ОТ РОДНОГО ПОРОГА
Август, последний месяц лета, – мой самый любимый месяц в году, и не только потому, что именно в августе я появился на свет. Это время летних каникул, мечта любого студента и школьника. Погода в конце лета, как правило, мягкая и тёплая: ещё не холодно, но уже нет того пекла, что бывает в июне-июле. Август богат на спелые овощи и фрукты (не зевай, собирай урожай!). Но главное – вторая половина июля и август – самое удачное время для горных путешествий: лавинная опасность в горах минимальна, и климат высокогорья менее коварен и суров.
В начале августа 1986 года я проснулся ранним утром в родительском доме в окрестностях города Курган без всякого будильника, но вставать не спешил и лежал, беззаботно нежась на диване, не открывая глаз. «На ближайшие три недели мне предстоит забыть о мягкой постели. Так стоит ли торопиться?» – думалось мне сквозь лень. Прислушался. На кухне гремела посудой мама: готовила завтрак. По квартире распространялся ни с чем не сравнимый дурманящий запах свежеиспечённых блинов.
«Как быстро пролетел месяц!» – размышлял я, лёжа в постели. В июне, после окончания третьего курса Рижского института инженеров гражданской авиации, я был на студенческой практике на заводе имени Орджоникидзе в Минске, а весь июль отдыхал у родителей. И вот, как ни печально, наступил день расставания с родными. Для суеты не было причин: все приготовления завершены, и рюкзак собран ещё с вечера. Меня ожидала долгожданная встреча с друзьями, с которыми я запланировал совершить горное путешествие по «крыше мира». Именно так переводится Памир с одного из древних языков. Есть и другие толкования имени самого высокого горного массива Советского Союза: «подножие смерти», «нога птицы», «подножие Мирты» (бога солнца), – но «крыша мира» мне как-то больше по душе. Справедливости ради нужно признать, что Заалайский хребет, по которому пролегла нитка запланированного маршрута нашей горной «четвёрки», – это всего лишь северная окраина величайшей горной системы с гордым названием Памир, своего рода карниз «крыши мира». Нашей группе предстояла увлекательная прогулка по этому самому карнизу.
- Юра, пора вставать! Завтрак уже готов! – донёсся с кухни ласковый голос мамы. – Я приготовила твои любимые блинчики с творогом.
Мама всегда ужасалась моей худобе, когда я приезжал домой на каникулы, и всячески пыталась откормить сыночка за короткий срок пребывания на малой родине. И надо признать, всякий раз это ей удавалось. Обижать её совсем не хотелось. Я сладко потянулся и вскочил с постели. Пошёл умываться.
За столом собралась вся семья, кроме старшего брата. Тот уже был женат и жил отдельно от родителей. Отец ел молча, не спеша, как истинный хозяин дома. А я по студенческой привычке (лишь бы успеть пожрать между парами) быстро наворачивал блинчики и ещё отвечал на мамины вопросы.
- Когда теперь тебя ждать, сынок? – глубоко вздохнула мама.
- Недели через три, если всё удачно сложится, – ответил я с набитым ртом, – ещё приеду на недельку.
- Если удачно? – испугалась мама.
- Да всё будет нормально! – сказал я самоуверенно. – Не в первый раз!
- Ой, Юра, я всегда так переживаю, когда ты уходишь в горы. Ты, пожалуйста, там поосторожнее! Ладно?
- Угу, – промычал я, жуя, и согласно кивнул головой, абсолютно уверенный, что лично со мной ничего плохого случиться не может.
- И, пожалуйста, после похода сразу отправь нам телеграмму!
- Ладно, отправлю.
Младшая сестра Галинка оторвалась от поглощения блинчиков и удивлённо переводила взгляд с мамы на меня и обратно.
- Мама, ты чего так волнуешься? – не выдержала Галя и кивнула в мою сторону, – он же не на войну уходит?
- Типун тебе на язык! – ужаснулась мама. – Вот будут у тебя свои дети, тогда поймёшь!
Галя обиженно надула губы и упёрлась взглядом в тарелку с блинчиками, не желая продолжать разговор в таком тоне.
После завтрака я прощался с родительским домом. У мамы увлажнились глаза. Я обнял её нежно за плечи и поцеловал. Чмокнул в розовую щёчку Галинку и ещё раз поблагодарил сестрёнку за сшитую её умелыми руками походную экипировку: пуховую куртку и рюкзак. Уже который раз, когда я приезжал на каникулы, сестра шила по моим чертежам походное снаряжение. Новая пуховка получилась на славу, намного легче и удобнее прежней. А самодельный рюкзак, сшитый из прочного капрона, был значительно легче и вместительнее распространённого брезентового Абалаковского рюкзака.
Галинка вдруг расчувствовалась и пустила слезу.
- Ты чего ревёшь, дурёха? – не сдержал я снисходительной улыбки. – Развела тут сырость!
- Да ну тебя! Сам дурак! Ладно, иди уже, а то на рейс опоздаешь.
Я погрузил свой объёмный рюкзак в багажник отцовских «Жигулей», сел в машину рядом с отцом и сделал прощальный жест маме и сестрёнке. Они в ответ помахали мне руками.
Отец отвёз меня в Курганский аэропорт. По дороге он как-то напряжённо молчал. По-моему, волновался, но не хотел подавать вида.
- Ну ладно, Юра, счастливого пути! – сказал отец, расставаясь, и после небольшой паузы добавил назидательно, – ты всё-таки там поаккуратнее!
- Хорошо, папа! До свидания!
Улыбаясь, мы пожали на прощание друг другу руки и крепко обнялись.
***
Во второй половине дня я прилетел рейсом Аэрофлота в город Ош – «Южную столицу» Киргизской ССР, один из древнейших городов с трёхтысячелетней историей, расположенный в восточной части Ферганской долины на высоте около 1000 метров над уровнем моря. При заходе самолёта на посадку я прильнул лицом к иллюминатору и любовался чудным пейзажем утопающего в зелени деревьев большого старинного города, окружающего, словно полы гигантской шляпы, внушительный скальный массив в самом центре населённого пункта. С юга город был охвачен травянистыми склонами предгорий, за которыми грозно возвышались белоснежные пики Алайского хребта.
В душном зале прибытия аэровокзала я сразу приметил в многолюдной толпе встречающих до боли знакомую долговязую фигуру в широкополой армейской шляпе и с небольшой дорожной сумкой через плечо. Меня дожидался Денис Сафонов. Широко улыбаясь, он протянул мне жилистую руку и приветливо сказал:
- Здорово, Юра!
- Привет, Денис! – я радостно ответил крепким рукопожатием.
- Как долетел?
- Нормально. Без приключений.
- Вот и славно, все приключения ещё впереди, – многозначительно пообещал Денис.
- А где остальные? – спросил я, заглядывая Сафонову за спину.
- Тебе что, встречающий эскорт нужен? – усмехнулся Денис и покровительственно хлопнул меня по плечу. – Не ищи. Я один приехал. Остальные нас ждут на базаре.
Я был очень рад, что меня встретил именно Денис. Наша команда состояла из десяти человек. С некоторыми я был едва знаком или не знаком вовсе. Других прекрасно знал по совместным тренировкам и культурным мероприятиям клуба горных туристов. Но были и такие, с кем мне уже довелось делить все прелести (в прямом и переносном смысле) походной жизни. И Денис принадлежал к этой когорте проверенных людей, которых я уверенно причислял к своим друзьям. Сафонову было уже за тридцать. Годом раньше он успешно руководил нашей «тройкой» на Высоком Алае и потому являлся для меня непререкаемым авторитетом. Денис имел богатый опыт горных путешествий и соревнований по технике горного туризма и, безусловно, являлся одним из самых матёрых участников команды.
- Вы сами-то давно прилетели? – осведомился я у Сафонова.
- Утром. Уже полдня здесь околачиваемся.
Все, кроме меня, прилетели в Ош из Риги, добираясь транзитом через Москву.
***
Получив багаж, я вытащил из рюкзака небольшую сумку с цивильными шмотками, которыми планировал воспользоваться после похода, и сдал в камеру хранения. После чего мы покинули аэропорт и на общественном транспорте добрались до центра города.
«Кишащий муравейник» в выходные и праздничные дни, по будням восточный базар обычно полупустой, а в вечернее время и вовсе безлюден. Денис повёл меня по опустевшим торговым рядам к условленному месту встречи.
Огненно-рыжую кучерявую голову Вити Васюкова я узнал издали. Он стоял одиноко у пустого прилавка, уткнувшись в тетрадку, и делал в ней какие-то пометки авторучкой. Виктор – мой ровесник, но в отличие от меня, поступил в институт сразу после школы и теперь учился в аспирантуре. Годом ранее Васюков был фотографом в нашей «тройке» и по совместительству помогал завхозу, а теперь он сам стал завхозом и по должности был самым уважаемым человеком в группе, разумеется, после командира.
- Здорово, Витя! – радостно воскликнул я от избытка чувств после двух месяцев разлуки с приятелем и широко раскинул руки для дружеских объятий.
- Привет, Юра, – оторвавшись от своих бумажек, едва улыбнулся Виктор, будто мы расстались только вчера, и почти не глядя протянул мне свою пятерню. На его глубоко озабоченном лице читалась напряжённая работа мысли. «Как должность человека покалечила», – мысленно посочувствовал я товарищу, пожимая его клешню.
- Витя, ты чего здесь торчишь в гордом одиночестве? – удивился Денис. – А где народ?
- Между прочим, я вас дожидаюсь, – сдержанно порадовался нашему появлению Виктор. – А народ разбежался. Олег с Алёнкой где-то здесь болтаются. Должны скоро подойти. Остальные поехали на автобазу договариваться насчёт транспорта и подыскивать место для ночёвки. Предлагаю вам занять очередь в хлебной лавке, пока та не закрылась, и купить ещё свежих лепёшек в дорогу. Мы уже взяли десяток, но, думаю, недостаточно.
- Витя прав, пойдём за хлебом! – обратился ко мне Денис, поддержав разумную инициативу завхоза. – До выхода на маршрут ещё больше суток, а расходовать сухари раньше времени нельзя.
Я уложил свой рюкзак рядом с другими рюкзаками, аккуратно сложенными у ног Васюкова, и пошёл следом за Денисом. Хлебная лавка, едва ли не единственное место на базаре, где ещё толпился народ, располагалась совсем недалеко от облюбованного Витей пустого прилавка. Местные жители терпеливо стояли в ожидании очередной порции лепёшек, которые пекли тут же, в стационарном тандыре. Денис пристроился в конец длинной очереди, а я подошёл ближе к лавке и с любопытством наблюдал за таинством выпечки лепёшек тандыр-нан – традиционного хлеба среднеазиатских народов.
В лавке работали четверо. На заднем плане две женщины в длинных пестрых одеждах, укутанные в платки, раскатывали тесто. У тандыра трудился молодой пекарь с обнажённым торсом. Он быстро нырял с головой в круглое отверстие в стене пышущей жаром кирпичной печи и резким движением руки приклеивал сырую лепёшку к керамической поверхности внутренней части тандыра, выполненной в форме лежащего на боку сосуда с широким горлом. Такие трюки парень выполнял с каждым раскатанным в диск куском теста. Не удивительно, что цвет его кожи напоминал мне варёных раков. Когда пекарь приклеил последние лепёшки, первые были уже готовы. Ловко орудуя специальным крюком и ковшом, парень шустро вынул испечённый хлеб из печи и вывалил его из ковша в широкую корзину.
Наполненную до краёв корзину забрал седой мужчина (вероятно, отец семейства хлебопёков) и тут же начал торговать. Горячие лепёшки расходились по рукам в считанные минуты. Я вернулся к Денису. Очередь перед нами стремительно таяла, но и корзина пустела с той же скоростью. По закону подлости последние лепёшки разобрали перед нашим носом, и мы замерли у прилавка в ожидании следующей партии.
Неожиданно меня хлопнули сзади по плечу.
- Гражданин, Вы здесь не стояли! – услышал я строгий, но вполне узнаваемый голос и резко обернулся.
Передо мной стоял страшно довольный своей выходкой Олег Евгеньев по прозвищу Блондин, белокурый парень спортивного телосложения и достаточно высокого роста, самый молодой участник группы. Он, как и я, был ещё студентом, но поступил в наш институт на два года раньше меня и через полгода собирался покинуть Альма-матер. Евгеньев был самым опытным туристом в вузе (среди студентов, разумеется). В его копилке личного опыта уже имелось руководство горной «единичкой» и множество выступлений в командных соревнованиях по технике горного туризма. Олег владел ключами от клубного склада со снаряжением, своеобразным символом власти, и, безусловно, являлся студенческим лидером клуба туристов.
- И давно вы тут отираетесь? – поинтересовался Блондин, забавно шевеля пшеничными усами.
Денис пропустил хамски заданный вопрос мимо ушей.
- Может быть, поздороваешься для начала? А то пугаешь тут приличных людей… – апеллировал я к уснувшей совести Блондина.
- Здорово, Юра! – добродушно оскалился Олег, протянув руку для рукопожатия. – Держи краба!
- Вот это – другое дело! – я удовлетворённо принял его руку и приятельски хлопнул Олега по плечу.
«А вот и моя зазнобушка!» – подумал я. За спиной Блондина стояла Алёна Готовская и загадочно улыбалась, как это умела делать только она.
- Привет, Алёна! Рад тебя видеть, – я не лукавил и расплылся в широкой улыбке. – Прекрасно выглядишь!
- Как обычно! – рассмеялась Алёна. - Здравствуй, Юра! Спасибо за комплимент.
Я всегда испытывал к этой обаятельной игривой девушке целый букет сильнейших и весьма противоречивых чувств, в котором не нашлось места лишь равнодушию. Здесь в разное время были и щенячья радость восторженного очарования, и неудержимое юношеское влечение, и душевные муки тупой ревности, и щемящая боль обиды, и полное опустошение от горького разочарования. В данный момент мы с Алёной были просто друзьями, но эта дружба была проверена временем. Мы прошли вместе два горных похода. Бывали в разных переделках. Съели вкупе, если не пуд, то килограммовую пачку соли, которая выходила с потом, отлагаясь разводами на нашей походной одежде. Что может сроднить людей сильнее?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2016/09/29/223