокойно и не нервничай.
Идея, высказанная Костей, была настолько неожиданна, что я не сразу ее осознал, но интуитивно я чувствовал, что в этом что-то есть. Что-то весьма неожиданно-дерзкое и таящее внутри рациональное зерно. Действительно, скинуть цены и слить книгу за два дня на нескольких наших точках на клубе – это вполне реально. Можно потерпеть до утра. А там посмотрим.
На том и сошлись.
Кажется, наше совещание не прошло незамеченным. Стоило ребятам разойтись по своим точкам, как тут же снова «подкатил» Федор.
– Так, Юр, что насчет «Скарлетта»? – Ого, он уже и имя мое выучил!
–А что насчетСкарлетта»? – Я делал вид, чт о не понимаю его намеков.
– Почем продашь в пачке? – Федор с надеждой заглядывал мне в глаза, но вместо меня ответил Игорек.
–«Скарлетт», Феденька, нонче по сто двадцать будет. Федя аж подпрыгнул и выматерился .
–Это как так? Только что же было по стохе и по девяносто.
–Ну. По пачке отдадим, конечно по сто десять, издевательским голосом продолжал Игорь. Он парень был простой, но иногда казалось, что за этой простотой прячется неплохой актер. Федор аж затрясся.
–Ребята, было же по девяносто в пачке.
–Ну, Феденька, это было когда… По девяносто все продали, остались только по сто десять! И то только для тебя, учитывая твои жизненные трудности.– Такого я от Игорька никак не ожидал. Он вел свою партию, можно сказать, мастерски.– Брать будешь?
– Ребята, а если я возьму пачек пять, скинете? – Игорь вопросительно посмотрел на меня. Вопрос уже был вне его компетенции, т.к. он понимал, что есть договор с другими нашими ребятами.
–Пришлось мне вмешаться. » Пять пачек? Ну, пять отдадим по стольнику.
–А по девяносто? Федя, кажется, уже забыл, как он возмущался этой ценой час назад.
–Не, Федор, по девяносто отдам, если будешь десять пачек брать!
–Возьму, возьму !– сейчас только водилу подгоню сюда, чтобы не таскать. И счастливый начал грузить пачки в машину.
Федор, видать, был достаточно известной или заметной личностью среди покупателей, бродивших между машинами. Увидев, что он грузит пачки в такси, подтянулись и другие перекупщики.
–Федя, почем тебе питерцы отдали?
–Как и говорили, по девяносто. Федя честно назвал цифру.
–Народ, но имейте ввиду, что Федор взял десять пачек, а так «Скарлетт идет сейчас по сто двадцать и сто десять в пачке.
– Да ну, было же дешевле!
–Это когда было?! Надо было тогда и брать, когда было так дешево.
–Ладно, давайте пачечку. Сколько в пачке?
–Восемь.
–Маленькая, давай две!
– Так посмотри, какой «кирпич», пачка и так тяжеленная. Я отсчитал суперобложки и окликнул Федю, загружавшего в такси последние пачки из своей покупки.
–Федор, супера не забудь!
–Вот спасибо, а то я бы так и уехал.– Он , кажется уже был так рад удачной покупке, что абсолютно забыл все свои переживания., долго благодарил, жал нам с Игорьком руки и хвалил Ленинград, лучше которого города он просто не знает. А уж люди в Ленинграде, всем известно, самые правильные и достойные. Тут я с ним бы спорить, пожалуй не стал…
Народ потянулся. Штучныъх покупателей почти не было, в основном брали пачками. Поражала география. Появилась пара ребят, которые приехали из Чебоксар. Путь неблизкий. Но нашего человека ничто не остановит. Понимая, какие накладные расходы у ребят на билеты, я отдал им двадцать пачек по семьдесят рублей, с условием молча исчезнуть и никому об этом не говорить. Подошли киевляне и предложили обмен на нового Азимова.
–Нет, ребята! «Скарлетт в обмен не пойдет, в принципе. Нет резона. Только в деньги! Они посовещались и забрали пятьдесят пачек по восемьдесят рублей. – В киевские магазины по сто пятьдесят отдадим.
Торговля шла бойко, но, к сожалению уже стало светать. Дождик давно закончился, выключилось уличное освещение. Пора было двигаться внутрь «Олимпийского» Нас пускали с пяти утра, а читающую публику с семи. Два часа давалось на то, чтобы разнести товар с точек хранения на точки продаж, разложить прилавки, выставить ценники.
– Так, пацаны, все берем по пять пачек, и тащим в клуб, а Валек и Ромка потом продолжают носить. Надо еще сотню пачек занести, чтобы было…
Подбежал Борода.
–Юрка, как в клубе ставим? Я думаю, что снижать не стоит. У меня уже половина ушла, а «Диля», кажется вообще отстрелялась, да и Марат тоже.
–Это хорошо. Я предлагаю поднимать потихоньку, по мере продажи.
–Попробуем. Это я всегда «За!»– Его черная, как смоль, курчавая борода, из-за которой он и получил свое прозвище, была покрыта инеем, а вокруг рта образовались маленькие сосульки.
В клубе я первым делом пошел в администрацию, оплатил свои точки, которых у нас было на тот момент аж целых пять штук плюс складская точка в подвале и быстренько заказал радио объявление с указанием того, что долгожданная новинка из Санкт-Петербурга – роман Александры Риплей «Скарлетт», в котором вы встретитесь с любимыми героями всемирно известного романа Колин Маккалоу,Митчел «Унесенные ветром" и узнаете, как сложилась их дальнейшая судьба , поступила в продажу на точках с такими-то номерами. Стоимость книги – сто двадцать рублей. Я решил сразу обозначить ценник, чтобы не объясняться с каждым покупателем.
Народ пер валом. Казалось, что вся наша , самая читающая страна, рвалась прочитать именно эту книгу, причем сразу в нескольких экземплярах. Редко, кто покупал одну штуку. Смущенно говорили: «Возьму еще детям( маме, подружке, соседу, начальнику). Книжки разлетались, как горячие пирожки. Я не успевал одевать супера. Чтобы ускорить процесс и не задерживать людей, старался переложить эту обязанность на самих покупателей, то есть просто вручал им супер в придачу к книге, говоря. «Держите, дома обернете, чтобы не помять!» Валек с Ромкой уже упарились, таская пачки из машины, а люди все шли и шли. Похоже было, что завтра нам торговать уже будет нечем.
–Так, слушайте! Меняем ценник. «Скарлетт подорожал на десятку. Теперь сто двадцать в пачке.
–Не круто? Игорек с сомнением покачал головой
–Будет круто - вернемся назад,– но публика, казалось не только не обратила внимание на изменение цены, но просто этого не заметила! Как же все-таки велика тяга нашего народа к книге!
А деньги? Что деньги? Люди уже успели привыкнуть к факту, когда то, что сегодня стоит сто рублей , завтра будет стоить сто пятьдесят, а через неделю будет продаваться уже по двести.
В половине второго я распечатал последнюю пачку и громко объявил
–Все! « Скарлетт» йок! Последняя пачка уходит с аукциона. Начальная цена –сто пятьдесят рублей. Кто больше?
Немедленно из толпы откликнулся мужской голос
–Забираю по этой цене всю пачку!
– Э-э, нет! Лот – один экземпляр, потом второй и так восемь раз! Это последние! Больше не будет, принесли из машины все.
Кажется, игра понравилась. Восьмую-последнюю с боем «оторвала маленькая вьетнамочка в очках за двести сорок рублей, перебив со слезами на глазах и дрожью в голосе тетку, предлагавшую двести тридцать. Все! Финита ля комедия! Чтобы закончить этот рассказ на мажорной ноте был необходим еще один, последний, завершающий штрих. И он не заставил себя ждать. Где-то около трех часов дня, когда уже все успокоились и успели , кажется, вообще забыть о «Скарлетте» подошла симпатичная рыженькая девушка интеллигентного вида и довольно низким. грудным голосом спросила
– Ребята, говорят, это у вас был «Скарлетт».
–Не врут, был, но давно закончился.
–И для меня одной штучки не найдется? В ее голосе была такая неприкрытая печаль и надежда, что я даже пожалел, что не заныкал пачечку для таких вот девочек.
–Увы, солнышко, знал бы, что такая красавица придет, непременно бы припас под прилавком и отдал бы за поцелуй.
–Ее миловидное личико покрылось румянцем. С ума сойти, она еще и краснеть умеет! Огромные темно - синие глазки настойчиво смотрели мне в душу и вдруг в них мелькнул огонек надежды.
–Кажется, у вас есть шанс этот поцелуй получить, я вижу у вас вот там, на полу одну книжку. Это она? – ее пальчик с бледно-розовым маленьким ноготком требовательно уставился куда-то за мою спину. Я оглянулся и действительно увидел, лежащий на полу темно-коричневый «кирпич». Я вспомнил, что кто-то из покупателей в самом начале, еще рано утром, вернул один экземпляр, оказавшийся перевертышем, то есть книжный блок был вшит в типографии неправильно, задом наперед.
–Это перевертыш, и у меня уже кончились супера! Я же не могу продавать брак и некомплект!
–Можете, можете,– приплясывая от радости и окатывая меня водопадом темно - синих брызг, которые были способны утопить и гораздо более стойкого человека, чем я, –Сколько он у вас стоил?
–Последнюю продали за двести сорок – Отдуваясь от переноски пачек, утомившийся Рома продолжал понравившуюся ему линию поведения.
–Все, как Вы и сказали, беру! Двести пятьдесят и поцелуй!!
–Не отдам за один!– я обнаглел и потребовал удвоить надбавку к основной цене. Хотя, какая из них в данном случае была основной – дело темное!
***
Супружеская пара лет примерно под сорок - сорок пять . Она – с фигурой чемпионки мира по тяжелой атлетике в полутяжелом весе, он – совсем из другого вида спорта, вероятно, из женского синхронного плавания. Не исключаю, что она могла использовать его в качестве отягощения для своих тренировок. На фоне суетящейся и спешашей публики, эта парочка отличалась неторопливостью и какой-то основательностью. Эти приехали не денежку заработать на перепродаже книг, а пополнить свой собственный культурный багаж или домашнюю библиотеку. Мне был знаком такой простовато-интеллигентский типаж московской окраины или области.
–Сема, смотри!– седьмой Флеминг у них лежит. Тетка выпростала из-под болотного цвета пуховика пять венских сосисок и одной указала в сторону лежавшей на прилавке книги Яна Флеминга из серии об агенте 007 Джеймсе Бонде. Книга была очень красиво издана: очаровательная полуобнаженная блондинка с автоматом в руках в лучах фар роскошного спорткара украшала собой обложку. Припрессованная к переплету пленка. заставляла обложку отражать свет, сиять и привлекать внимание. На корешке ярко красным сияли цифры 007. Однако слова о седьмом Флеминге как – то немного меня насторожили и почти сбили с толку.
–Валюша, я точно не помню, есть у нас седьмой или нет. – Это меня удивило еще больше.
Я не выдержал и спросил: «А шестой у вас точно есть?
Носительница сосисок с презрением посмотрела сначала на меня, потом на мужа. –
Сема, скажи! И Сема послушно сказал: «Конечно, есть, а как же!» Мы все новинки обязательно отслеживаем, но ваш седьмой нам, наверное , не подойдет. – в его словах сквозило настоящее огорчение.– Они у вас все одинаковые? Я имею ввиду обложку, – пояснил Сема, видя мое удивленное лицо. И тут до меня дошло. Они же книги по цвету подбирают, чтобы не нарушить сочетание штор, обоев, покрывала и , не дай бог, книжек в зп стеклом. Поэтому у них и Флемингов может быть хоть пять, хоть шесть, хоть двенадцать. Ну, действительно, какое имеет значение, что там внутри написано под переплетом! Главное – это как этот переплет сочетается со всем остальным интерьером комнаты (или прихожей?) Я поинтересовался, в каком цвете они бы хотели иметь книгу, и,,кажется, полностью угодил им, предложив приобрести желто-зелененький веселенький томик «Озорных частушек» от которых даже у меня уши вяли. Но, главное – и Валюша, и Сема ушли чрезвычайно довольные, оживленно обсуждая, в какое место встанет их новое приобретение. В общем, можно сказать – любите книгу! Она не только источник знания, но еще и источник красоты! Такое вот латентное свойство.
***
Поскольку я являюсь фанатом бардовской песни, а мои компаньоны также относились к этому музыкально-литературному жанру вполне положительно, то нет ничего удивительного, что мы решили делать серию миниатюрных книжек этого жанра. Серия оказалась очень даже успешной. Ее отлично покупали, Мы выпустили сначала две книжки фольклорной песни « Песни дворов и улиц», затем сделали сборник песен Вертинского. Затем мой давний знакомец, поэт и переводчик Вася Бетаки, живший к тому времени в Париже, проговорился случайно, что у него есть рукопись неопубликованного романа Александра Галича. И мы сделали томик песен Александра Аркадьевича, заняв в нем основную часть этим «Романом о черте» Потом еще одну книжку Галича – уже чисто с песнями, затем к юбилею, кажется к шестидесятилетию рождения появились четыре книжечки Владимира Семеновича Высоцкого в серебристо синих суперобложках с портретом автора. Дальше в планах стояли Окуджава. Визбор и Кукин. Но жена Булата Шалвовича не позволила ему подписать договор, хотя он был готов это сделать, даже не особо заостряя внимание на гонораре. Ему просто было приятно, что его хотят издать. Она же, видать обладала более специфическим мышлением и не особо скрывала, что любые договора будет подписывать именно она, когда Булата не станет. Смысл был именно такой – приходите потом. Я назову сумму гонорара, ибо Булатик – такой неопытный в этих вопросах…
До наследников Визбора, точнее до его дочери нам добраться не удалось – не оказалось знакомых, которые могли бы нас познакомить. А Юру Кукина я просто отловил на одной из бардовских тусовок в клубе «Восток» на улице Правды в бывшем ДК пищевой промышленности.
Место для Ленинграда–культовое, связанное с именами практически всех советских бардов. Здесь пели и говорили Окуджава, Высоцкий, Визбор, Клячкин, Вихорев, Алмазов, Егоров, Кукин, Клопп, Городницкий и много-много других, чьи песни пелись под гитару у костров по всей стране.
Юра Кукин – большеголовый, лохматый, слегка поддатый. Он без всяких вопросов мгновенно дал согласие на публикацию своей книжки, в нашей серии. Гонорар вообще не стал даже обсуждать, попросив отдать ему обычные десять процентов от стоимости тиража книжками. Меня это, разумеется, очень даже устраивало. Это значит, что не надо платить живых денег и не надо продавать десять процентов тиража.
Книжку мы сделали довольно быстро, и с тех пор Юра стал нашим постоянным гостем на Садовой, в доме, где когда-то жил Лермонтов, а теперь жили одни только выходцы из Средней Азии и с Кавказа. Дом был давно расселен и предназначен для капитального ремонта, но, видимо, руки у кого-то до дела не доходили уже много лет, или же все деньги давно украли. Поэтому квартиры самовольно заняли многочисленные семьи гастарбайтеров, и двор напоминал Алайский и Туркменский базар в Ташкенте одновременно.
Юрий Алексеевич обычно звонил по телефону, спрашивал, можно ли заскочить и взять десяток экземпляров книжки, а потом приезжал и рассказывал, куда он собирается в этот раз ехать. Дело в том, что он оказался отнюдь не простаком, который даром отдал нам право печати. Книжки он обычно брал перед своими поездками с концертами по разным городам и весям, в том числе перед заграничными.
–Представляешь, – рассказывал он, хитро улыбаясь, это у нас здесь моя книжка после концерта продается рублей за тридцать, ну может, за полтинник, а в Калифорнии, в Израиле или в Монреале – за двадцать – тридцать долларов. Надо сказать, что мы продавали книжки этой миниатюрной серии примерно по пятнадцать – двадцать рублей, и если бы Юра подписался на получение гонорара деньгами, то получил бы намного меньше. Так что не так уж он был и прост, как могло показаться.
Помню, как однажды , упаковав в рюкзак десятка два или три книжек, Юра попрощался и ушел, ног минут через десять-пятнадцать я увидел в окно, как по двору, между играющими узбекскими детьми, как слаломист между флажками, бежит пыхтя семидесятилетний Кукин, влетает в наш офис и кричит
–Тезка, дай ручку и карандаш!.
–Юра, что случилось?
–Да ничего, просто надо текст записать, а то забуду, пока до дома доеду. И он быстро стал набрасывать куплеты очередной нетленки. А я до сих пор не могу себе простить, что не только не сохранил для себя и для потомков этот клочок бумаги, но даже не переписал текст, так как я не уверен, что это потом было где-нибудь опубликовано. В общем, аукцион Сотбис остался без этого лота, а жаль… Хотя я уже рассказывал эту историю на прощании с Юрой в ДК им. Дзержинского, посчитал возможным еще раз упомянуть об этом. Юрий Алексеевич Кукин был замечательным, добрым, душевным человеком, романтической души, интересным, много знающим собеседником, отличным рассказчиком и большим скромнягой. И все это в сочетании с настоящим поэтическим талантом, общесоюзной славой, любовью сотен тысяч людей разного возраста. Но,
«… мы уходим рано, запутавшись в долгах, С улыбкой д’Артаньяна в ковбойских сапогах…»
Впрочем, что это я? Да, хочется, чтобы такие люди жили вечно, но семьдесят пять – это рано или нет? Если считать по Высоцкому, то это в два раза больше, чем положено поэту!
«При цифре тридцать семь с меня слетает хмель, Вот и сейчас, как холодом подуло. Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль и Маяковский лег виском на дуло. Задержимся на цифре тридцать семь – коварен бог – ребром вопрос поставил: или, или? На этом рубеже легли и Байрон и РэмбО, а нынешние как-то проскочили»
***
Популярность книги на рынке, а значит и продаваемость существенно возрастала, если в обозримом прошлом по телевизору или в кино выходил в прокат фильм, сделанный по этой книге. В «лихие» 90-е таких фильмов было немало: «Рабыня Изаура», «Возвращение в Эдем», «Поющие в терновнике», «Просто Мария» и многие другие, которые сейчас уже не вспомнить. Но об одном суперсериале, приклеивавшем людей к экранам телевизоров изо дня в день, из месяца в месяц, даже из года в год нельзя не упоминуть. Джина, Мейсон и Сиси – кажется, эти герои, с которыми страна, можно сказать сроднилась, стали ближе, чем самые близкие родственники и друзья. Родственникам можно не писать и не звонить годами, узнавать, как дела и как здоровье друзей – это не обязательно, но нельзя не узнать что вчера сказала Джина Мейсону и как здоровье Сиси! Как справедливо, хоть и грустно, заметил Тимур Шаов:
Где кареты, дамы, балы,
Беломраморные залы,
Пётр Ильич, Фёдор Михалыч,
Где "бонжур", "пардон", "мерси"?
Нам осталось только бденье
На троллейбусном сиденье,
А из прочих развлечений:
Мейсон, Джина и Сиси.
Первый час на работе был потерян для государства – это было время обмена впечатлениями о вчерашней серии. На протяжении нескольких лет люди не уставали от этой галиматьи. Уже по несколько раз сменились, кажется, все актеры. Человек, длительное время умудрившийся не смотреть этот фильм, на очередной серии уже никого не узнавал. И Сиси уже не тот, и Джина на себя не похожа… Так что, когда появилась книжка с гордым названием «Санта Барбара», ее коммерческий успех , казалось, был предрешен. Однако, все оказалось не так просто. Во-первых, книжка была неожиданно тоненькой, каких-то две сотни листиков, что никак не увязывалось с сотнями просмотренных серий и ожиданиями потенциальных покупателей. Очевидно, что книга была все лишь некой точкой кристаллизации, вокруг которой сценаристы затем выстроили сюжет фильма. Причем автором была какая-то француженка, непонятно какое отношение имевшая к точке действия. Во-вторых, сам процесс издания пошел наперекосяк. Думаю, что не надо говорить о том, что это было время почти сто процентной пиратской продукции. Прав на зарубежные произведения, особенно новые, недавние, практически не было ни у кого. Поэтому даже, если бы вы пожелали такие права приобрести, то это желание быстро бы у вас пропало, как только вы попытались найти концы - т.е. людей, которые на самом деле были держателями этих прав. Нет, купить права вы, конечно, могли, но это никак не гарантировало вас от последующих проблем, т.к. люди, давшие вам разрешение на печать за очень немаленькие деньги, как правило, никакого отношения к истинным владельцам прав не имели, а найти в этой окололитературной круговерти действительных обладателей было весьма и весьма затруднительно. Учитывая это, и помня, что для сдачи книги в типографию требовалось наличие этих самых разрешений, искались и находились самые невероятные места, где владельцы недавно появившихся частных типографий за приличные деньги закрывали глаза на этот маленький момент и печатали все, что закажут, разве что кроме банковских и казначейских билетов. Впрочем, не исключаю, что и это не составило бы большой проблемы, за исключением специальной бумаги. Кстати, именно бумага и составляла вторую часть проблемы.. Многие бумажные комбинаты во времена перестройки либо закрылись совсем, либо резко снизили выпуск. Так что офсетная бумага была в дефиците, да и драли за нее втридорога. Книги стали печатать на газетной бумаге. Появился даже некий странный гибрид – «беленая газетка», т.е. газетную бумагу как-то дополнительно обрабатывали, и ее внешний вид улучшался. Кроме того, в это время расцвело понятие бартера. Все менялись. Меняли все на все. У кого что было, кто смог что купить, выпросить, украсть – все шло в обмен на то, что было нужно для бизнеса. При этом, каждый старался как-то надуть другую сторону. Например, ко мне обратился управляющий крупным банком из Павловска - пригорода Петербурга, попросив помочь ему продать лежащую мертвым грузом в подвалах банка книгу «Русская поздравительная открытка». На самом деле это было отличное подарочное издание, описывавшее историю российской и советской поздравительной открытки с конца девятнадцатого века и почти до наших дней., с сотнями цветных иллюстраций. Люди сделали замечательную работу, выпустили прекрасную книгу, но эта работа была обречена на провал. Себестоимость издания, потребовавшего участия многочисленных собирателей, работы с архивами, с музейными фондами, фотографирование источников (сканеров еще практически ни у кого не было) – наверняка, зашкаливала.
А еще добавьте прекрасную дорогущую мелованную, вероятно импортную – финскую или югославскую - бумагу большой плотности и очень небольшой тираж, и станет понятно, что продать такую книгу в то время так, чтобы хотя бы просто вернуть вложенные деньги, не говоря уже о прибыли, было нереально. И неизвестные ребята – на книге практически не было выходных данных, кроме того, что она отпечатана в типографии, без указания номера или названия, города Биробиджана тиражом в пять тысяч экземпляров, формата и количества авторских листов, нашли гениальный выход. Они пришли в вышеупомянутый банк и попросили у них кредит под залог тиража этой книги. Ничего не смыслившие в книжном деле банкиры, увидев дорогое красивое издание, повелись и деньги дали, но теперь, спустя уже три или четыре года, когда мыши в подвале начали закусывать этим «залогом», они врубились и стали думать, что с этим делать и как возвращать эти деньги. Найти фирму получившую кредит, разумеется. они не смогли, а обращаться в органы у них, собственно говоря, не было никаких законных оснований. Какие претензии, господа банкиры? Вам залог оставили – вперед, реализуйте! Ах, не умеете торговать книгами?! Найдите тех, кто это умеет. Как я понял, банковские юристы все это популярно объяснили руководству банка. Причем следует заметить, что сегодняшнее руководство уже было совсем не то, которое выдавало кредит под этот «замечательный» залог. То руководство, надо полагать, получив свой «законный» откат от кредита, давно из этого банка благополучно уволилось и выдавало очередные кредиты и получало очередные откаты в другом банке.
Книга числилась у банка на балансе по цене, ни много ни мало, аж тысяча рублей.. – цена несусветная, которой просто не могло быть, потому, что не могло быть никогда. Кажется, таких цен нет даже сегодня. Я объяснил управляющему банком то, что он, кажется, уже давно понял. Мы договорились, что я попробую ему помочь в комиссионной продаже книжки из расчета сто рублей за экземпляр, с выплатой денег по мере реализации, с возможностью постоянного контроля с их стороны над остатками у меня на складе и правом возврата нереализованного остатка, но не ранее одного года с момента начала продаж. Мы, за год всячески выпендриваясь, реализовали около двух с половиной тысяч книг, т.е. почти половину тиража и выплатили банку стоимость этой части, разумеется, заработав копеечку и для себя. Небольшую, но зато практически почти халявную, не вкладывая своих денег. Я привел этот пример, чтобы проиллюстрировать свою мысль о бартере, пышно расцветшем в те годы. В данном случае книги обменяли на кредит – не совсем, конечно бартер, почти мошенническая продажа, но все-таки бартер. Напоминает мне старый, но замечательный анекдот из тех же 90-х. «В солидный швейцарский банк заходит типичный персонаж наших рынков тех лет: массивные «гайки» на пальцах из благородного металла, столь же массивная цепь с огромным крестом из того же материала, разумеется, обязательный малиновый пиджак. И просит срочный кредит в сто долларов. Управляющий с сомнением смотрит и говорит, что они, конечно, могут дать такой незначительный кредит такому солидному джентльмену, но по правилам банка, установленным еще двести лет назад его основателями и неукоснительно соблюдающимися все эти годы , для выдачи любого, даже маленького кредита необходимо внести залог стоимостью не менее, чем в десять раз превышающий выдаваемый кредит. И, кроме того, у нас годовой процент по кредиту весьма высок – для маленькой суммы это будет пятнадцать процентов, то есть через год Вы должны будете вернуть нам сто пятнадцать долларов. «Без базара! Годится! А в залог… Гляньте в окно. Видите, на той стороне улицы стоит красный «Ягуар» с кремовым салоном? Только у меня убедительная просьба – он новехонький, только час, как куплен. Вот всю наличность и ухлопал, так что не поцарапайте!» На том и расстались. Через год и три дня малиновый пиджак с крестом и уже двумя цепями, напоминавшими якорные, входит в этот банк и вносит в кассу банка сто пятнадцать долларов по кредиту и еще десять за три дня просрочки платежа. Забирает из банковского бронированного хранилища свой «Ягуар» и заходит попрощаться к управляющему банком. Они жмут друг другу руки и управляющий с недоумением спрашивает: « Мсье, Вы явно не бедный человек! Я не понимаю, зачем Вам понадобился этот дурацкий кредит?» «Все примитивно – где бы я еще нашел охраняемую стоянку для своей новой машины за сто двадцать долларов в год?!»
Итак, чтобы издать «Санту Барбару» нужно было решить несколько проблем, каждая из которых была трудна, зело велика и дорогостояща. Прежде всего надо было найти типографию, которая возьмется за разумные деньги изготовить книгу большим тиражом без авторского разрешения и без выходных данных.-подставляться я не собирался. Такую типографию мы нашли в Элисте – там, где Федя - герой одной из песен Высоцкого «нашел вставные челюсти размером с самогонный аппарат» Но у них были проблемы с изготовлением твердого ламинированного переплета. Пришлось решать еще и этот, дополнительный вопрос. На переплет договорились в Ростове, точнее в ростовской области, в городе знаменитом в шестидесятые годы событиями о которых в советское время упоминать не рекомендовалось, что было хорошо, так как не слишком далеко одно от другого. Итак -– в Элисте печатают блок, в Новочеркасске делают крышку. Затем и то, и другое везем в Питер, где на небольшой ведомственной типографии, которую недавно выкупил мой знакомый у проектного института эти детали соединят в единое целое и алчущие Джины и Сиси читатели смогут удовлетворить свои потребности. Все? Нет, разумеется! В Элисте нет потребного на большой тираж количества бумаги, а в Ростове нет картона на обложку. Едем в Сясьстрой, где на ЦБК делают и то, и другое. Но предварительно заезжаю к главному инженеру Ленэнерго, которого знаю не один год еще с далеких советских времен совместной работы на заводе. Выясняю, какие у него есть трудности. Оказывается, что у Ленэнерго есть проблемы с поставками обмоточных медных проводов маленьких сечений. Отлично! Теперь на свой бывший завод, выпускавший в прежние времена учебные приборы для школ. Существенную долю в ассортименте завода занимали различные источники питания для кабинетов физики, химии и биологии, а также для кабинетов труда. А любой источник питания – это непременно трансформатор и, часто не один, и еще дроссели для фильтрации выходного напряжения. А трансформаторы и дроссели – это обмотки, обмотки и еще раз обмотки. А обмотки не могут быть сделаны ни из чего, кроме медных проводов. Правда, вспоминается эпизод на заводе, когда на оперативке у директора начальник отдела снабжения, замечательный, остроумный человек, который мог достать все, что угодно, неожиданно встал и заявил, что у него проблема – положенного нам по фондам провода одного из сечений нет на складе, кончился, а завод – изготовитель, кажется, где-то в Сибири, задерживает поставку. Дело было обычное, решаемое, как правило, заменой одного сечения на другое, с изготовлением опытного образца, проверкой параметров и выдачи заключения о пригодности или непригодности провода другого сечения. Но в этом конкретном случае, глубокоуважаемый Федор Николаевич, видимо, решил то ли пошутить, то ли поиздеваться, причем непонятно над кем – надо мной – начальником лаборатории, в чьи обязанности как раз и входила выдача этих заключений, либо над руководством завода. Зная характер господина Морозова, и учитывая наши с ним добрые отношения,скорее всего, второе. Он глубокомысленно заявил, что вообще-то у него на складах и других сечений маловато, что добывать медные провода становится все сложнее и сложнее, а в то же время на остатках числится невероятное количество шпагата разных диаметров. Мол, в техдокументацию заложены такие количества этого самого шпагата, которые завод годами не перерабатывает, и шпагат зависает на складах, являясь сверхнормативным остатком, тянет вниз финансовые показатели, занимает место, требует погрузо-разгрузочных работ, ведет к повышению себестоимости продукции и так далее и тому подобное. Мысль прозвучала и, по-видимому, упала на благоприятную почву. Но , видимо, не до конца уверенный в том, что руководство сделает правильные шаги, Федор Николаевич продолжил свою мысль – Вот пусть конструкторы, заложившие такое количество ненужного шпагата теперь посидят и подумают – как этим шпагатом, которого у нас хоть … задом ешь, заменить отсутствующие провода. Мотать, как я понимаю, и то, и другое можно одинаково, хотя с сечениями нужно подумать. Публика в кабинете директора завода приумолкла и, видимо, не знала, как на это прореагировать Заявление было насколько неожиданным, настолько и безграмотным. Кажется, всем, даже далеким от техники и производства двум женщинам - начальнице отдела кадров и председателю профкома была понятна вся нелепость идеи. Похоже, все пытались осмыслить не саму мысль, а как на нее реагировать. Но всех опередил, естественно, самый главный человек – директор. Ничтоже сумняшеся, он поблагодарил Федора Николаевича за радение о нуждах завода, поставил его в пример всем остальным и тут же поручил главному конструктору в недельный срок « принять необходимые действия по внесению корректив в документацию , в соответствии с предложением начальника отдела снабжения. При необходимости подключить к работе главного технолога и начальника лаборатории. Через неделю доложить. Диспетчеру взять на контроль!» Честно говоря, уже не помню, чем все это в итоге закончилось, но я вспомнил про все эти провода, когда в Ленэнерго выяснилось, что им они тоже нужны. Я тут же созвонился с Романом Васильевичем, который продолжал еще работать заместителем директора по финансам, снабжению и хозяйственной части. И выяснилось, что уже около двух лет все, практически, источники питания из плана завода исключены, но фонды продолжают иметь место и, к великому моему удовольствию товарищ-господин Морозов, с его, Романа Васильевича, согласия эти фонды регулярно, на всякий случай, выбирает. И таким образом, на данный момент на складах моего бывшего родного завода, которому, между прочим, отдано более десяти лет, «хоть боком ешь, хоть задницей, не только шпагата, но и обмоточной меди. Роман Васильевич не был жадным человеком – он был человеком умным и сговорчивым, поэтому я достаточно легко и не слишком накладно решил вопрос об официальной продаже некоторого количества медных проводов эксплуатационной службе Ленэнерго. Теперь можно на бумажный комбинат ехать. В чем нуждаются все ЦБК – это не секрет. Все и всегда! Производство бумаги требует трех основных вещей: дерево, вода и электроэнергия. Поэтому их, обычно, и строят в лесных районах, рядом с крупными реками или озерами и желательно поближе к электростанциям. А иногда и электростанции строят специально рядом с ЦБК. Так что в кабинет к главному энергетику Сясьского ЦБК я входил вооруженный знанием не только потребностей, но и способов их удовлетворения. На комбинате я был не впервые – энное количество лет назад я уже встречался с главным энергетиком, когда занимался проектированием пожарной защиты и сигнализации. Тогда я приезжал много раз: на изыскания и сверку чертежей, на шеф-монтаж и на испытания и сдачу системы в эксплуатацию. Причем проект мы делали в несколько этапов, так как весь ЦБК был поделен на две или три очереди проектирования, монтажа и наладки. А значит и всем эти поездки приходилось совершать по несколько раз. Главный энергетик оказался уже новым, но вполне здравомыслящим и оперативно действующим человеком. Поэтому уже на следующий день, переночевав в служебной квартире комбината, расположенной в доме рядом с проходной, я уехал, увозя договор на поставку двух вагонов «беленой газетки» плотностью пятьдесят пять грамм и вагона картона в обмен на поставку электроэнергии из сети Ленэнерго в обозначенных количествах. При этом, главный энергетик клятвенно пообещал, что решит все вопросы отгрузки с железной дорогой. Полагаю, что дальнейшее понятно. Ток потек по проводам в Сясьстрой, вагоны с бумагой прямиком по указанию Ленэнерго отправились в Элисту, картон уехал в Ростов, вернее в Новочеркасск - энергетик свое обещание сдержал – с вагонами проблем не случилось. Ленэнерго оплатило провода заводу, машина Ленэнерго благополучно вывезла со склада завода катушки с проводами я проплатил в Сясьстрой стоимость бумаги и картона, а бумажники, разумеется, произвели оплату за потребленную электроэнергию в адрес энергетиков. В итоге, стоимость материалов для книги получилась меньше на тридцать процентов, чем можно было предполагать, если бы я просто покупал их на ЦБК. Таковы вот извивы бартерных операций. Книгу мы получили и достаточно быстро продали. Мне лично эта «операция» понравилась, прежде всего, тем, что никто из участвовавших в ней лиц ни в малейшей степени не нарушал никаких законов. При этом оказались в выигрыше все! В том числе и наше издательство!
***
Еще одной немаловажной проблемой в те годы была транспортировка товара в Москву. Для этой цели обычно нанимались большегрузы – МАЗы или КАМАЗы, хотя начинали мы с львовского автобуса, который со снятыми сиденьями мог на первых порах вполне нас удовлетворить, а вдобавок еще служил нам и домом в столице. К нам в наш автобус, обычно, собирались все питерские книжники. Да и не питерские тоже приходили посидеть ночью, погреться. Приносили термосы с кофе. Места хватало всем. Через пару лет, когда у нас появились собственные или даже купленные, но большие тиражи, этого автобуса стало не хватать. Тогда нас вывели на двух ребят, владевших несколькими КАМАЗами. Они либо сами ездили с нами, либо отправляли шоферов из парка, где раньше работали. Боря и Славка – я с большой теплотой сейчас вспоминаю их обоих. Вежливые, культурные, грамотные ребята примерно моего возраста, удивительно спокойные, как в жизни, так и на трассе. Безотказные в работе. Их можно было при необходимости поднять в любое время ночи, если было нужно срочно ехать на какую-то московскую книжную базу. Отсыпались мужики днем, полка мы работали в клубе. К тому же Москву они знали прекрасно, ибо и раньше, еще до книг постоянно возили сюда грузы. Славке принадлежал большой двадцатитонник, а у Бори был седельный тягач с громадной фурой. Проблемы были не в том, на чем везти, а как довезти? И проблемы эти происходили из одного корня, но по-разному выросшего.
«Ночка начинается, фонари качаются, филин ударил крылом. Налейте мне чару, мне чару глубокую пенистым красным вином. Если захотите, коня мне подведите – крепче держите под уздцы – то едут с товарами, тройками, парами муромским лесом купцы»
До Мурома, конечно, было не близко, но леса вдоль трассы, связывающей две столицы, тоже имелись в изрядном количестве. И купцы по этой трассе двигались регулярно, а значит и дальше в песне все актуально.
«Вдруг из поворота,, гоп-стоп не вертыхайся,, вышло три удалых молодца. Коней остановили, червончики забрили, купцов похоронили навсегда»
И выходили, и останавливали, и червончики, да и стольники и другие дензнаки «забривали» До убийств доходило редко, обычно люди, везущие товар откупались без разборок. Шалили не только бандюки, но и менты. Эти, правда, не грабили в прямом смысле слова, но выглядело это как-то, примерно, так: пост ГАИ где-то на границе новгородской и тверской областей. Пост находится в самом конце длиннющего спуска со сплошной осевой на всем его протяжении. Знающие шофера заранее отстаивались перед таким местом, стараясь пропустить перед собой максимально возможное количество машин. Прежде всего, это давало надежду, что ушедшие вперед машины отвлекут на себя внимание стоящих внизу в ожидании добычи «гайцев», а во-вторых, не станут тормозом для тяжелых грузовозов на спуске, так как идущие вниз на приличной скорости грузовики не хотели нагонять другие машины на спуске. Это было, во-первых, опасно, а во-вторых. могло привести к необходимости выезда на встречку через осевую, чтобы избежать резкого торможения. Именно этого и ждали сидевшие в засаде. « друзья» Иногда удавалось проскочить, иногда не удавалось. Тогда начинался спектакль. Сценарии бывали разные, но у меня, обычно, всегда на дверях кузова стояла свинцовая пломба, а в накладной на товар поперек перечня книг красовалась большая печать: « Груз опломбирован. Вскрывать исключительно по месту доставки с составлением акта» Обычно, такой накладной было достаточно, чтобы «гайцы» отстали и пропустили машину, но один раз один сильно . видать , голодный капитан, решил проверить. что везем. С матом и угрозами применить силу сорвал пломбу, открыл дверь, обалдел. увидев книжные пачки на всю фуру, попытался влезть в кузов. Но места для него там уже не было – все было загружено «под завязку» Не желая сдаваться. Он стал сомневаться в правильности количества книг, указанных в накладной. «Выгружайте – буду считать!» Пришлось открытым текстом послать его по известному всем короткому адресу. Я не против, мол., хочешь считать – считай. Но и выгружай, и потом загружай обратно. Разумеется сам. Мы даже помогать в этом не обязаны. Повыеживался часок, поугрожал небесными и земными карами, но делать нечего. А тут еще ребята знакомые с Питера на легковушке подехали – не книжники, а нумизматы, которые зарабатывали на разнице цен на монеты между рынками Москвы и Питера. Их товар помещался в альбомах, карманах и не требовал больших машин. В этом смысле им было проще. Мы демонстративно тормознули их «Жигуленок» и попросили заехать в Тверь в горГАИ и передать наше заявление о беспределе который творит на посту ГАИ некий капитан Воронин Еремей Никифорович. Личный номер такой-то… Заявление было тут же написано, подписано нами и водителями. К заявлению мы приложили акт о незаконном вскрытии машины с нарушением установленной пломбы вышеупомянутым капитаном. Еремушка стоял с покрасневшей от злости мордой, дышал, как загнанный Змей Горыныч, потерявший две свои головы из трех, после боя с Иваном и неуверенно повторял: «Ребята,. вы что? Я же пошутил. Вы, что шуток не понимаете?» Не Еремей Никифорович, я таких шуток не понимаю. Я уважаю мужиков, которые держат свое слово. Сказал – буду считать книги – считай. Разгружай и считай, а потом загружай обратно. А ты, капитан, просто болтун и побирушка! Сказал бы просто – дайте денег. Помнишь, как в двенадцати стульях: – Я не ел уже шесть дней! Подайте бывшему капитану тверской милиции. Слова о «бывшем капитане» его, кажется,, добили. Похоже, он воочию представил себе предстоящую беседу с начальством. Чтобы окончательно поставить точки над i, я добавил
– на обратном пути из Москвы мы обязательно заскочим в городское ГАИ, чтобы узнать о принятых мерах. Капитан готов был заплакать. Мне даже стало его немного жалко и я подарил ему сборник частушек в качестве утешения. Надо признать, что капитана, разумеется, не уволили. Наказали или нет – не знаю, но, если судить по тому, каким ненавидящим взглядом он встречал и провожал в последующие дни проезжающий мимо наш грузовик, то какую-то взбучку он явно получил.
Но молча! И с опущенной рукой, в которой бесполезным предметом болталась полосатая палка, которую ему, к его огромному сожалению, не удалось нам продать. Ничего, капитан, не переживай. Не все же такие гады! Едут же по дорогам и более толерантные к такому поганому менту люди, учитывающие, что у тебя тоже есть семья, которую надо кормить. Если хорошо попросишь, то может и денег дадут, и жаловаться поленятся!
***
С ментами так или иначе, но можно было решить вопрос. Или взять нахальством и знанием законов, либо все-таки дать каких-то денег и не заморачиваться. В конце концов, покупатель на клубе это тоже оплатит! Хуже обстояло дело с другой публикой, кормившейся с проезжающих по трассе номер десять грузовиков. Нам повезло наткнуться на них всего четыре раза. Один раз остановили одного из водителей, отобрали все деньги, которые у него были при себе, но узнав, что в кузове книги – не заинтересовались таким товаром. Понимая, что продать не смогут,, водилу отпустили. Второй раз остановили Славку. Несмотря на все свое спокойствие Слава разозлился Он раздавил КАМАЗом остановившего его «жигуля», а затем еще скинул в кювет второго, бросившегося в погоню. В дополнение Славкин сменщик из двух стволов охотничьего ружья раздолбал старый убитый мерседес, появившийся в дополнение к двум «жигуленкам».
Я попадал в аналогичные ситуации дважды. Один раз все оказалось просто – обошлось стодолларовой купюрой. Видать бандюки были мелкие, несерьезные, наверное, из соседней деревни и вид американских рублей их так потряс, что они даже сказали спасибо и больше вопросов не задавали. Второй раз мы опять разыграли небольшой спектакль художественной самодеятельности.
–Что в кузове?
–Книги.
–Гонишь!
– Вот накладная.
– В бумаге все написать можно, открывай!
–Пломбировано, не могу. Отвечаю за груз. Не собираюсь за него платить
–Открывай, а то сами откроем! - Пытается сорвать пломбу. Я подхожу к дверям, стучу и громко говорю.
– Рома, Валек, это я. Не стреляйте. Меня заставляют открыть кузов. Пока не стреляйте. Только, если станут трогать товар. Имейте в виду, что они вооружены, я видел оружие. Так что, если стрелять, то на поражение! – Я нарочито говорю громко и уверенно. Трое нападавших смущены, не знают, верить моим словам или нет.
– У тебя, что там охрана, что ли?
Надо сказать, что уже немало перевозчиков действительно нанимали вооруженную охрану в многочисленных появившихся фирмах или тех же бандюков, давая им зарабатывать почти легально.
– А ты думаешь, что я с кузовом или с книгами разговариваю. Впрочем, можешь проверить. Я не отвечаю. Дело твое.
–Ладно, давай десять штук и езжай.
– Извини, но я только везу товар, надо сначала продать, а уж потом думать – не склеится ли у тебя жопа от таких бабок и не треснет ли рожа.
Паренек обижается. Но понимает, что не проканает. В это время из кузова неожиданно даже для меня доносится голос второго водителя
– Мужики, лучше двигайте своей дорогой. У нас автоматы и карабины охотничьи. «Сайга», знаете? Положим всех на хрен, чтобы даже свидетелей не осталось!
Интересно. Как это он пробрался из кабины в кузов, да еще и по пачкам прополз к дверям.
Молодчина! Сообразительный. В это время от кабины появляется еще и Славка с охотничьим ружьем двенадцатого калибра. Один из пацанов судорожно сует руку куда-то за спину, но Славка четко реагирует и дробь вышибает искры из асфальта у ног пацана. Он отдергивает руку и все трое почти бегом бросаются к своему старенькому «бумеру». Открываю задние двери и выпускаю Толяна – маленького, верткого и, как сказали бы в некоторых кругах, – даже на вид смертельно опасного чернявого, мужичка лет тридцати. С нами он едет первый раз. Слава его рекомендовал.
Как, Славка, он туда попал? – Обращаюсь уже к хозяину машины.
–А ты, думаешь, чем я все это время занимался? Пока Вы здесь комедию ломали.
Он ведет меня к кабине и показывает снятый лист фанеры за спальным местом второго водителя.
–А Толян, как видишь, он маленький, не мне чета, ужом везде пролезет.– Он же по малолетке форточником был у квартирных воришек, за что три годика и отмотал. И еще он злющий – наездов не любит и за нож хватается чуть что. Сколько раз в автопарке даже драки устраивал. Но парень надежный, верный. В беде не бросит, не сбежит. Услышал ваши терки – сам идею насчет фанеры подал. Короче – напарник идеальный. Да и водила – от бога. Его только вперед пускать не надо, а то дел наворотит – не расхлебаешь. А вот спину прикроет с гарантией.
Вот так мы и ездили, так зарабатывали на хлебушек с маслицем.
Чтобы не нарушать традицию, закончу опять словами из песни Михаила Анчарова:
«Что за мною? Все трасса, трасса ,
Да осенних дорог кисель,
Как мы гоним с Ростова мясо,
А из Риги завозим сельдь.
Что за мною? Автоколонны,
Бабий крик, паровозный крик,
Накладные, склады, вагоны...
Глянул в зеркальце - я старик.
Крошка, верь мне, я всюду первый:
И на горке, и под горой.
Только нервы устали, стервы,
Да аорта бузит порой.»
–