Эпизоды нашей деревенской жизни.
7. Как нас на поминки пригласили.
Произошло это в первый же месяц, как мы поселились в Лукиной Поляне. Толком мы ещё ни с кем не были знакомы, ну человек пять-шесть с нами здоровались и заходили посмотреть, как мы управляемся, и всё. И вот однажды утром копаюсь я в огороде, то ли сажала, то ли полола и не помню, а только смотрю открывается калитка в заборе, который отделяет наш двор от огорода и ко мне прямиком спешит тётка Матрёна, а с ней девочка лет двенадцати.
С тёткой Матрёной мы уже немного успели познакомиться, потому как её дом был хоть и на другой стороне улицы, но совсем недалеко от нашего. Да ещё у неё была коза Зорька и Матрёна приносила нам раза два по полулитровой баночке Зорькиного благоухающего козлятиной молока, очень жирного и полезного. Матрёна была не вредная, но довольно болтливая и весьма общительная -это мы тоже уже успели заметить. Каждый вечер она свою козу никак не могла загнать в сарай, та от неё бегала по двору как оглашенная, а семидесятипятилетняя сухощавая Матрёна за ней шкандыбала и приговаривала сначала ласково:
--- Ну, подь сюды, Зорька, куды побегла? Подь, кому говорю, цоб цобей! цоб цобей!
Дальше, уже порядком усталая Матрёна собрав последние силы, начинала повышать голос и наконец громко орать на Зорьку, переходя на ненормативную лексику. Всё заканчивалось тем, что Зорька, убежав всё-таки от хозяйки и проделав каким-то невероятным способом стремительный скачок, оказывалась наверху сложенной у забора поленнице дров. Там она останавливалась и начинала победоносно мекать смотря на Матрёну: Зорька была теперь совершенно недосягаема для Матрёны и ещё промекав несколько раз, отворачивалась от неё и, устремив свой томный козлиный взгляд через забор, начинала рассматривать улицу и мекать теперь уже редким прохожим. Этот концерт продолжался каждый вечер. Мне совершено было непонятно каким таким образом Матрёне всё же удавалось козу подоить.
Подойдя, Матрёна поздоровалась и показав на девочку, объяснила просто:
--- Вот у них поминки, они вас зовут, надо пойтить всем, и мужа возьми обязательно.
Я очень удивилась, выразила своё соболезнование и попыталась возразить, что вероятно это какое-то недоразумение, нас никто пока не знает настолько, чтобы звать на поминки. Это же дело очень личное и грустное, мягко говоря. А мы-то чужие.
Оказалось, что поминки эти по деду столетнему, который умер ровно год назад и сегодня семья всех собирает. То есть всю деревню, а раз мы теперь здесь живём, стало быть и нам положено «прийтить», а то обида будет небывалая. У них так положено. Девочка стояла молча и просто для подтверждения, что нас приглашает её семья, кивала головой. Делать нечего, раз так положено, мы согласились пойти, чтобы не отрываться от коллектива и не выделяться из общей деревенской массы со своими фокусами городскими. Уже вдогонку я спросила у уходящей Матрёны в какой дом- то нам идти.
Часы показывали двенадцать, самая жара, мы отложили все дела и пошли на поминки совершенно нам незнакомого человека. Приняли нас на удивление очень радушно, как самых дорогих гостей, как односельчан. Тут же усадили за накрытый стол, где вовсю уже шла трапеза. Народу было очень много, хорошо хоть рядом оказались Рая с Шурой и Валентина с другой стороны стола. Никаких речей никто не произносил, а может эти речи уже были до нас произнесены. Мы сидели смущаясь, как два дурака, потому что даже не знали, кого будем поминать. Но кроме нас этот факт никого не беспокоил - все здесь были свои, и как потом оказалось, у половины деревни и фамилии были одинаковые - Фетисовы, через одного за столом сидели родственники, кумовья и сваты. И нам даже стало немного лестно, что нас не проигнорировали, не забыли, не отделили, как что-то чужеродное, а позвали и тем самым уважили. Вот она настоящая русская культура! Это не какой-то навязанный этикет, не фальшивое лицемерие, не правила приличия, а настоящее человеческое отношение к соседям, доброе и искреннее.
Стол был уставлен обычными городскими закусками: салат «Оливье», колбаса варёная и полукопчёная, сыр на тарелочках, соленья, селёдка и прочее. Из напитков присутствовали и водка, и вино, и даже коньяк. Когда нам налили спиртное, то мы деликатно положили на тарелочки немного закуски, памятуя о том, что на поминках ещё обязательная кутья, блины и кисель.
Подумали, что та еда, что выставлена на столе, это и всё, но как же жестоко мы ошиблись!!!
Сначала принесли щи наваристые с мясом, как и положено, выдали нам по небольшой доверху наполненной мисочке, мы обрадовались горяченькому, так как время обеда почти настало, но доесть до конца не смогли, потом был суп куриный с лапшой, тоже по мисочке, попросили поменьше, но дали по полной и мы не доели. Потом блины, потом ещё какие-то обязательные блюда и все они сопровождались питьём самогона, так как водка на столе стояла только для блезиру и быстро закончилась. Сейчас трудно вспомнить, но подавали и кашу пшённую и гречневую, и курицу, и кролика с картошкой. Муж в принципе столько есть не мог по причине своего слабого здоровья, да и я уже чувствовала, что вот -вот лопну. А как откажешься ? Можно ведь обидеть: люди тратились, готовили, это же еда, причём первоклассная. Так мы бы и погибли на этих поминках, но тут нас выручила баба Маня, она увидела, как мы перешёптываемся не зная что нам делать и так спокойненько подсказала:
---Милая, да на что вы себя мучаете, зачем всё это ешьте?
--- А как же? Разве можно отказать, а я такие большие порции не могу осилить.
---А зачем всё -то есть? Попробовала, уважила и отдавай,
---Так это ж еда, жалко, что после меня выбрасывать будут!
---Чего жалеть-то?! У них кабанчика три, а каша - курям да гусям, ничего не пропадёт не сумлевайся!
Оглядевшись мы и вправду заметили, что все только пробуют по пол ложечки и супу, и щей, кашу только ковырнут и полную миску возвращают. Для нас, горожан, это было какое-то кощунство, но у них, действительно, скотины полно, а стало быть ничего в хозяйстве не пропадает.
Под конец застолья подали положенный кисель и потихоньку народ начал расходиться. Собрались и мы вставать, да ни тут то было! Голова ясная-ясная, а ноги ватные-ватные : идти не можем. Хорошо Шура с Валей помогли нам до дома добраться.
Вот так помянули мы незнакомого нам соседа, Царствие ему небесное!