04.08.16.
Фамилии никто просто так не выдаёт, они видно создаются где-то на самом верху нашего бытия. Как правило, фамилия характеризует неплохо суть её владельца. Хотя бывают исключения. Иван Петрович Расплатин был вроде обыкновенный мужик из большого села, расположенного на бойкой дороге, которая связывала два крупнейших города Урала. В своё время, то есть до 17 года, оно считалось богатейшим на среднем Урале. Ещё бы, всякие промыслы, включая знаменитое каслинское литьё,скот, лес, прииски и рудники, торговля. И сейчас еще сохранилось много кондовых домов той поры, но политические и экономические эксперименты подорвали некогда процветающий край, а народу кто выжил, хочешь, не хочешь, пришлось приспосабливаться в новых реалиях. Придя с фронта, насмотревшись как жили немцы, многие хотели изменить жизнь к лучшему, но удалось это единицам. В числе немногих был Иван Расплатин, ему власть разрешила открыть золотодобывающую артель"Старатель", которая существует и сейчас.
Всего этого дореволюционного процветания Иван Петрович Расплатин конечно не застал, так как родился в 20 году, но хорошо помнил по рассказам отца и деда. Сейчас он всё ещё проживал в дедовском доме которому, казалось, не будет износа. В самом деле, умели строить на века наши предки. Первый этаж каменный, второй из добротного бруса, под фундамент забиты сваи из лиственницы, в доме шесть больших комнат, не считая коридоров и подсобок. В этом доме прошла вся его жизнь за исключением трёх фронтовых лет, здесь родились трое его сыновей, здесь он похоронил их мать Марию Степановну. Сейчас он ждал, со дня на день, всех троих сыновей, чтоб помянуть её. Близилось пятилетие смерти супруги, надо было решать и наследственные дела.
Сегодня хозяин встал ни свет - ни заря. Долго сидел на лавке в горнице, смотрел в окно, где вдали мелькал оживлённый тракт. Луч утреннего солнца узкой полоской проникал в одно из окошек, рисуя на полу солнечного зайца не земной породы. В доме было тихо. Слышно как стучат старинные часы на стене: тик-так, тик-так. Всё как-то не так в нашей жизни,- думалось Ивану Петровичу: раньше дети держались возле родителей, сейчас разбегаются по свету как тараканы в разные концы, ни чем их не удержишь, становятся чужими друг другу. Вот и его ребята, разъехались в разные стороны, двое в Свердловске, один в Челябинске. Некому оставить отчий дом и огромный участок, видно наследники будут продавать, - думается Петровичу. Русских вообще здорово потеснили в родной стране,- рассуждает он, Сталин перед смертью пытался придержать инородцев, не вышло, не успел, хотя попытка была. Современным политикам вообще всё до фени, национальными вопросами никто не занимается,- решил он. Вот и у нас в поселке уже больше половины приезжие, скупают активно землю, места-то богатые. Как-то получается, Россия без русских, а на фронте всё больше русских было, других национальностей совсем мало, даже хохлов. Видно отдулись за всех и остались почти у разбитого корыта. Чтоб с утра не заводиться, он, накинув плащ, отправился на двор прибираться.
Первый приехал Сергей, самый младший сын Петровича, наверное, самый любимый в глубине души. Когда его супруга была беременна им, все бабки уверяли, что родиться девочка, приводили кучу аргументов, однако родился парень и такой славный, терпеливый к людям. Пока они обнимались с дороги, неожиданно налетел тёплый летний дождь, ласково зашуршал своими струями. Примета хорошая,- решил хозяин. Быстро прошли в дом, начали накрывать на стол, вдруг скоро с Екатеринбурга подъедут. Массивный резной буфет занимал почти всю стену горницы. Эти буфеты делали местные мастера, переняв ещё старинный опыт, сейчас таких не ваяют: кишка тонка.
Ну и как живешь, сынок,- спросил старик, усевшись передохнуть после топтания от буфета к столу.
--Хорошо Папа,- как может быть иначе.
-- Думаем заводить второго ребёнка, Люба уже на сносях.
-- А, ты Папа как тут справляешься?
-- Справляюсь пока, сынок.
Посидели, выпили чаю с травой, которую любил собирать Иван Петрович, говорят она продлевает жизнь. Большой сбор Петрович объявил неспроста: стало прихватывать сердце, хотя лет не так уж и много, всего семьдесят шесть. Но ведь у каждого свой срок отмерен где-то на самом верху, изменить его многие пытаются, однако трудно это. Вот укоротить срок земного бытия это запросто, многие проживают только половину отпущенного. На сборе Иван Петрович хотел окончательно разделить меж сыновьями всё своё имущество: деньги, два дома с большими участками, неплохую квартиру в райцентре, её он получил как фронтовик недавно. С собой ничего не возьмёшь,- думалось ему.
Вскоре подъехали на одной машине марки «Форд» и два других сына со своими благоверными. У старшего сына Георгия жену звали Лиза, а у среднего Василия -Альбина, имя довольно редкое для русских семей. Эта Альбина была худой, вертлявой особой с железным характером, она помыкала спокойным Васей как хотела. Детей у неё не было, однако жили они в браке уже семь лет. Старый Расплатин недолюбливал её в душе, но виду не подавал, считал не его это дело. Скоро уселись за старинным столом, умывшись с дороги, пили кто чай, кто кофе, спиртное оставили на потом. Столом руководила расторопная Елизавета, которая понимала в этом достаточно.
Все знали зачем едут к деду, у него было готово завещание, в котором, как ему казалось, он всё разделил по справедливости. Старый Расплатин надел свои очки и начал читать завещание:
Главный дом с участком переходил к Сергею, плюс новый УАЗ и деньги на книжке матери, более миллиона рублей. Старшему сыну Георгию отходила новая квартира в райцентре и миллион рублей, ну а среднему Василию второй дом с немалым участком стоимостью около трёх миллионов, по курсу 2008 года. Устав от необходимости долго читать Иван Петрович грузно опустился в кресло, вытер лоб платком. Все сидели вроде довольные завещанием, но особых эмоций не выражали. Старик отдышался от непривычной работы и заявил: «Я думаю, что разделил всё справедливо, тем более всё заверено у нотариуса». Все немного похлопали в ладоши. Как говорят,официальная часть была завершена, вроде благополучно. Стали накрывать на стол, чтоб обмыть это дело, две женщины вмиг с этим справились. На столе появилось много водки, коньяку и каких-то домашних настоек, плюс море всяких холодных закусок ввиде маринованной рыбы, свинины и прочего деликатеса. Выпили по первой,помянули мать, стали закусывать, только стучали вилки и ложки, было почти тихо за столом. Скоро добавили ещё водочки, что греха таить, любят выпить почти все в этом мире, так как на том свете, говорят, не подают. Ограничивать себя в вине, кроме Лизы, никто и не думал. Даже старый Расплатин выпил хороший стаканчик дорогой водки, вскоре компания шумно галдела за дедовским столом.
Но выпивка высвобождает не только веселье, она даёт свободу и другим чувствам, например, зависти. Альбину сильно волновала судьба одной вещи, а именно козырного старинного ожерелья, принадлежавшего покойной матери наших героев. Такую вещь пропустить мимо себя она не могла, поэтому, налив себе коньячку, она подошла к деду и прямо его спросила о нём. Иван Петрович, чуть не поперхнулся лососем от такого вопроса, но вовремя попил водички. Сначала, хотел заявить шустрой снохе, что не твоего ума это дело, но потом чёрт его дёрнул сказать: «Я подарил его, это ожерелье, Серёжиной жене, а у тебя и так всё увешано, до пупка». Вскоре вся компания навострила уши на эту новость, ведь за разделом основного добра, все упустили драгоценности покойной бабушки, которая происходила из купеческого рода Фоминых, сильно поредевшего за годы советской власти, но не обедневшего окончательно, потому что ими вовремя была выбрана, правильная линия поведения. За столом появилась новая тема, близкая всем собравшимся родственникам.
Вначале никто не обратил внимание на это событие, ну подарил и подарил отец, значит так решил он. Но хитрая и жадная Альбина, чувствуя что ожерелье уже не видать как своих ушей, развернула целую компанию против Сергея и его жены, благо почва была подходящая, уже изрядно подгулявшая компания. Братья того не ведая, попались на эту удочку, тоже стали подначивать Сергея, называя его любимчиком отца, не смотря на протесты старшего Расплатина. Водки и коньяку было выпито уже достаточно чтобы трезво не думать и своего мнения не иметь. Альбина же продолжала подливать масла в огонь, не давая затухнуть подначкам, всё это продолжалось часа два. Сергею это в конец надоело и он, под видом покурить, вышел в прихожую надел свою куртку и не прощаясь вышел из дома, благо до центральной остановки было идти всего с километр. Отцу он решил позвонить из Челябинска.
Братья, заметив наконец отсутствие Сергея, засуетились,осмотрели вешалку, и хотя были уже изрядно выпивши, завели стоявшую во дворе "Ниву" отца и вскоре выехали на дорогу. Их отсутствие никто не заметил, так как ещё подошла родня, числом человек десять, с час тому назад. Отсутствовали они минут тридцать. Вскоре они вернулись неся на руках бледного как мел Сергея, сами они выглядели не лучше. Женщины бросились звонить в скорую помощь, старый Расплатин схватился за грудь и рухнул в кресло. Братья упали на колени перед отцом утирая слёзы и сопли: казни нас отец это мы, мы его убили, не заметили на обочине, казни нас отец... пожалуйста, жить мы не хочем...