Я нашел эти листки в потемневшей от времени круглой коробке из-под печенья в самой глубине Радужного Грота. Эта неприметная выемка в скале, большую часть свободного пространства которой занимали свисающие в потолка сталактиты, очень популярна среди туристов. С полудня и до заката через небольшое отверстие в потолке проникающие лучи разукрашивают ее внутренность во все цвета радуги, за что она и получила свое название. Не так давно к ней проложили специальный маршрут, и вежливые гиды с пустыми глазами каждый день приводят сюда пестро одетых иностранцев. С утра до вечера на этом одиноком утесе звучат заученные фразы экскурсоводов, одни и те же вопросы, одни и те же ответы...
Но так было не всегда. Прошло совсем немного времени с тех пор, как эти места были тихи и безлюдны. Только один человек приходил сюда постоянно и находился здесь подолгу — Либелла, живая легенда острова. Но минуло уже пять лет с тех пор, как ее не стало, и многие, и я в том числе, начинают сомневаться: а была ли она вообще? Может быть, это просто одна из красивых сказок, которые существуют для того, чтобы люди окончательно не утратили веру в прекрасное?
И если бы мне не пришло в голову взять на анализ пробы минералов, из которых построена эта удивительная пещера, мир мог бы так никогда и не узнать правдивую историю жизни Либеллы, написанную беспристрастным и справедливым рассказчиком. Мне-то всегда казалось, что ежедневные посещения сотен жаждущих чуда туристов не оставили в этом месте камня на камне. Но маленькая шкатулка словно ждала своего часа, она как будто сама попала ко мне в руки. И я очень подозреваю, что произошло это потому, что я сумел сохранить веру в сказку жизни, невзирая на жестокий напор неумолимого времени.
И вот в моих руках оказалось немыслимое сокровище — три десятка разрозненных листочков, исписанных мелким бисером закругленных буковок, несущих в себе ни много ни мало — историю жизни необыкновенной девушки, распустившейся, как дикий и неприступный цветок на голом мраморе скалы, в этом жестоком к ней мире. Я решил напечатать историю, столь же странную, как и сама Либелла, но листки не были пронумерованы и во время чтения перемешались. Как ни раскладывал я их впоследствии, все же не до конца уверен, что разместил их в правильной последовательности, так, как задумал автор. С абсолютной точностью могу сказать лишь о первом листке, отмеченном эпиграфом. Поэтому те, кто не согласен с моим вариантом, могут размещать события в том порядке, который им больше нравится. Итак…
Первый листок
Внимательней присмотрись к своей жизни:
Не все, кого мы теряем, являются невосполнимой утратой,
Некоторые потери могут быть благословением...
Она стояла на вершине утеса, хрупкая и беззащитная. Окутанная, словно облаком, нежной пеной белой кисеи. Ветер развевал подол ее длинного платья, заставляя его трепетать подобно крыльям гигантской бабочки. Налетающие порывы словно хотели унести ввысь, к самым облакам, и платье, и наброшенную на плечи белую косынку, и ниспадающие до пояса густые каштановые волосы. Но девушка, казалось, совсем не замечала злости, с которой ветер набрасывался на нее, как голодный зверь. Она вообще не видела ничего вокруг. Ее взор был направлен вдаль, туда, где небесная синь обнималась с зеленоватой водной гладью. Она с тоской смотрела на горизонт, словно стараясь навсегда запечатлеть его в своем сердце. А далеко внизу с грохотом разбивались о скалы гонимые ветром волны прибоя…
Сделав глубокий вдох, словно для того, чтобы унести с собой частичку этого мира, она подошла к самому краю обрыва и взмахнула руками, готовая броситься вниз со скалы. В ее сердце не было страха. Она знала, что идет туда, где две половинки ее души соединятся и сольются воедино. Навсегда.
- Прощай, мой любимый остров!
- Прости меня, старый Линк…
- Папа, мама, я иду к вам…
Второй листок
Ранним утром, когда солнце едва окрасило горизонт нежной пастелью, и звуки только начинали пробуждаться от сладкой полудремы, городок все еще находился во власти сновидений, таких же обыденных и предсказуемых, как и его дневная жизнь. По кривым улочкам мирно спящего городка, среди притихших домов, устало брел Игги — старый молочник, толкая впереди себя тележку с тяжелыми бидонами. Грузно ступая распухшими ногами в бесформенных башмаках по неровному булыжнику мостовой, он в такт шагам стучал своей дубовой тростью по ближайшему бидону и низким, надтреснутым голосом монотонно выкрикивал:
- Либелла пропала! Либелла пропала!
И окна просыпались, удивленно распахивались навстречу неожиданной новости. Вырванные из цепких объятий сна, с помятыми лицами и бессмысленными глазами, обыватели прислушивались к тому, что кричал старый молочник.
Странная весть, сообщенная по секрету старому другу-молочнику разговорчивым слугой, выпорхнув, словно птица из клетки, быстро облетела маленький городок, и не успело солнце еще подняться до верхушек низкорослых туй, как все — и стар, и млад, — высыпали на улицу, чтобы обсудить странное происшествие. По всему городу, то тут, то там, люди сбивались в маленькие стайки и ожесточенно спорили, иногда входя в раж, но по большей части спокойно и рассудительно, о том, что же могло случиться с девушкой.
- Уехала с острова наша девочка!
- А может, собирает в горах целебные травы…
- Не дай бог, кто-то обидел девчушку, воспользовавшись ее доверчивостью...
Третий листок
Ее звали Миранда, что означает — Удивительная. Она и была такой — уникальной, ни на кого не похожей. Робкая, ранимая, неуютно чувствующая себя с людьми, самой собой она становилась только в одиночестве, среди ограниченных просторов ее родного острова.
Рано лишившись родителей, все детство и юность она прожила с дедом в самом сердце острова, в маленькой избушке на опушке леса. Линк держал большую пасеку, на которой она каждое утро помогала ему на пасеке. Всю жизнь имея дело с пчелами, он не переставал удивляться, как малышка быстро и легко нашла с ними общий язык и общалась, словно со старыми друзьями.
Большую часть времени девочка, предоставленная сама себе, бродила меж холмов и долин цветущего круглый год острова. Живя среди природы, вдали от людей и цивилизации, она росла молчаливой и задумчивой. Ее постоянными собеседниками были деревья, травы, птицы и камни — все то, что окружало ее каждый день, и со временем стало ей ближе и понятнее, чем жители родного острова. С утра до вечера бродила она среди нагромождений скал, в лесной чаще, заплывала далеко в открытое море. И ни разу с ней не произошло ничего плохого. Она была открыта навстречу миру, любила его каждой своей клеточкой, и окружающий мир платил ей взаимностью.
Она воспринимала окружающее внутренним чутьем. Видела звуки, вдыхала царящие вокруг картины природы, слышала порхающие в воздухе ароматы, при помощи кончиков пальцев она разговаривала с деревьями, камнями, животными… Все на острове было близким ей и родным, лишь мир людей оставался для нее тайной за семью печатями…
Четвертый листок
Марсель приехал с материка до восхода солнца, первым паромом. Как был — в соломенной шляпе и легком льняном костюме — первым делом заглянул в спальню к жене, и опешил: Либеллы не было в комнате! Зная непредсказуемый характер супруги, он мог бы предположить, что она вышла полюбоваться восходом. Но нетронутая постель сразу его насторожила, так как за десять лет супружеской жизни не было случая, чтобы Либелла не ночевала дома. Положив на столик подарки, он поспешил вниз, разбудил старого Флинна, но верный слуга не сумел добавить ничего нового к тому, что и так уже знал Марсель: Либелла ушла вчера около полудня (они вышли одновременно) и больше дома не появлялась.
Казалось бы, что могло угрожать молодой женщине на родном острове, где она знала каждый камешек? Но Марсель удивился, что внезапно у него, без тени страха смотрящего в лицо любой опасности, засосало под ложечкой, и сердце затрепетало от неприятного предчувствия. Он позвонил начальнику полиции Ингвару и, следуя его инструкциям, отправился осматривать дом и сад.
Как он и предполагал, самый тщательный осмотр не пролил ни лучика света на загадочное происшествие. Нервным шагом меряя просторную библиотеку, Марсель размышлял о том, где следует искать Либеллу в первую очередь. Раз за разом прикуривая новую сигарету, чтобы тут же в нетерпении погасить ее о темный изразец камина, он не заметил, как доверху наполнил окурками мраморную пепельницу. Отбросив множество вариантов, он остановился на трех самых вероятных: дома у старого Линка, в Радужном Гроте и в хижине у Артура.
Внезапно зазвонил телефон.
- Я тебе нужен? - серьезно спросил Ингвар.
- Не сейчас. Сначала пробей по своим каналам. А я поищу у своих.
- Хорошо. Если понадоблюсь — звони в любое время, - и его друг дал отбой.
Пятый листок
Ее называли сенситивом, экстрасенсом, некоторые пытались приписывать медиумические, прорицательские, целительские способности. Она только равнодушно пожимала плечами. Верная себе, Миранда принимала как данность то, чем обладала, не пытаясь классифицировать и называть.
Никто, даже она сама, не мог бы точно сказать, чем был для нее ее дар — благословением или наказанием. Сама она старалась не задумываться об этом, просто плыла по течению жизни, делала то, что должна была делать, и по возможности пыталась чувствовать себя счастливой.
Необычные способности стали проявляться очень рано, еще в неосознанном возрасте. Когда ей было два годика, родители, препоручив малышку заботам деда, собрались в отпуск. Всегда спокойная и веселая, на этот раз девочка вела себя тревожно и упрямо. Она не хотела их отпускать. Целый вечер она не слезала с маминых коленок, не желая отойти ни на минуту, и ни в какую не хотела укладываться спать. Когда мама отнесла девочку в кроватку, та обняла ее за шею и со слезами в голосе проговорила:
- Мамочка, зачем вы меня бросаете? Мне будет без вас очень грустно…
- Дорогая, мы же ненадолго, мы скоро вернемся…
- Скоро — это когда? Я не вижу вас на острове… Только на небе…
- Ну конечно, милая, мы же полетим на самолете...
На следующий день в новостях сообщили, что самолет, летевший на Бали, попал в турбулентность, распался прямо в воздухе, и его обломки затонули где-то на полпути до места назначения. Миранда, услышав печальную новость, не плакала, и Линк надеялся, что девочка слишком мала, чтобы понять значимость этой катастрофы в ее жизни. Миранда никогда не заговаривала с ним об этом, просто с тех пор она перестала смеяться.
Шестой листок
Никто не остался равнодушным к исчезновению Либеллы. Все ее любили, она была данностью этого острова, его ангелом-хранителем.
Люди собрались на главной площади города, в центре которой возвышалась Либелла, запечатленная в камне талантом художника, приехавшего издалека, имени которого никто не знал, но с легкой руки самой Либеллы все называли его Артуром.
Это был молодой человек, которому не повезло: быстро прогрессирующая форма туберкулеза грозила прервать его жизнь в самом расцвете лет. По совету врачей он, худой и изможденный болезнью, приехал на этот зеленый остров, целебный климат которого мог на пару месяцев отсрочить печальный конец. Но неожиданное знакомство с Либеллой все изменило в жизни Артура.
Случайно увидев ее на улице, он остановился, пораженный ее хрупкостью и беззащитностью. Ветер развевал ее длинное белое платье и пышные каштановые волосы. Придя на съемную квартиру, в которой он готовился встретить свой смертный час, и обессилено упав в продавленное кресло, он поймал себя на том, что продолжает думать о девушке. Поэтому, когда хозяйка принесла чашку дымящегося ароматного бульона на обед, он задал ей вопрос, что никак не уходил из головы.
- Это же Либелла, - с первого слова женщина поняла, о ком речь. - Главная достопримечательность нашего острова. Что, понравилась?
Артур потупил взгляд, и хозяйка засмеялась:
- Красивая девочка, необычная, не спорю. Но имей ввиду — она замужем, и муж у нее…
Не договорив, она вышла из комнаты, а Артур твердо решил познакомиться с девушкой, у которой странным было все, даже имя...
Седьмой листок
Первым по плану был осмотр грота. Марсель решил начать с ее любимого места на вершине скалы, где она могла пропадать по целым дням в обществе книг и собственных мыслей. Здесь она находилась, когда что-то ее смущало, когда не могла найти ответа на вопрос, здесь восстанавливала силы после тяжелых случаев. Она утверждала, что это особое место, хранящее необъяснимую силу, и ей здесь хорошо… Это была одна из ее многочисленных прихотей, с которой он давно перестал бороться.
Огненный шар солнца стоял почти в зените и пронизывал тело раскаленными иглами лучей, знойное небо навалилось на плечи невыносимым жаром. Давно привычный к такой погоде, Марсель все же пожалел, что не захватил кепку. Он не успевал вытирать лицо, пот заливал глаза, и очень быстро носовой платок пропитался влагой так, что было в пору его выкручивать. Неожиданно он поймал себя на том, что перед глазами проплывали картины молодости. Когда он впервые попал на остров и увидел Либеллу…
Он тогда был молод и вел беззаботный и разгульный образ жизни. Денег было достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать, и девушки проходили через его жизнь бесконечным хороводом… Он был избалован женским вниманием и считал себя знатоком прекрасной половины человечества. Потому-то встреча с Либеллой и была для него как гром среди ясного неба.
Эта девушка была не такой, как все, он это сразу почувствовал, и она сразу поразила его воображение. С тех пор, куда бы он ни пошел, повсюду его преследовал образ странной, не похожей на других, девушки. В ее фигуре ощущались легкость и изящество, в ее лице — одухотворенность. Внешне она выглядела слабой, но в ней чувствовалась внутренняя сила; она была отстраненной, и в то же время понимающей все тонкости происходящего. Ее противоречивость завораживала, манила. На все у нее была своя, уникальная точка зрения, странная, и в то же время неуловимо логичная. Едва взглянув на него, она улыбнулась и произнесла:
- Марсель…
- Нет, - возразил он, - меня зовут…
- Марсель, связанный с морем неразрывными узами… - прошептала девушка. И он, как-то неожиданно для себя, согласился.
Восьмой листок
Меж тем толпа на главной площади росла, все больше напоминая муравейник, в который ткнули горящей головней. Человеческая масса волновалась, двигалась, бурлила. Над площадью стоял туман непрерывного гула, затягивающий в свои сети любое раздельно сказанное слово. Долгое время стихийность преобладала над упорядоченностью, но одним мощным рывком организованность вырвалась вперед, когда от находящихся в непрерывном движении людей-молекул отделились три наиболее активные, и, преодолев притяжение основной массы, двинулись в сторону городской ратуши.
Через каких-нибудь пять минут они уже стояли перед обитой черной кожей массивной дверью с золотой табличкой «Начальник полиции». Перебросившись громким шепотом парой фраз, они выделили из своей среды лидера — высокого мужчину лет пятидесяти в бифокальных очках без оправы. Именно на него возлагалась обязанность переговоров с властями. Не громко, но уверенно постучав в дверь, он решительным движением распахнул ее и вошел внутрь. Двое остальных двинулись за ним следом.
Ингвар, отчаянно потеющий в своей летней форме под новеньким кондиционером в этот аномально жаркий день, уже знал об их прибытии и поспешил изобразить на лице приветливую улыбку. Несмотря на скромный внешний вид и простоватые лица, это были самые влиятельные люди на острове. После Марселя, конечно. Поздоровавшись за руку с каждым по отдельности, он указал гостям на удобные кресла в углу. Затем встал из-за стола и первым уселся на гладкую кожу небольшого диванчика. Остальные последовали его примеру. Разговор получился коротким и продуктивным.
- Мы хотели бы принять участие в поисках девушки, - начал Гвидо, лидер послов.
- Я буду рад любой помощи. Вы же знаете, людей не хватает, такое у нас впервые…
- Уже сейчас готовы выйти около трехсот человек. В дальнейшем количество желающих может удвоиться.
- Я думаю, трехсот вполне хватит. Остальные смогут их сменить в случае необходимости…
На том и порешили.
Девятый листок
Это было «ее» место. Сюда она приходила, когда ей было радостно. Здесь она оставалась, когда ей было грустно. Это было единственное место на земле, где она могла не притворяться. Где позволяла себе быть самой собой.
Высокая скала, на которой много веков стоял древний монастырь. Теперь он разрушился, и даже место, где некогда возвышались его неприступные стены, поросло травой и колючим кустарником. Но осталось одно напоминание, рукотворное — это вырубленные в твердом граните скалы ступени, что несколькими каскадами спускались к самому морю. Она облюбовала это место из-за его пустынности и царящего здесь безмолвия. Ступеней было так много, что никто не испытывал желания измерить их на себе, предпочитая другие, более легкие и доступные, спуски к морю.
Но она любила эти старые, кое-где потресканные ступени, хранящие в анналах своей памяти поступь не одного поколения монахов, святых людей, с болью и сочувствием взирающих на протекающую мимо людскую жизнь, заполненную суетой и страданиями… Часто она бродила среди священных руин, проникаясь волшебной энергией этого необычного места. Некоторые камни все еще хранили тепло обитавших среди них душ.
Самым любимым ее местом был старый грот, сверкающий всеми цветами радуги. Она никому не призналась бы в том, что чувствует обитающую в ней некую сущность, возможно, душу одного из некогда живших здесь монахов. Потому-то так легко было ей здесь, и так быстро восстанавливала она силы после взаимодействия. Другие называли это лечением, но она — никогда. Люди просто не понимали, что происходит на самом деле.
А все очень просто: ее душа говорила с душой того, кому плохо, кто заблудился на крутых тропинках жизни. И находила с ней общий язык. После этого человеку становилось легче. Разве было в этом что-то общее с лечением?
Десятый листок
Узнать, где живет Либелла, не составило большого труда. Здесь о девушке знал каждый. Первый же малыш, сидящий в пыли посреди дороги и играющий с хвостом лениво развалившейся в тени большого дуба дворняги, указал ему на восток, в сторону, прямо противоположную от того места, где он снимал комнатку, да еще пояснил:
- Либелла богатая, как принцесса! Она живет в сказочном дворце!
И улыбнулся, с гордостью продемонстрировав пустоту на месте недавно выпавшего зуба, ловко поймал на лету конфету в яркой обертке и тут же запихал ее в рот.
Чтобы пройти к «дворцу», пришлось пересечь весь городок. На главной площади Артур увидел посередине пустоту, которую ему тут же захотелось заполнить. И моментально в голове зароились замыслы, чего с ним не случалось уже давно, с самого начала болезни, когда он стал катастрофически терять силы. С радостью отдавшись творческому порыву, он не заметил, как подошел к старому двухэтажному зданию с большой белой вывеской «Амбулатория». Заглянув внутрь, удивился тишине и запустению, непривычным для подобных мест.
- У вас перерыв? - неуверенно спросил он сидящую в тени кипариса благообразную старушку со спицами, которую, сколько ни пытался, так и не смог отнести к сотрудникам поликлиники.
- Нет, мы работаем… - был спокойный ответ. - А что Вы хотели?
- Я просто… А где посетители?
- Вы недавно приехали, потому и не знаете, что больница на нашем острове вовсе не нужна. Не закрывают только потому, что по штату положено…
- А как же больные? Кто их лечит?
- Либелла. Благодаря ей на нашем острове нет ни больных, ни несчастных… - и, убедившись, что странный посетитель заходить в здание не собирается, старушка снова вернулась в своему вязанию.